Творческая ДНК Анисы Туманшиной

«Национальный костюм? Нет, это не ко мне, – главный художник Башкирского государственного театра кукол Андрей Сарпионович Волков, каковому я позвонила накануне Дня национального костюма, который сегодня отмечают в нашей республике, был, как всегда, лаконичен. – Все, что связано с народным костюмом, особенно башкирским, с национальным орнаментом, у нас в театре – прерогатива Анисы Хасановны». Я выслушала и отправилась на встречу с Туманшиной.
Художник-постановщик Аниса Хасановна Туманшина верой и правдой служит Башкирскому государственному театру кукол почти двадцать лет, придя в БГТК осенью 2005 года…
Но прежде чем поделиться с читателем итогами нашей беседы, я объясню, почему мой выбор пал на этот уникальный театр. А произошло это потому, что именно театр стал ныне в каком-то смысле хранителем традиций национального костюма, безусловно, не пытаясь соперничать с музеями и трудами исследователей, этнографов и собирателей всего, что характеризует национальную идентичность, особенности культуры того или иного этноса. Просто именно театр, зрелищные виды искусства обладают тем «инструментарием», который позволяет напрямую и очень эффективно воздействовать на людей, пробуждая в них генную память и возвращая к истокам. А театр кукол – первая «станция» на этом пути, отнюдь не простом и не коротком. «Куколка», которая постоянно работает с ребятней самого нежного возраста, ненавязчиво, без дидактики и диктата, в игровой манере погружает детей в стихию национального.
А теперь вернемся к рассказу об одном из проводников, который невидимо сопровождает юного (но подчас и взрослого) зрителя в этом пути. Аниса Хасановна, чрезвычайно скромный, нешумный, деликатный человек, хранит в своем сознании, в своей душе мощнейший ген национального. Каждый раз, смотря спектакли, отмеченные талантом и размышлениями художника-постановщика Туманшиной, я поражаюсь ее тонкости в вопросах восприятия бытийной картины мира, гармоничности цветовой палитры и культуры колористики. С Волковым-то мы знакомы тысячу лет, я обожаю работы Андрея Сарпионовича, знаю то, какой он талант, могу беседовать с ним подолгу, чувствуя себя очень свободно и легко. А вот с Анисой Хасановной, которая, стесняясь просто тотально, все время прячется от посторонних глаз, мне довелось разговаривать впервые. И Вы не представляете, читатель, какой кладезь мне открылся!
Но начнем с биографии героини, путь которой в нынешнюю профессию заслуживает отдельного разговора.
Аниса родилась и выросла в Белорецком районе, в селе Бриштамак, в 1937 году возникшем в устье реки Бриш. А это приток Инзера, на левом берегу которого среди изумительных по красоте гор и лесов и расположилась деревня, население коей (в основе своей – башкиры) никогда не превышало трехсот человек. Они занимались лесозаготовками, а со временем стали охотно идти на работу в санаторий «Ассы». До Белорецка – 158 километров пути, а связь Бриштамака с Большой землей – это стальная магистраль «Карламан – Магнитогорск»…
Аниса с детства постоянно рисовала, а еще с любовью собирала камешки разной формы, причудливо изогнутые ветки, сучки и составляла из них композиции, подчас мастерила фигурки… «Художки» в селе не было, только средняя школа, фельдшерский пункт и клуб. А девочка рисовала самостоятельно, используя любой клочок бумаги. Возможно, ей это передалось от отца, который всю жизнь работал водителем и неплохо рисовал. Заметив в дочери эту тягу, он стал привозить ей из поездок карандаши, краски, альбомы для рисования. О том, чтобы кто-то в ближайшем окружении рассказывал о народных промыслах, тонкостях национального костюма или орнамента, Аниса Хасановна не помнит, говорит, что Бриштамак – село довольно молодое, возможно, поэтому носителей традиций, ревнителей народной культуры в числе ее знакомых и родных не было. Самые яркие впечатления из этой области связаны с пестрыми, плетеными вручную дорожками, постеленными в доме на полу, паласами и с темно-зеленым тонкого бархата камзолом бабушки – такого фантастически красивого цвета наша героиня никогда больше не встречала.
Окончив девятый класс, девочка отправилась в Уфу – поступать в мед-
училище. Не поступила и решила попытать счастья в Художественной школе-интернате имени Касима Давлеткильдеева. К сожалению, экзамены уже прошли, но, глянув в аттестат девочки, в котором были только пятерки и четверки, ей дали срок до конца августа и задание на определенную тему. И до назначенного времени упорная девчушка рисовала каждый день и в итоге поступила в школу-интернат. В десятом классе с огромным удовольствием занималась рисунком, живописью… А вот в одиннадцатом что-то произошло, и уроки по живописи перестали приносить радость. Может быть, потому, думаю я, что Анису, выросшую в уникальном по красоте месте, самом по себе формирующем в человеке чувство прекрасного («когда там живешь, этого просто не замечаешь; а когда ты уехал, тебя вдруг начинает постоянно тянуть в родные места»), стало преследовать желание выйти за рамки плоскости листа бумаги и воплотить все, что она видит, в некий объем. Краски в том порыве ей не помогали, Анисе казалось, что она перестала различать цвета, а в сознании, видимо, продолжали жить те камешки и причудливые ветки из детства, которые позволяли девочке создавать любые формы, рожденные в ее воображении.
