КВАчег Владимира Матвеева

К 1 апреля «в шутку» Владимир Юрьевич Матвеев, заместитель генерального директора крупнейшего музея мира, подарил нам эссе о своей уникальной коллекции лягушек, причем написал его одним предложением, в подражание знаменитому эрмитажному проекту Александра Сокурова «Русский ковчег» — фильму, снятому одним кадром. Это предложение, которое в прямом смысле слова было невозможно отклонить, оказалось таким длинным, что вкупе с фотографией автора на одну страницу не поместилось. Что ж, мы тоже пошутили, назвали шедевр «КВАчегом Владимира Матвеева» и открыли им номер.

Вот уже более семнадцати лет с того самого момента, как Екатерина, внучка моя, начала говорить и попросила привезти ей не традиционный аленький цветочек, не просто игрушку, а совершенно определенно игрушку-лягушку (которую назвали Кваки, с которой она до сих пор не расстается и которая стала первой в сообществе, условно называемом семейной коллекцией, активно пополняемой друзьями и коллегами), я разделяю страстное влечение к этим удивительным существам, заполняющим не только микроскопические пространства моего так называемого свободного времени, но и столь же малые пространства жилой площади, почему любовь к земноводным (деваться от них все равно некуда) невольно испытывают и другие представители трех поколений моей семьи, что объясняет и полную для нас невозможность проведения предложенной редакцией журнала «Инфоскоп» фотосъемки интервьюируемого в интерьере гипотетического жилого пространства, тем более что автор этих строк лишь опосредованно (исключительно как литературный герой со своим возможным прототипом) соотносится с коллекционером, пожелавшим остаться неизвестным, представляя жителей своего лягушачьего царства на выставках в Научной библиотеке Государственного Эрмитажа (тогда акция проводилась в поддержку эрмитажных котов), в Смольном соборе (государственные и частные собрания именно этой выставкой, по сути, открыли неофициальный список мероприятий по празднованию 300-летия Санкт-Петербурга, поддержав плодотворную и исторически достоверную идею рождения города на болоте и мифы о его болотных покровителях, а также представили болотную топонимику нашего города: Козье болото, Лахтинское болото, Полюстрово, что в переводе с финского означает «болотистый», Матисово болото, Карповка, являющаяся в переводе с финского Корпийоки не чем иным, как «лесной болотной речкой», Мойка, происходящая от Муя на финском языке, означающего «маленькая грязная речка», вытекавшая из болота на месте Марсова поля, распространенные в Петербурге Черные речки – протоки с болотной застойной водой, наши многочисленные переименованные Болотные улицы и переулки – сегодня это Курляндская улица, Коломенская улица, Мытнинская улица, улица Моисеенко, улица Бонч-Бруевича и улица Красного Текстильщика, Кирилловская улица – и ныне существующая Болотная улица, а также Болотный проток, названный позднее рекой Ждановкой), в Староладожском музее-заповеднике (и сегодня по древнейшей в нашей стране Варяжской улице прыгают прямые потомки «тех» лягушек, которые первыми встретили Рюрика на берегах Волхова, которые сопровождали Вещего Олега на его встречу с так рано ушедшим из жизни боевым другом), в Новгородском государственном объединенном музее-заповеднике (за время работы выставки в музейном Детском центре прошел фестиваль, включавший и показ произведений юных новгородских художников, и мастер-классы, и увлекательные фольклорные кукольные представления, и много других замечательных событий о лягушках и для лягушек), в Государственном Дарвиновском музее в городе с красивым именем МосКВА (где выставка приобрела особое научное измерение и особую аудиторию, где ее дополняли две серии фотографий, созданных двумя московскими мастерами оптического искусства, которые долгие часы терпеливо высиживали по пояс, а то и по грудь в болотной трясине ради единственного кадра «глаза в глаза»), и вспоминаю я, что на мой прямой вопрос (чем же пленяют лягушки своих поклонников: душевной щедростью и бескорыстием или чем-то еще особенно особенным?) одна из известных собирательниц лягушек Галина Павловна Вишневская не задумываясь ответила: «Они же так поют!», чем сразу развернула нашу беседу в сторону высокого искусства, к которому герои нашего повествования имеют самое непосредственное отношение, так как они не только прекрасно двигаются и, вне всякого сомнения, прекрасно поют, поэтому не случайно среди тысяч живущих у