Завтрак… у «Тиффани», или Как за стеклом можно увидеть историю одной семьи...

В воскресенье, 2 апреля, выставка «Мгновения, застывшие в стекле», почти месяц принимавшая многочисленных зрителей во втором корпусе Национальной библиотеки РБ имени Ахмет-Заки Валиди (улица Октябрьской Революции, 10), завершит свою работу. Поэтому у Вас, уважаемый читатель, остается ровно день на то, чтобы познакомиться с хрупкими образчиками вдохновения талантливого автора экспозиции, члена Творческого союза художников России Элеоноры Сауниной.
Вас ждет встреча с работами из цветного художественного стекла, выполненными в таких техниках, как фьюзинг и витраж «тиффани».
В уютное пространство зала старинного особнячка выставка Элеоноры Сауниной вписалась столь же органично, сколь легко входит в шелковую перчатку тонкая женская рука. В сиянии Элиного (так называют Элеонору Васильевну домашние) восхитительного стекла даже крохотная печная заслонка, сохранившаяся с минувших времен, смотрелась как некий арт-объект… В контекст этого собрания творений рук одной хрупкой, изящной, словно бабочка, женщины, шармом своим напоминающей парижанку, сияющих, точно кусочки смальты, и складывающихся в моем сознании в яркое мозаичное панно, органично вписались несколько акварелей мастера Сауниной и небольшие композиции из дерева и корней, созданные самой природой. Вот только глаз одаренного человека увидел в них художественные образы. Упомянутые композиции есть дань памяти отцу автора, но об этом чуть позже...

На церемонию открытия собралось очень много друзей, почитателей таланта Элеоноры Сауниной, родных художницы, а также ее товарищей по ремесленному цеху. Важно сказать, что в 2017 году Элеонора Васильевна стала членом Союза ремесленников Республики Башкортостан, а в декабре 2021-го возглавила таковой, будучи избранной председателем Ремесленной палаты РБ, и, естественно, подопечные виновницы торжества, интересами коих она живет со свойственными ей ответственностью и страстью, не могли не поддержать в такой час свою патронессу, съехавшись в Уфу даже из других городов Башкирии. Также пришли на стартовую церемонию представители Союза художников нашего региона, в числе коих был и Алексей Александрович Петриков, живописец, ранее относившийся к немногочисленному отряду тех, кто первым в Башкирии начал заниматься художественным стеклом… Я сидела в зале, почти рядом с витражом «Птица Феникс», выполненным в технике «тиффани» (название она получила от своего основателя, американского художника, дизайнера и ювелира Чарльза Льюиса Тиффани, это примерно 1880-е годы), слушая выступающих, и думала о том, что Эля, о которой я знаю то, что, быть может, не дано знать другим, в свое время смотрела, наверное, знаменитую романтическую комедию Блейка Эдвардса «Завтрак у Тиффани», снятую по одноименной повести Трумена Капоте, с Одри Хепбёрн в главной роли… Некогда по этой картине 1961 года сходили с ума все дамы Америки… И еще я представляла Элеонору Васильевну, грацией своей напоминающую великую Одри, в уютном загородном доме, который не так давно появился у них с супругом Алексеем, и представляла, как изысканно она накрывает стол к утреннему чаю, а солнечные лучики, преломленные сквозь призму нарядного витража, недавно созданного ею, прыгают по стенам. В общем, настоящий завтрак… у «Тиффани»… И даже всплывает в сознании мелодия знаменитой песни Moon River, которую исполнила в ленте сама Хепбёрн, и в итоге это принесло композитору Генри Манчини и автору текста Джонни Мерсеру «Оскар» в 1962 году. И ведь непосвященному и в голову не придет, что красота сия требует огромного труда. Это именно упомянутый Чарльз Льюис Тиффани придумал соединить кусочки стекла с помощью медной ленты, приклеенной на воск, а до того при данной технологии использовались грубые свинцовые пруты…
Впрочем, отвлечемся от деталей, тем более что я, сколько раз мы с Элеонорой Васильевной ни договаривались, так под гнетом редакционных дел и не выбралась в ее мастерскую. В тайная тайных не попала и сам процесс «спекания» стекла (да-да, читатель, я не ошиблась в выборе слова!), а также инструментов мастера – стеклореза, шлифовальной машинки, ломателя, лобзика и прочего, так и не увидела (кроме как на выставке, где была установлена витрина с данным комплектом и фрагментами материалов, свидетельствующая: «когда б вы знали, из какого сора…»).