Эти ее мучения заметил педагог Мавлетбай Рамазанович Халилов, заслуженный художник Башкортостана, известный скульптор, который вел в школе-интернате класс лепки. Халилов и предложил: попробуй заняться скульптурой. Она согласилась, и ситуация мало-помалу изменилась. В итоге, диплом Аниса защищала под руководством Мавлетбая Рамазановича, представив на суд комиссии свою работу – обнаженную фигуру.
Затем была учеба в Уфимском государственном институте искусств. Аниса попала на курс самого Николая Александровича Калинушкина! Ее дипломную работу «Виолончелистка» из бетона с мраморной крошкой и доныне можно увидеть во внутреннем дворике УГИИ. Но Калинушкин, который угадал в своей ученице особый потенциал, в каком-то смысле определил ее будущее, предложив девушке, оканчивающей к тому времени шестой курс: «Не хочешь ли поехать в Северную Пальмиру, пройти практику в Санкт-Петербургской государственной академии театрального искусства? Сможешь потом работать художником-постановщиком в театре кукол». Так Аниса попала к великой Валентине Григорьеве Ховралёвой, гениальному художнику-кукольнику, профессору, Мастеру, «ставящему глаз и преобразующему сознание» студентов, которые работают ныне в театрах кукол по всей стране. И учеников у Мадам, так студиозусы звали за глаза свою строгую наставницу по кафедре сценографии и технологии театра кукол, было великое множество. И одна из них – наша Аниса Туманшина.
В 2005-м она вернулась в Башкирию и пришла в БГТК, с первой же работы – спектакля «Али-баба и сорок разбойников», который по арабским сказкам создала режиссер Гульнара Валитова, заявив о себе как о талантливом художнике-постановщике. Вторая работа, ставшая дипломной в СПбГАТИ, – это спектакль «Живая вода», поставленный той же Гульнарой Валитовой по одной из народных сказок (автор инсценировки Фардия Алибаева).

И ныне в послужном списке Анисы Хасановны уже более 20 спектаклей. И есть в их числе те, которые абсолютно логично вписываются в контекст разговора о национальном костюме. И среди них, безусловно, «О чем поет орнамент?» Альберта Имамутдинова по пьесе Владимира Аношкина, «Сабантуй», посвященный 450-летию Уфы (Альберт Имамутдинов – Владимир Аношкин), «Золотой волос», в основу которого легли уральские сказы Бажова (Альберт Имамутдинов по пьесе Михаила Супонина), «Мустай Карим. Близкий горизонт» (Альберт Имамутдинов – Владимир Аношкин) – это совместная работа Анисы с художником Ильнуром Слявчиным, и многие-многие другие.
А теперь мне хотелось бы предоставить слово самой Анисе Хасановне:
«Временами наступают минуты, когда тебя с особой силой зовут родные места. Тебя тянет, тянет на Инзер, ты начинаешь вспоминать что-то очень важное и дорогое твоему сердцу – какие-то эпизоды из детства, любимые горы. Скажу честно, в юности я не понимала того, какое значение несет орнамент. Почему именно так идет узор, а не иначе; почему мастерицы выбирали именно этот цвет? А потом, уже после работы над рядом спектаклей, посвященных башкирским преданиям и легендам, начала размышлять, углубляться в эту тему, стала искать специальную литературу, смотреть выставочные образцы, общаться с мастерицами, ходить в музеи… Но самые исчерпывающие ответы дает мне природа родного края. Часто езжу к себе в село, это где-то часа два пути. Скажем, сначала минуем Кармаскалинский район, там степи, а вдоль дороги – высокие сосны, другие деревья. И все они – живой образчик растительного орнамента. Когда заходит солнце – эти деревья особенно красивы! Все разного цвета, и закатные лучи их просто преображают. Основание – темное, середина – брызжет оранжевыми оттенками, верхушки золотятся, словно лепестки подсолнуха… Ты любуешься ими, и вдруг в какой-то момент приходит понимание того, что растительный орнамент когда-то родился из таких вот ощущений людей, живших давным-давно. Они увидели и запомнили эти силуэты, графику, цвет, перенеся потом их на ткань, в вышивку… Может быть, те люди просто не вникали, откуда вдруг из-под их рук выходит такой узор; просто он отпечатался в сознании, в памяти и вылился со временем в шедевр, образец народного искусства.
