Откликаясь на премьеру

Очищающая сила трагедии

Хор: "Говоря по существу,
мы, конечно, еще не начинали жить.
Мы уже не животные, но, несомненно, еще не люди".
Жан Ануй. "Антигона"

Не то учёный, не то учитель, может быть, суфий, а может, и человек театра, Хор в исполнении народного артиста Башкортостана Алмаса Амирова - в старом пиджаке, в тюбетейке - выходит к зрителю и удивленно разглядывает подмостки: театральные стулья собраны в одну кучу и прикрыты полиэтиленом, колосники опущены. Он быстро взбирается на вершину строительных лесов, установленных в левой части сцены (там находится его рабочий стол), переключает диск - и вместо современной ночной, дурманной музыки начинает звучать Бах. Герой Амирова, закрыв глаза, блаженно улыбаясь и плавно взмахнув руками, еще некоторое время будет стоять так, наслаждаясь вечной гармонией звука. А затем, застелив газетой стул, на котором просидит фактически весь спектакль, глотнет из термоса горячего чаю, проверит микрофон: "Раз, два, три..." - и, обращаясь куда-то вдаль, в правую часть кулис, неспешно, мягко начнет свой рассказ.

Спокойно и неторопливо, так начинается спектакль Башкирского государственного академического театра драмы имени Мажита Гафури "Антигона", поставленный по пьесе Жана Ануя заслуженным деятелем искусств России и Татарстана Фаридом Бикчантаевым - спектакль очень важный для жизни БАТД. Его мерность, сосредоточенность, бесхитростность режиссерских решений - всё подчинено единой задаче: вернуть трагедии ее изначальный голос, "сухой" голос трагедии. "Антигона" Башкирского академического театра - это доверительный, негромкий разговор со зрителем, проникнутый "нежнейшим психологизмом".
Пока Хор Алмаса Амирова не спеша наверху читает написанное автором длинное вступительное слово, периодически уходя в импровизацию, внизу, собственно, уже начинается действие. Вот Кормилица - заслуженная артистка Башкортостана Алсу Галина-Гафарова, засучив рукава, взобравшись на металлический стол на колесах, покрытый также полиэтиленом, тщательно протирает его поверхность (скорее всего, отмывает последствия преступления, совершенного накануне). В этой роли актриса раскрылась с новой, доселе неизвестной нам стороны: зловещий образ без бровей, с широким лбом, тонкими губами, словно сошел с полотен Босха. Ее резкие, механические движения, бесстрастный холодный взгляд, железный, злой голос вступают в конфликт с возвышающей музыкой, звучащей фоном.
Появление Антигоны Лилии Галиной в длинной тяжелой юбке и в черном свитере, поверх которых надето кружевное платье, в вязаной шапочке на голове (серая одежда подчеркивает бледность уставшего лица героини и в то же время раскрывает естественный блеск бездонных глаз актрисы) - бесшумно и незаметно. Стоя в застеклённом от зрителя пространстве справа (место, где в микрофон озвучиваются самые сокровенные мысли героев, это некий внутренний мир человека), глядя в глубину зрительного зала, она автоматически отвечает на вопросы Кормилицы, словно была готова к ним. Интонация Антигоны - будто мысли вслух: тихая, не форсированная, но убыстренная речь.
Первый диалог-противостояние, из которых состоит вся трагедия, проходит как столкновение двух непонимающих друг друга людей. Никакой теплоты и нежности в отношениях Кормилицы и Антигоны нет - в отличие от диалога с Исменой, которую в паре играют актрисы Гульмира Исмагилова и Гульназ Хайсарова. С Исменой же Антигону связывают родственные чувства. Причем родство это не только кровное, но и духовное. Они понимают друг друга с полуслова. Исмена еще не готова последовать за Антигоной, и это понятно - она хочет жить. Неслучайно режиссер показывает ее телесную красоту. Антигона же, сделавшая свой выбор, готова идти до конца.
Диалог с Гемоном, женихом Антигоны, проходит как детская игра. Гемон - заслуженный артист Башкортостана Ильсур Баимов - безумно любит Антигону, правда, по-своему: он простоват, наивен, не способен проявить и высказать своих чувств. Временами кажется, что Антигоне Лилии Галиной скучно с этим человеком, преданно следующим за ней повсюду, но она ценит его любовь. Гемон еще не повзрослел: богатырская по мощи фактура этого персонажа не совпадает с его внутренней детсткостью. Но то, что он сумел разглядеть в маленькой хрупкой Антигоне внутреннюю силу и способность к самопожертвованию, делает Гемона одним из героев трагедии. В финале они вдвоем обретут свое последнее пристанище.