Впрочем, это так, к слову… Стекло столь красивый и загадочный материал, что и рассказывать о тех, кто с ним работает, хочется необычным языком, прибегая к романтическим сравнениям. А ведь увлеклась этим видом творчества Элеонора Саунина не сразу.
В 1996-м наша героиня окончила Уфимский государственный авиационный технический университет, далее, как она пишет в резюме, работала в финансовой сфере (банки и страхование). И только в 2014-м ушла, по ее словам, «в свободное плавание» – сначала занялась росписью по шелку, избрав батик, затем перешла к росписи по стеклу, а чуть позже «стихия сия поглотила ея», и она с головой погрузилась в процесс, уже связанный с художественным стеклом, осваивая такие направления, как уже упомянутые витраж «тиффани», фьюзинг и лэмпворк.
И если про витраж «тиффани» уже коротко было сказано, то о фьюзинге можно добавить: это техника спекания цветного стекла в печи. В таком витраже металлические соединения между стеклами отсутствуют. Стекло спекается в печи при температуре 800°С и становится однородным, вплавляясь друг в друга. Лэмпворк же – художественная обработка стекла в пламени горелки.
В общем, все знания, полученные Элеонорой Васильевной в УГАТУ, безусловно, пригодились ей в процессе нового витка жизни. Цепкий ум художника Сауниной, ее структурированное мышление четко рассчитывали все детали – от размеров создаваемого арт-объекта, толщины стекла, его свойств до температуры плавления оного в печи, которая у начинающего мастера появилась, думаю, не без помощи мужа, поддержавшего свою вторую половинку в ее творческих исканиях. Саунина – человек чрезвычайно целеустремленный и очень последовательный в своих поисках, она умеет учиться, умеет быть терпеливой в ожидании результата. А если помножить все эти почти математические выкладки на художественную одаренность Элеоноры Васильевны, то тогда картина (или, если хотите, работа над созданием витража) будет завершена.
…Эля родилась в семье инженеров, отец ее, Василий Петрович Ястребцев, был талантливым математиком, изобретателем, на счету которого не одно открытие, удостоенное патента, в свое время защитил кандидатскую диссертацию, задолго до сооружения синхрофазотрона очень много сил отдал для того, чтобы создать резонансный циклический ускоритель… Затем, оставив науку, ушел работать на завод. И Василий Ястребцев, и его супруга Светлана Николаевна, Элина мама, в свое время окончили Уфимский авиационный, так что выбор вуза старшей дочерью был предопределен семейной традицией.

Но Василий Петрович, по воспоминаниям его друзей и близких, был невероятно эрудирован и образован. И был он не только классическим технарем, мечтавшим о синхрофазотроне, нет, он был истинно одаренным человеком. Во-первых, писал стихи, причем как математик избрал свой способ, остановившись на неправильной рифме, думаю, отдавал предпочтение рифме акустической… Даже пытался составить сборник своей лирики, но… Перестроечные времена многих рыцарей науки, да и не только их, поставили в невыносимые для жизни условия… Но всегда его душа была открыта прекрасному, и это проявлялось в том, что любая прогулка в лес завершалась тем, что Элечкин папа находил необычный узловатый корень, каковой после «вмешательства» подходящего инструмента становился головой нахмуренного человека; либо Василий Петрович приносил фрагмент дерева, чья изогнутая ветка разительно напоминала тело русалки… В общем, как говорит, улыбаясь, Элеонора Васильевна: «Я выросла среди коряг». Вся квартира была заполнена лесными находками отца, чувство прекрасного в котором проявлялось таким образом… Со временем часть из них переехала в квартиру родителей Светланы Николаевны и нашла приют в комнате ее мамы Анны Сергеевны. Так вот, упомянутые в самом начале композиции из дерева составили на выставке Элеоноры Сауниной своеобразную инсталляцию «Три грации», в которой тоненькие «лесные» девы Василия Петровича красуются в фонтанчиках чудесных брызг, созданных его дочерью из розеток синего стекла – короче, рождаются, как из пены морской Афродита… Для Элеоноры Васильевны сей отсыл к личности отца, вдохновлявшего дочь своим примером на творчество, был чрезвычайно важен.
Но на творчество маленькую Элю, полюбившую изобразительное искусство с детства, вдохновлял не только папа.
