$ - 92.2628
€ - 99.7057

ЧИТАЙТЕ В НОМЕРЕ

Возможно подтопление – все службы начеку

Международный Нуреевский фестиваль в лицах

Готовить любят все!

Неравнодушие спасает миллионы

И всё это связано любовью людей


И всё это связано любовью людей

Ныне в Уфе стартуют традиционные Аксаковские дни. В Мемориальном доме-музее имени С.Т.Аксакова ждут наплыва друзей — почитателей таланта нашего великого земляка, автора «Семейной хроники» и сказки «Аленький цветочек». В числе зарубежных приглашены и гости из Белграда; сербы будут в Уфе не впервые (в 2016-м в Аксаковском доме председатель Союза кинематографистов Сербии, режиссер Йован Маркович представил уфимскому зрителю два документальных фильма).

...Но есть в истории нашей дружбы несколько штрихов, не известных широкой публике и соединенных между собой почти мистическими нитями того, что называют «русским миром». Как связаны спектакль ГАРДТ «Любовь людей» и статуя Сергия Радонежского в сербском городе Нови-Сад, и главное — при чем тут писатель Михаил Чванов? А началась эта история с Русского академического театра; впрочем, обо всем по порядку…
Нынешней весной на сцене Государственного академического русского драматического театра Республики Башкортостан попрощались со спектаклем «Любовь людей». Поставленный режиссером Игорем Черкашиным по пьесе белорусского драматурга Дмитрия Богославского, он шел почти восемь лет. Невероятно пронзительная в том числе и по декорациям и свету, рассказывающая очень непростую и трагическую историю, мне эта постановка особенно дорога — тот кадр финальной сцены спектакля «Любовь людей» в 2014-м был удостоен золотой медали Ассоциации фотоискусства Сербии на XIV Международной триеннале «Театр в фотоискусстве» (патронаж FIAP).
Снимок был сделан на премьере спектакля, заключительная и по сути главная сцена которого была неожиданной для всех. Дело в том, что при съемке спектакля фотограф обычно представляет себе общую картину, поскольку снимает репетиции, прогоны и сдачу спектакля, когда артисты выходят при «полном параде» — в костюмах, гриме и при поставленном свете. И в ходе этих «пристрелочных» съемок становится понятно, с какой точки и в каком ракурсе лучше снимать мизансцены; безусловно, световой рисунок может различаться, поскольку шлифуется до последнего, но на общий план съемки это почти не влияет. В данной же постановке финальную сцену до премьеры полноценно не прогоняли, играли вчерне. Поговаривали даже, что режиссер перед самой премьерой неожиданно перенес ее из финала первого акта во второй.

И всё это связано любовью людей

Итак, я ждал премьерных поклонов, как вдруг после последнего эпизода в опустевшем пространстве подмостков главная героиня осталась совершенно одна. И в абсолютной тишине сверху на сцену неожиданно обрушился мощный поток воды, пронизанный яркими снопами света! Зал ошеломленно замер. В мгновенно промокшем легком платье фигурка девушки скользит по наклонному дощатому помосту вниз, к краю сцены, карабкается по брусу, снова соскальзывает вниз и опять медленно и упорно ползет по мокрым доскам вверх — к свету! Завороженный фантастическим зрелищем, я сделал несколько контрольных кадров и, на ходу меняя оптику, устремился мимо уже встающих зрителей к авансцене. И там под шум водопада и грохот аплодисментов в подробностях запечатлел эту потрясающую сцену.
О чем этот спектакль? О том, как в подмосковном поселке самые обычные люди ищут свое счастье: одни мечтают о ребенке, другие о путешествиях, третьи — просто о работе... А у главной героини Люси беда: у нее не складывается семейная жизнь. И однажды она берет на душу тяжкий грех... В котором чистосердечно признается местному участковому Сергею, давно в нее влюбленному. Тот заминает дело, и вскоре они играют свадьбу. Но счастья у молодых нет — у Люси начинаются видения: к ней во снах и наяву приходит бывший муж, с которым она ведет долгие беседы и просит у него прощения… Точку ставит та самая, фантастическая по исполнению, финальная сцена.
Позже, пересматривая съемку, я поразился тому, насколько совпали в кратком мгновении кадра и замысел режиссера, и фотографическое решение. Мне стала предельно ясна эта визуальная, почти библейская аллегория: дощатый помост на сцене был земной твердью, нижним миром с нашими грехами, вода же и свет олицетворяли мир высший, мир любви, добра и света. А человек во вселенной и есть та самая одинокая, упорно ползущая вверх хрупкая фигурка, пытающаяся уйти от страстей и безумия этого мира к миру высшему, дарующему прощение…
Решение отправить снимок на выставку было спонтанным. Весной 2014-го в связи с известными событиями «русский вопрос» вновь зазвучал из каждого телевизора, и мне вдруг страстно захотелось выставиться именно на зарубежной площадке, показать всему миру красоту русского театра, его волшебство и необычайную мощь.