…И вот мы едем в Бриштамак, – продолжает Аниса Хасановна, – и попадаем в Архангельский район… А здесь начинаются горы – эти поразительные треугольники, символизирующие, как мне кажется, защиту. И взгляд твой везде фиксирует такие треугольники, и они голубого цвета, и это невероятно красиво! А ты едешь-едешь и потом оказываешься в горах-теругольниках и начинаешь задыхаться от их великолепия. Вот это меня вдохновляет по-настоящему! Помню, когда я работала с Альбертом Альфировичем Имамутдиновым над спектаклем «О чем поет орнамент?», все эти свои наблюдения, ощущение природы нашей Башкирии пыталась вплести в орнамент, который возникал на сцене. И мне кажется, у нас получилось. Изначально в спектакле появляется Волк, он сажает себе на спину первых людей и уносит их с собой. Но ведь если просто показать волка, то это не особенно интересно. Поэтому я обратилась к теме уже упомянутых треугольников, вспоминая Уральские горы. И цвет взяла такой же – серо-голубой, белый… Белый – это когда зимой горы кажутся лысыми. В них все видно насквозь… И из этих треугольников у нас возникал большой Волк, собранный из таких вот форм. И он приходит к людям, а затем распадается на горы…»
Надо сказать, что спектакль «О чем поет орнамент?» принимал участие в двух престижных форумах – в Международном фестивале кукольников «Истоки» в Москве и во Всероссийском фестивале «Карусель сказок» в Чебоксарах. Московский творческий смотр был не конкурсным, но зато там серьезно обсуждали все спектакли, и в процессе анализа «Орнамента» критики много и подробно говорили о работе Анисы Туманшиной, отзываясь о ней в превосходных тонах. Главный режиссер Государственного академического театра кукол имени Сергея Образцова, заслуженный деятель искусств России, лауреат «Золотой Маски» Борис Константинов даже сравнил работу Анисы Хасановны с исканиями Василия Кандинского. По-моему, это успех! А вот на «Карусели сказок» в Чебоксарах Аниса Туманшина стала лауреатом, удостоившись специального приза жюри в номинации «Лучшие костюмы».
И опять я отдаю слово своей героине:
«Я же художник-постановщик именно в театре кукол, а специфика у нас такова, что костюм актера не должен бросаться в глаза, главенствовать над куклой. Поэтому костюм для актера и костюм для куклы должны быть созданы из разного материала, артистический наряд должен впитать цвет одежды куклы, но он не может доминировать, напротив, его задача – оттенять главное действующее лицо. А платье актера должно стать как бы частью декорации. Поэтому в нашем «Орнаменте», вспомнив о своих впечатлениях, на платьях артистов (имею в виду деталь спинки) я делала растительный орнамент (тамбурная вышивка), и в какой-то момент, когда исполнители поворачивались к залу затылками и вытягивались в ряд, они все словно становились частью природы…
А еще помню, как долго я искала образ одной из героинь для спектакля Альберта Альфировича «Золотой волос»… Говорю о нянечке дочери Золотого змея, девушке-златовласке. Эта нянечка лелеет свою воспитанницу, желая красавице найти достойного жениха, и в какие-то моменты она превращается в хитрую лису, которая бережет ее от врагов, – это такая кукла-перевертыш, и она мне долго не удавалась… Но в один прекрасный момент, вновь обратившись к народным образцам, я нашла красивый, оригинальный национальный костюм башкирской женщины – с нагрудником, и благодаря этому у меня в сознании сложился законченный образ. Тем более что сказы Бажова – это Урал, а мы тоже Урал – и у нас все так близко, мы испокон веков, башкиры, русские, представители других народов, живем рядом и подчас перенимаем что-то друг у друга. Это же логично!»
Вот такая она, Аниса Туманшина. И если директор БГТК и режиссер Альберт Имамутдинов, берясь за постановку спектакля «О чем поет орнамент?», делился с «Вечеркой», говоря о том, что орнамент в его работе соединяет, подобно ДНК представителей башкирского этноса, разные легенды и сказания, переходящие от поколения к поколению, то в сознании художника-постановщика Башкирского государственного театра кукол Анисы Туманшиной тяга к исконно народному, коим является, скажем, национальный костюм, а также орнамент, украшение, селтр (женский нагрудник, имеющий сакральное значение), существует на генетическом уровне. И эти ее одаренность, а также наследственность, дающие о себе знать даже без рассказов стариков, будоражащая душу и рождающая изумительные плоды в творчестве нашей героини, восхитит, удивит и порадует зрителя еще далеко не один раз. С Днем национального костюма Вас, Аниса Хасановна!