Без вины виноватый

22-08-2014.

Мне тогда было всего пять лет, но я хорошо помню своего отца. Помню, как он всегда приходил домой на обед, ставил самовар и старым сапогом раздувал огонь. Он почти никогда не ходил молча, постоянно что-то тихо напевал.
В тот злополучный день, когда отца вызвали в правление колхоза, что находилось в деревне Бейкеево Кушнаренковского района, он был сильно простужен. Мы его ждали весь день, не спали ночью, мама тайком от нас плакала. Ждали мы его всю жизнь, он не вернулся...

Мой отец работал бухгалтером и счетоводом колхоза “Чагул”. Его репрессировали 9 декабря 1937 года тройкой НКВД БАССР по статье 58-8. Его отправили в лагерь на десять лет в Углич. В момент ареста ему было всего 32 года. В семье осталось пятеро детей, а через месяц после ареста отца родился еще один сын.
Более пятидесяти лет я мучилась неизвестностью о нем. Осенью 1994 года подала заявление в Министерство безопасности с просьбой о том, чтобы мне разрешили ознакомиться с делом моего отца. Согласие было получено. С большим волнением я перелистывала пожелтевшие страницы дела, заведенного на ни в чем не повинного человека. Отец писал в разные инстанции, пытался доказать, что произошла ошибка, что он ни в чем не виновен. Одно из таких заявлений написано на имя Михаила Калинина. Увы, но просто был сделан вывод: “Виновным себя не признал”.
Хорошо помню, как только забрали отца, наша жизнь резко изменилась. Исчез со стола хлеб в достаточном количестве, прервались наши беззаботные игры. Все основные работы по хозяйству легли на наши детские плечи. Мать день и ночь работала, оставляя нас одних. Самому старшему брату было тогда всего восемь лет. Но другого выхода у нее не было. Ее заставляли работать, как жену заключенного человека. Трудилась она в колхозе, получая за это трудодни, которые не всегда оплачивались, а во время войны не оплачивались совсем. Жили бедно. Односельчане называли нас “каторжниками”. Было обидно до слез, но мы молчали. Этому учила нас жизнь в те годы.
До 1942 года отец писал письма. Писал на грязных клочках бумаги. На этих бумажных обрывках он рисовал каждого из нас такими, как мы представлялись ему в тот момент.
Очень тяжело было нашей маме прокормить, одеть и выучить всех детей. Летом мы питались травами, а зимой - картошкой, выращенной на своем огороде. Старший брат с десяти лет плел лапти, мы их носили сами и продавали. На вырученные деньги мама покупала в Уфе плотные, серые, застиранные списанные простыни, и из них шила себе и всем нам одежду. Учились мы в основном только на “отлично” и писали об этом отцу. Он радовался этому и гордился нами.
В своих письмах он писал, что они там сильно голодают, просил прислать ему немного муки. Мама изо всех сил старалась выполнить его просьбу, несмотря на то, что все мы тоже были голодные. Однако эти продукты до него не доходили. А в 1942 году он написал нам, что сильно заболел. И вскоре мы получили конверт с чужим почерком, где сообщалось, что наш отец умер.
Вот что после моего запроса написали мне из Ярославского управления внутренних дел от 10 января 1990 года: “Ваш отец, Каспранский А.А., 1904 года рождения, был осужден внесудебными органами БАССР 9 декабря 1937 года за якобы контрреволюционную агитацию на 10 лет. 23 ноября 1942 года умер от пеллагры в лечебном заведении мест заключения города Углича. Установить место погребения, к сожалению, не представляется возможным”.
Побывала в Угличе специально, чтобы собственными глазами увидеть те места, где последние годы жизни провел мой отец. Слезы душили меня, земля горела под ногами. Пожилые люди в Угличе рассказывали мне о том, в каких тяжелых условиях жили и работали осужденные, и о том, как они строили ГЭС, копали каналы к шлюзам, делали насыпную дамбу, в каких антисанитарных условиях жили... Некоторые из них, не выдерживая, заболевали и умирали в первый же месяц пребывания. Хоронили их в общей огромной яме, закапывая ее, когда она наполнялась, и в середину могилы ставили железные штыри. Я как одержимая отыскивала эти штыри и подолгу стояла возле каждого из них. Мне казалось, что я стою рядом с моим бедным, любимым, без вины пострадавшим отцом. Горько сжималось сердце, мне было не понятно, за что погубили столько людей...
Конечно, прошлого не вернешь, отца не воскресишь. Но я пишу об этом, чтобы люди знали об ужасах незаконных репрессий сталинской эпохи и страшных последствиях войны. Пусть эта память будет залогом того, чтобы репрессии, войны и страдания людей никогда больше не повторялись.

Наиля КАСПРАНСКАЯ,
педагог, дочь репрессированного.

Вернуться назад