И всё это связано любовью людей

И все совпало: на сайте FIAP, Международной ассоциации фотоискусства, ближайшим в списке конкурсов был именно театральный — 14-я Международная триеннале «Театр в фотоискусстве», проводимая в рамках 59-го ежегодного театрального фестиваля Sterijino Pozorje в Сербии, в городе Нови-Сад.
Добавлю: Sterijino Pozorje является самым престижным международным театральным фестивалем в стране, проводится с 1956-го в Сербском национальном театре в городе Нови-Сад и назван в честь сербского драматурга Йована Стерия Попович. На конкурс заявляются театральные постановки Югославии (теперь уже бывшей) и зарубежья, премии Sterija’s Awards присуждаются за лучшую игру, оригинальный текст, главные и второстепенные роли в женской и мужской категории; режиссуру, сценографию, костюмы и музыку.
С 1965 года в рамках фестиваля под патронажем Международной ассоциации фотоискусства (FIAP, Fе/dе/ration Internationale de l’Art Photographique) проводится триеннале «Театр в фотоискусстве». Она представляет творческие достижения фотохудожников, вдохновленных театром, и объединяет профессионалов из различных стран мира; в разные годы в фотоконкурсе участвовали до 260 авторов из 30 государств. В состав международного жюри входят известные деятели фотоискусства из всех уголков планеты.
За всю историю форума фотохудожники из России становились лауреатами четырежды: в 1980-е высоких наград были удостоены Валерий Плотников и Сергей Потапов (Москва), после возобновления в 2002-м — Владимир Постнов (Санкт-Петербург) и автор этих строк, уроженец Уфы. В 2014 году участвовали 47 фотографов из 14 стран, было заявлено 459 работ, 71 принята к конкурсу.
…К участию допускались как одиночные кадры, так и серии до трех кадров, общим числом фоторабот не более десяти. Строгих ограничений не было: принимались не только «сценические» снимки, но и имевшие отношение вообще к театру. Я отобрал лучшие кадры из разных спектаклей и пару атмосферных сюжетов из жизни театра. Дольше всего я выбирал именно между двумя планами финальной сцены «Любви людей», в итоге взял общий.
После продолжительного молчания с той стороны я закрыл для себя сей вопрос, и потому электронное письмо из Сербии с поздравлением и приглашением на церемонию награждения стало полной неожиданностью. В тот же день я был в Русском академическом театре; его художественный руководитель Михаил Рабинович, увидев распечатанные письмо и фото, от души обнял меня: «Молодец!» Это был не его спектакль, но то был общий успех его театра — и режиссера Игоря Черкашина, и актрисы Татьяны Ахроменко, сыгравшей главную роль. Елена Федоровна Кондояниди, помощник Михаила Исаковича, улыбаясь, спросила: «Поедешь на церемонию? Я бы поехала». Конечно, она была права; уже через неделю я был в Белграде, а еще через два часа — в Нови-Саде.
Город встретил меня огромными баннерами с афишей фестиваля на каждой улице. Десятидневный театральный марафон открывался спектаклем «Доходное место» по пьесе русского драматурга Островского, а предваряла его церемония награждения фотохудожников — победителей триеннале в фойе Сербского национального театра, где и был развернут фотовернисаж. Я поблагодарил организаторов на английском, за что потом сербы пеняли мне: мол, на русском здесь говорят почти все, и со школьной скамьи. Это правда: сербы действительно очень любят Россию; я бывал во многих городах и странах мира, но нигде не чувствовал такой искренней приязни к русским. И только в Сербии я неожиданно почувствовал нашу Россию действительно матушкой — большой, ласковой и любящей. Позже понял отчего: в музее Воеводины я обнаружил масштабную выставку «Белая Русь. Русская эмиграция в Воеводине», где представлены фото и документы по русскому исходу в Сербию после Октябрьской революции. Замечательные кадры русских монастырей, балетных школ и многочисленных русских колоний именно в окрестностях Нови-Сада объясняли многое. А пояснения гида на сербском я понимал без переводчика.
В день вылета из Белграда я с букетом роз заехал к Лидии Предоевич, супруге председателя Союза фотохудожников Сербии Мирослава Предоевича, поздравить ее с днем рождения. Она улыбнулась: «Ах, славянская душа!» и протянула мне трубку: «Поговори с моей мамой, она просила об этом. Ее зовут Галина». Четверть часа я рассказывал совершенно незнакомому человеку о России, о нашем театре, и на прощание она тепло меня благодарила: «Наконец-то я услышала родной русский язык, по которому очень скучаю!» Это было чрезвычайно трогательно.
