Событие

Мощный аккорд в прологе Шаляпинских

Мощной премьерой оперы Шарля Гуно «Фауст» Башкирский государственный театр оперы и балета открыл 13 сентября XVI Международный фестиваль «Шаляпинские вечера в Уфе».


Спектакль уже хорошо знакомого уфимцам лауреата «Золотой Маски» режиссера Георгия Исаакяна (Москва) и художника-постановщика Дениса Сазонова, не обладающего таким сценическим опытом, как Георгий Георгиевич, и являющегося носителем, на мой взгляд, радикальных взглядов, заставил собравшихся в зале взглянуть на сюжет Иоганна Вольфганга Гете, опиравшегося в своем произведении на средневековую легенду, и музыку в чем-то сопротивлявшегося гетевскому замыслу Гуно совершенно другими глазами. Думаю, что тем из слушателей (музыковеды, безусловно, не в счет), которые посетили три предваряющих премьерные показы занятия, было чуть легче, чем остальным, вникнуть в суть замысла Исаакяна и Сазонова, закончившего, кстати, в том числе и режиссерский факультет, а посему, смею предположить, являющегося автором либо соавтором некоторых особенно острых идей, одна из каковых не дожила до финальной части постановочного процесса…
Итак, посетители нашего «университета» смогли познакомиться с различными версиями воплощения «Фауста» на лучших сценах Европы и уже видели хор фарисеев в целлулоидных масках, в финале окруживший измученную Маргариту – что-то вроде цитаты итальянской постановки я обнаружила и в нашем спектакле (а может, я и не права); затем выслушать практически проповедь протоиерея Романа (Хабибуллина), поведавшего залу о совершенном мире и изгнании из рая тех, кто принял соблазны сатаны; а под занавес увидеть совершенный по эстетике фильм Александра Сокурова «Фауст» и внимать пояснениям к нему доктора философских наук, кандидата искусствоведения, театрального критика и театроведа Галины Яковлевны Вербицкой, давшей тем, кто был внимателен и терпелив, ключ к пониманию этой картины Александра Николаевича… Так вот, Исаакян, безусловно, смотрит с Сокуровым в одну сторону, но в то же время он идет своим путем, размышляя о том, что каждого человека, особенно разуверившегося во всем и, может быть, заблудшего, терзают свои демоны. Поэтому, наверное, в первой картине постановки при встрече Фауста с Мефистофелем, ученый старец вглядывается в лицо посланца ада, как в зеркало, видя в нем свое отражение и читая свои собственные мысли…
Исаакян создал масштабное полотно, заставив публику миновать огромный массив времени, вобравший в себя не только, скажем, тридцатилетнюю войну, но и Первую, а также Вторую мировую, ужасы Холокоста (груда слипшейся обуви, плывущей по транспортеру за спинами вернувшихся домой после одной из войн солдат, в костюмах, уводящих нас, допустим, в Средневековье, вооруженных автоматами современного образца, заставляет зал вспомнить о газовых печах Треблинки или Освенцима), гнев человечества по поводу поруганных святынь Пальмиры и эпизоды сирийского конфликта… А предваряет этот антипарад мраморная фигура поверженного ангела, некогда возомнившего себя равным Создателю… Не исключаю того, что именно из этих соображений в финале крылья Мефистофеля обретают изумрудный оттенок… А какими могут быть некогда ангельские крылья поверженного денницы?! И цвет, более подходящий пошлейшей птице – попугаю (коего иные часто считают предсказателем судьбы), скорее уместен в этом случае. Да, с одной стороны, он символизирует жизнь, но с другой – напоминание о жизни есть насмешка над отказавшимся от всех ценностей оной Фаустом и теряющей рассудок Маргаритой, поднявшей руку на свое собственное дитя… Эти трое крепко-накрепко связаны в, казалось бы, самом греховном из миров… И предательство одного влечет за собой целую цепь преступных поступков другого… Потому что они – три части единого целого. Уже на первом же прогоне я вспомнила фантастический рассказ Брэдбери, в котором герой, перелетевший в машине времени в эпоху детства человечества, в начало всех времен, несмотря на все предупреждения, преступно наступил на бабочку. И что в итоге – он вернулся в мир, искореженный атомным взрывом… Я о том сейчас, что даже крохотная уступка своим преступным желаниям грозит всем нам вселенской катастрофой…
То, что я пишу сейчас, – это лишь первые мысли по поводу грандиозного спектакля Исаакяна, где, к сожалению, есть эстетические каверны – и замечание сие я адресую художнику. О нынешнем «Фаусте» надо еще думать и думать, с учетом тех культурных кодов, коими Георгий Георгиевич насытил все действо, включая и необычный, скажем так, дивертисмент – фрагмент документального фильма из операционной, и театральный пролог почти по Гете, антураж этот мы вновь видим в финале. И как это ни странно, он напоминает мне эпизод, связанный в прозе Сергея Лукьяненко и фильме Тимура Бекмамбетова «Дневной дозор» с мелом судьбы, которым не потерявшая способность искренне чувствовать Маргарита выводит на скрижалях фразу «Я тебя люблю», тем самым спасая свою душу от мрака…
Можно поговорить и про поначалу смутивший меня своей безудержностью бал Сатаны, в процессе которого я, сидя в зале, стала испытывать неуютное чувство, что меня, как и всех моих соседей по креслам, причислили к обществу потребления, для которого и разыгрывается вся эта вакханалия вокруг мифической криптовалюты и вполне реального «Золотого тельца»; про необычную трактовку образа Зибеля, предстающего перед нами искусственно застаренным мальчиком, своего рода антиподом юного старика-красавца Фауста, тем самым естественно сужая ареал выбора героини; про спорный, на мой взгляд, для сцены перед церковью гобелен с играми Фавна и вакханок (если только не протрактовать это так, что и сюда добралось копыто вездесущего Мефисто; о цветовых акцентах в костюмах главных героев; о ложном Эдеме (сад Маргариты), где колышутся огромные, на мясистых стеблях цветы, являющиеся своеобразными образчиками масс-культуры; о символе чистоты героини – трогательной панорамной книжке, что с детства хранит юная Гретхен, грезя о любви, подобной той, что испытывал к даме своего сердца король из Фуле…
Но все это, взвесив и обдумав, нужно приберечь для другого материала, под финал же этого сказав о том, какие молодцы музыкальный руководитель постановки Артем Макаров (браво!), главный хормейстер Александр Алексеев (мои поздравления!) и исполнители. Сейчас говорю только про первый состав – фантастически (так и тянет написать «дьявольски») артистичный Аскар Абдразаков (Мефистофель), изумительная, невероятно надежная, очень чувственная и умная певица и актриса Эльвира Фаттыхова (Маргарита); благородный Валентин – весьма интересная работа Яна Лейше, и замечательный Фауст, мятущийся страдающий и ежеминутно живущий на сцене герой Ильгама Валиева, изменившийся к финалу спектакля, как и положено большому актеру.