И все же центром спектакля является сцена столкновения Антигоны с Креоном, роль которого исполняет заслуженный артист России Олег Ханов. В этом длинном диалоге противостояния двух правд - божеской и земной - раскрывается глубинная проблема пьесы, заложенная самим автором. И это проблема выбора. Антигона как будто поворачивает глаза Креона "зрачками в душу, а там повсюду пятна черноты, и их ничем не смыть". Креон Олега Ханова совсем не кажется тираном и диктатором, напротив, он по-отечески мягок и благосклонен к Антигоне и всеми силами пытается спасти её.
Когда-то Креон увлекался искусством, но в какой-то момент выбрал трон, и в наследство ему досталось разрушенное государство, которое он должен теперь восстановить. Художник-постановщик спектакля заслуженный деятель искусств Башкортостана Альберт Нестеров помещает Креона в пространство ремонта: всё закрыто полиэтиленом, от былой мощи страны осталась лишь арка, отсылающая нас и в древнюю Грецию, и во Францию времен фашистской оккупации. У этой истории нет точного времени и определенного места действия - она может произойти с каждым и во все века, так как здесь затрагиваются вечные темы добра и зла.
После встречи с Антигоной и дальнейшей ее казни Креон уже не может быть прежним. Режиссер детально показывает, как герой Олега Ханова долго переодевается. Безмолвный прислужник - актер Айнур Ситдиков, которому все равно, кого наряжать (придет на место Креона другой правитель, Мальчик так же верно будет прислуживать и другому), протягивает главе Фив сначала рубашку, затем пиджак, расческу... И вот, казалось, Креон-Ханов привел себя в порядок и как ни в чем не бывало готов начать совещание... Но, не в силах говорить, он отпускает подчиненных и остается один, осев за этим железным столом на колесах. Его лицо застывает в растерянной гримассе, из глаз вот-вот выкатится крупная слеза...
Но нет, в этом спектакле никто не плачет, не кричит и не впадает в отчаяние. Как отмечает Хор, в трагедии всё известно заранее и нет никакой надежды на спасение. Лишь в одном эпизоде Антигона Лилии Галиной, взобравшись на леса и, обращаясь в зрительный зал, улыбаясь, будет громко говорить о том, как ей претит примитивное понимание человечеством самой сути счастья. А далее даже в ожидании своей смерти она будет спокойно разговаривать со стражником, слушая его пустейшую, на уровне существования амёбы речь о том, как важно стать сержантом. И никто не услышит ее тихой реплики: "Я одинока".
Стражники - заслуженный артист России Ильдар Саитов, народный артист Башкортостана Азамат Гафаров и актер Юнир Куланбаев - представляют собой мир обывателя. Фарид Бикчантаев не жалеет сценического времени на то, чтобы показать пустоту и пошлость их обывательского сознания. Режиссер придумывает целую жанровую сцену, где стражники долго рассуждают о том, как весело они прокутят премию, которую Креон даст им за задержание Антигоны. Опрыскивая руки антисептиком, они предвкушают вечеринку у "подружек".
"Никогда ничего не знать - вот что было бы лучше всего", - произносит Креон Олега Ханова в финале спектакля, пытаясь заговорить с молчаливым Прислужником. Теперь Креону говорить не с кем. Антигона, которую он еще недавно считал маленькой девочкой, не способной даже родить Гемону сына, оказалась сильнее правителя, так как открыла тяжелые врата его души.
Предельно насыщенный текстом спектакль не всем легко дается. Это и понятно: современному зрителю, привыкшему схватывать визуальную картинку, подчас непросто слушать долгие диалоги, хотя актеры Башкирского академического театра, мастерски владеющие словом, ведут их виртуозно, фактически жонглируя здесь и полутонами, и нюансами языка. Задача данной постановки и заключается в том, чтобы зритель как можно глубже погружался в текст и считывал бездны смыслов, заложенных в эти диалоги автором-экзистенциалистом. Текстовой ритм порой действует в спектакле терапевтически: как бы убаюкивая сознание и освобождая голову от других, ненужных повседневных мыслей, он приглашает нас задуматься о вечном. "О том, что прежде не было сказано, и о чем, может быть, еще не знаешь. А зачем? Чтобы сказать об этом самому себе, узнать об этом самому". Вновь и вновь.