коллекционера, пожелавшего остаться неизвестным, в основном фигурок, но также книг, в которых героями выступают лягушки, открыток, другой полезной (сувенирной и не только) продукции много изображений лягушек поющих, танцующих (от классического балета до народного и характерного танца), играющих на самых разнообразных музыкальных инструментах, лягушек, которые сами являются музыкальными инструментами (это и свистульки, и деревянные фигурки, из которых с помощью волшебной деревянной палочки извлекаются божественые квакообразные звуки, шаманский бубен с изображением лягушки), хотя справедливости ради следует отметить, что представлены в коллекции также лягушки-художники, лягушки читающие, лягушки пишущие, лягушки в карнавальных костюмах, лягушки-фотографы, лягушки-рыболовы, лягушки-спортсмены (с футбольным мячом, со штангой, на велосипеде, на лыжах, в боксерских перчатках), лягушки веселые и печальные, задорные и хмурые, проникнутые особой мудрой сосредоточенностью, при этом самыми значительными и самыми частыми образами лягушачьего мира, несомненно, служат образы лягушки-матери с единственным своим ребенком или со своим многочисленным семейством, образы лягушки-подруги, лягушки-возлюбленной, царевны-лягушки (но с этим персонажем возникают серьезные проблемы, ибо правильно атрибутировать сюжет не всегда представляется возможным, если вам достоверно не известна страна происхождения фигурки, а случиться в финале такой сказки может непоправимое, ибо в русской версии лягушка – принцесса (царевна), а в германоязычной – принц, так что нашего Ивана-царевича в продолжении такой встречи могут ждать неожиданные сюрпризы), а если попытаться классифицировать предметы коллекции, о которой идет речь, по назначению (обувь и предметы одежды – халаты, футболки, майки, трусы, носки, галстуки, шарфы, передники, книги (в основном книжки для детей с иллюстрациями), рисунки, экслибрисы, тетради, блокноты, записные книжки, закладки, наклейки-стикеры, значки, украшения – как ювелирные, так и бижутерия, карандаши, авторучки, зажигалки, пепельницы, штопоры, настольные подставки под мобильные телефоны и подставки для очков, чрезвычайно полезный для современных жителей города без определенного места жительства пресс, служащий для быстрого сминания пустых алюминиевых банок из-под пива или прохладительных напитков, трости, изразцы, солонки и перечницы, разнообразные сосуды (некоторые и с содержимым) в виде лягушек или с изображениями лягушек, шкатулки, коробочки, пресс-папье, ароматницы и курильницы, стаканы, кружки, чайники, столовые, чайные и кофейные сервизы или их отдельные предметы, настольные звонки, штампики, степлеры, елочные украшения и многое другое) или по материалам (камень, черный металл и многочисленные цветные сплавы, лак, керамика, фаянс, фарфор, стекло (в том числе литые и выдувные фигурки, фигурки «от Сваровски» и его подражателей, фигурки из венецианского стекла), дерево, пластические материалы, ткани, в том числе брюссельское и елецкое кружево, вышивка, бумага), при этом еще следует отметить, что обращение к теме позволило автору этих строк совместно со своим молодым соавтором выпустить несколько изданий «слоКВАря» и первое издание «слоКВАрУШКИ», включившего в себя около пятнадцати тысяч слов (среди них есть аКВАрель, аКВАтинта, антиКВАр, КВАдрифолий, КВАКВА, КВАкУШКА, КВАнт, КВАрц, релиКВАрий, тыКВА, я К ВАм пишу, гимнастка КВАн, архитектор КВАренги, хулиган КВАкин, генерал КВАшнин, мосКВА и аксеновская мосКВА КВА-КВА), но также невозможно без лягушек представить мировую литературу, что может стать темой будущего самостоятельного исследования, увидев все, понимаешь, насколько многообразен наш мир и какое значительное место в этом мире занимают лягушки, что жизнь без них на Земле невозможна, что увлечение, кажущееся не более чем увлечением, является непременным атрибутом Владимира Матвеева, для которого данный текст является данью уважения: к Александру Николаевичу Сокурову, десятилетие со дня первого показа в Эрмитаже созданного им «Русского ковчега» отмечалось в прошлом году, поэтому в тексте и не использована точка в качестве знака препинания, и этим же продиктована просьба к редакции журнала – не ставить точку в конце представленного короткого сентиментального рассказа-очерка, чтобы читатель смог сопоставить уровни эмоциональных возможностей написанного в формате одного предложения литературного произведения и снятого одним кадром уникальнейшего произведения кинематографического.