На обратном пути Бранка, с которой мы сидели в соседних креслах, объясняла мне, за что сербы любят певучий русский язык: «Русский — для души, а для работы — английский». Я возразил ей, напомнив о том, как в некоторых кафе официанты делали вид, что не понимают по-русски. «Это неправда, все они понимают, просто выделываются» — улыбнулась Бранка. Я вспомнил, как на открытии вернисажа ко мне подошла профессор-театровед из Белградского университета и, показывая на мой кадр, сказала: «Это точно русский театр, так работают только в России». И как сербские телевизионщики искали меня в толпе: «Где этот русский парень?» И как мы общались без переводчика с известным сербским фотографом Дарко Дозетом, устроившим мне встречи в местных фотоклубах.
...Вернувшись в Уфу, я показал сербские фотозарисовки директору дома-музея Аксакова Михаилу Чванову. И вдруг Михаил Андреевич воскликнул, указывая на статую Сергия Радонежского, заснятую мной в Дунавском парке: «Так это ж мы ее установили!» Я попросил подробностей. Дело было так.
В далеком 1987-м в селе Городок (ныне Радонеж) близ Троице-Сергиевой лавры решили установить памятник преподобному Сергию Радонежскому. Его автором был известный советский и российский скульптор, президент Международного фонда славянской письменности и культуры, лауреат Государственной премии СССР, народный художник России Вячеслав Клыков, передавший статую в дар. Искусствоведы считают, что образное решение скульптору было навеяно картиной Михаила Нестерова «Видение отроку Варфоломею» (кстати, еще одно совпадение — знаменитый живописец родом из Уфы). Перестройка в самом разгаре, но до возвращения к святыням было пока далеко, и потому участников просто разворачивали еще на подъезде. Каким-то чудом Михаилу Чванову вместе с известным актером Николаем Бурляевым удалось прорваться через милицейское оцепление, но установить скульптуру удалось только через полгода, 29 мая, в 1988-м. Затем между Россией, Сербией и Грецией был заключен договор, по которому в трех православных городах должны были поставить памятники трем «своим» святым: русские — Сергию Радонежскому в Нови-Саде, греки — Дмитрию Солунскому в Санкт-Петербурге, а сербы — Савве Сербскому в Салониках. Вячеслав Клыков только-только успел сделать незначительно уменьшенную копию скульптуры, как планы нарушила начавшаяся в Югославии война. Но обещание свое русские исполнили единственные из всех.
— Это был 1992 год, страшные санкции, и небо над Югославией для иностранной авиации было закрыто, — рассказывает Михаил Чванов. — Невероятным образом удалось договориться с нашим Министерством обороны, и памятник на военных вертолетах, практически в результате спецоперации, был доставлен в столицу тогдашней Югославии. Скульптуру привезли на центральный стадион Белграда, как вдруг средь бела дня появились какие-то люди, на глазах изумленной толпы погрузили памятник в грузовик и увезли в неизвестном направлении.
Слободан Милошевич, тогдашний президент страны, был разгневан; вскоре ему доложили, что скульптуру «похитили» сербские патриоты и увезли в Нови-Сад, посчитав культурную столицу Сербии единственной достойной обителью для преподобного русского святого. Патриарх Сербии тогда сказал русским гостям: «Что ж, значит, так тому и быть, если народ этого захотел».
— Мы ходили с Клыковым по Нови-Саду и долго выбирали место, ему ничего не нравилось, — вспоминает Михаил Андреевич. — Вдруг мы остановились рядом с какой-то калиткой и вошли в Дунавский парк, что рядом с музеем Воеводины. Огляделись, и Вячеслав Михайлович показал на небольшой взгорок прямо у озера: «Вот здесь и поставим, хорошее место — и парк станет краше, и людей тут много гуляет!»
Так и стоит вот уже ровно тридцать лет наш Сергий Радонежский в Дунавском парке Нови-Сада, а на постаменте скульптуры на сербском языке высечена надпись: «Любовью и единством мы спасем себя. Сербскому народу от русского народа».

Булат ГАЙНЕТДИНОВ.
НА СНИМКАХ: «золотой» финальный кадр съемки спектакля «Любовь людей»; Лидия Предоевич на фотовернисаже победителей триеннале; памятник Сергию Радонежскому в Нови-Саде.
Фото автора.


Дата создание новости 30-09-2022   Комментарии (0)   Просмотров: 607     Номер: 68(13630)     Версия для печати

29 марта 2024 г. №22(13766)


«    Март 2024    »
ПнВтСрЧтПтСбВс
 123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031





ВАКАНСИЯ

Редакция газеты «Вечерняя Уфа» примет на работу корреспондента с опытом работы. Зарплата по результатам собеседования (оклад плюс гонорары). Резюме присылайте на почту ufanight@rambler.ru с пометкой «корреспондент». Обращаться по телефону: 286-14-65.



 
© 2011-2023, Редакция газеты «Вечерняя Уфа»
Использование материалов без письменного согласия владельца сайта запрещено.