Взгляд на историю сквозь призму книги

Погибшие, живущие - годам вы неподвластны...

Книги в нашей семье всегда занимали почетное место. Они не были деталью интерьера. Я помню наш первый книжный шкаф начала 30-х годов. Его мой папа привез из медсанчасти “Башжелдорстроя”. Далеко не изящный, но застекленный, он заполнялся книгами. Мама завесила стекло шелковой зеленой занавеской, чтобы их корешки не выгорали - окна кабинета отца смотрели на юг. Потом здесь появился шкаф из полок-секций.

В шесть лет я уже бойко читал. С моим другом Витькой сказки Пушкина читали мы наперегонки. Именно тогда зародилась моя любовь к книгам, а наш первый шкаф стал моим для моих книг. На уроках чтения в первом классе мне нечего было делать. Тогда редко кто начинал читать раньше восьми лет.
Папа все время приносил книги. Себе - тома БМЭ (Большой медицинской энциклопедии), мне - великолепно изданные сказки Шарля Перро, братьев Гримм, “Сказки дядюшки Римуса” Джоэля Харриса и замечательный первый том русских народных сказок Афанасьева издания “Академия”. Позже появился солидный том “Тиля Уленшпигеля” - выдающийся роман Шарля де Костера. Любимейшая книга!
Мама тоже участвовала в покупке литературы, принося мне тоненькие издания из серии “Книга за книгой”. Появились рассказы Оскара Уайльда, Альфонса Додэ. С увлечением читал “Тартарена из Тараскона”, упивался “Робинзоном Крузо” Даниэля Дефо, обожал мушкетеров Александра Дюма. А моему другу Витьке, племяннику соседей, дядя давал журналы “Вокруг света” 20-х годов. Там мы читали фантастику Александра Беляева: “Прыжок в “ничто”, “Хойти-Тойти” и неизвестный роман Жюля Верна “Ледяной сфинкс”. А традиционные его романы - “Таинственный остров”, “Двадцать тысяч лье под водой” и другие мы брали в библиотеках.
Шли годы, менялись читательские запросы и тематика книг, а страсть к чтению не угасала. Читал запоем, забывая обо всем на свете. Не обошла меня стороной и такая тема, как Отечественная война 1812 года. Тут сыграло роль одно очень важное обстоятельство.
В 1934 году мама ездила в Ленинград и захватила с собой меня. Как-то мы пришли к Казанскому собору, перед которым высились два бронзовых памятника. “А это кто?” - спросил я. В ответ услышал: “Это - Кутузов и Барклай де Толли”, и мама стала рассказывать о войне с французами, о Наполеоне, о Кутузове и Багратионе... Мы зашли в собор, и там при входе я увидел Российские знамена и ключи от зарубежных городов, сдававшихся русской армии... Учась в четвертом классе, я прочел “Бородино” Михаила Лермонтова. Мало того, меня совершенно покорило “Бородино” в исполнении хора.
Довоенные уроки истории в школе, а после службы в армии лекции на историческом факультете педагогического института и БГУ умножили мои познания о войне 1812 года, но главным их источником неизменно были книги.
В 1940 году я впервые прочитал “Войну и мир” Льва Толстого. Тогда читал я этот роман, как говорится, “по диагонали” - только о войне. Что было взять с меня, мальчишки тринадцати лет? В институте познакомился с монографиями: “Отечественная война 1812 года”, “Контрнаступление русской армии в 1812 году” Павла Жилина и, конечно, с “Наполеоном” Евгения Тарле.
Из беллетристики с жадностью прочел исторический роман “Дорога победы” Льва Рубинштейна, повесть “Багратион” Сергея Голубова, “Кутузова” из серии ЖЗЛ. В 1955-м побывал на поле Бородина, первый раз посетил Бородинскую панораму и по-новому перечитал “Войну и мир”. А позже был совершенно захвачен фильмом-экранизацией романа, снятым кинорежиссером Сергеем Бондарчуком.
В 1965 году в Уфу из Ленинграда переехала моя тетя Ольга Ивановна. Она привезла ворох дореволюционных изданий и подарила мне несколько брошюр 1912 года о войне с армией Наполеона. Среди них отдельные брошюрки о генералах, офицерах, солдатах, духовенстве, участвовавших в сражениях 1812 года. Работая в Уфимском библиотечном техникуме, я их переплел в единый том и пользовался им на уроках истории СССР. В ту пору техникумы принимали молодежь после семи (позже - после восьми) классов школы.
Тогда я узнал, что в семье Праксиных - мамы и тети - существовал культ героев Отечественной войны: Багратион, Денис Давыдов, Платов, Фигнер... Этому способствовал отец - профессор, человек высочайшей культуры... Он нес домой и дарил детям книги.
В годы Великой Отечественной войны моя дорогая тетя пережила, что называется, “от звонка до звонка” блокаду Ленинграда. С тетей я связываю “Оду Книге” Ирины Снеговой, строки которой прочно запали в мою память:
Книги, сожженные книгоубийцами на кострах!
Книги, сгоревшие в пламени бомб и времянок!
Носит еще где-то по свету ветер ваш прах,
Книги, погибшие смертью солдат безымянных...
Тетя Оля сумела в смертельно леденящие ночи не сжечь книги, служившие семье. Среди них - “История императора Николая” на французском языке. Это - книга прабабушки. Я ее отдал французскому залу Национальной библиотеки Республики Башкортостан. Сохранились книжечки о героической российской армии, разбившей “непобедимого” до той поры Наполеона Бонапарта.
Отдавая мне книжки о войне 1812 года, тетя сказала: “Береги их. Они принадлежали нашему брату Боре. Он погиб в годы гражданской войны. Книги перешли ко мне. Они помогали мне выдержать все тяготы блокады. Ты тоже Борис, и я эти книжки отдаю тебе”.
В нынешнем, 2012 году наша родина отмечает двухсотлетний юбилей тяжелейшей и в то же время героической победы в сражении при селе Бородино. Сам Наполеон сказал: “Французы под Бородино показали, что способны одержать победу, а русские - что могут быть непобедимыми”.
И еще. Одна книжечка с кратким названием “1812” (издана в 1912 году) мне не была показана - там перед шмуцтитулом был портрет Николая Второго. Я ее обнаружил уже после смерти тети. Детская библиотека, которой заведует выпускница библиотечного техникума Светлана Сабирова, отмечает двухсотлетие той Отечественной войны и Бородинского сражения в частности традиционной выставкой. Ради нее я передал эту книжечку Светлане Николаевне. Пусть юные читатели Уфы познакомятся с этим маленьким никому не известным раритетом.

Борис ПОПОВ.
Рисунки Александра КОНДРАТЬЕВА.