Исключительно хорошо рисовала и ее мама, Светлана Николаевна, которой это передалось от отца Николая Степановича Филиппова, всю жизнь отдавшего армии и завершившего службу в чине подполковника. Кроме способностей к рисованию дед нашей героини владел еще и искусством каллиграфии, соперничая своим уникальным почерком с самим князем Львом Николаевичем Мышкиным, героем романа Достоевского, поражая сим талантом многих. К сожалению, констатирует Элеонора Васильевна, этот дар никому из них не перешел… Николай Степанович, честный служака, выходец из одного из районов Башкирии, всегда тосковал по труду своих пращуров и при любой возможности любил что-то мастерить. И доныне в одном из садов в Булгаково стоит дом, который своими руками сработал подполковник в отставке Филиппов: каждая досочка в нем, каждый резной завиток на фасаде напоминают родным о Николае Степановиче… Супруга его, Анна Сергеевна, тоже была искусна – в рукоделии. Скатерти, накидки и покрывала, выполненные ею в технике набивной вышивки, в семье хранят.
Филипповы ездили по стране, часто, как и все семьи военных, меняя гарнизоны и, соответственно, место жительства, багаж их при таком раскладе был невелик, но они никогда не могли устоять перед красивыми вещами, испытывая особую тягу ко всему изысканному, поэтому в переезды вместе с ними отправлялись тщательнейшим образом упакованные и переложенные мягкой тканью тонкая, с узором посуда, изящные статуэтки… Ведь потребность в прекрасном у иных людей неистребима. Видимо, и это отозвалось в творческой судьбе Элеоноры Васильевны…
А еще на нее оказала огромное влияние старшая сестра ее матери, Ирина Николаевна, о которой уже рассказывала «Вечерняя Уфа». Ирина Николаевна Филиппова, профессор кафедры пластической выразительности Высшего театрального училища имени Бориса Щукина, хореограф, балетмейстер, заслуженный деятель искусств России и Кабардино-Балкарии, лауреат Государственной премии РБ имени Салавата Юлаева, в Элином детстве повсюду водила ее с собой. Элеонора Васильевна хорошо помнит закулисье Русского академического театра, в котором ее тетя тогда работала. После спектакля в Театре кукол, куда Ирина Николаевна маленькую племянницу привела, Эля заявила дома: «Хочу быть кукловодом!», что отнюдь не вдохновило ее маму. А еще тетушка стала постоянно брать с собой впечатлительную девочку в Нестеровский музей, что тоже оказало на ребенка мощное воздействие, равно как и постоянные рассказы Ирины Николаевны про театр, а также книги по живописи, которые она племяннице приносила…
Так все эти близкие Элеоноре Васильевне люди постепенно воспитали в будущем художнике чувство прекрасного, умение видеть то, что может стать предметом искусства, разглядеть в обыденном красоту, рождающую выразительный образ…
В школе у Эли был очень хороший учитель рисования, а также неплохой изокружок, руководителя которого девочка засыпала вопросами, касающимися техники творчества. А еще именно она корпела над всеми школьными стенгазетами, которые получались красочными и очень нравились и педагогам, и одноклассникам… Училась будущий мастер по художественному стеклу хорошо, выбор вуза был предопределен семейной традицией, и поступила Элеонора в УГАТУ легко. Учеба шла своим чередом, а где-то на третьем курсе с Элей произошло нечто, на взгляд сокурсников, странное – на лекциях, где сидел весь поток, по физике например, она могла отложить тетрадь, шепнув подруге: «Я потом перепишу все у тебя», достать блокнотик и в течение двух пар делать графические наброски, рисуя ручкой или карандашом портреты своих однокурсников, соседей по аудитории… Видимо, свербило что-то изнутри, вытягивая наружу знакомое чувство радости творчества… Потом это прошло, спряталось глубоко-глубоко, вынырнув на свет тогда, когда Элеонора Васильевна носила под сердцем своего первенца, Никиту… В ту пору один из магазинов, связанных с оформлением домов, квартир, с модными аксессуарами, объявил конкурс среди клиентов на лучший батик, созданный своими руками. Элеонора решила принять участие и неожиданно для себя стала победительницей. Вот тогда-то она и увлеклась по-настоящему росписью по шелку, со временем охладев к ней – в основе своей из-за качества продаваемых в Уфе ткани и красок… Но «бацилла» творчества уже вновь всплыла в ее крови, будоража сознание и душу… И тогда на горизонте вдруг засияло солнечным светом СТЕКЛО, отозвавшись в сердце тонким нежным звоном хрусталя и определив вектор дальнейшей судьбы Элеоноры Васильевны Сауниной.
Начинала наша героиня с небольших вещиц – у меня в доме и по сию пору живет, радуя глаз и поднимая настроение, созданный ею к новогодним праздникам забавный Санта в красном колпачке. На свет мало-помалу появлялись очаровательные зверёныши, ювелирные украшения, отличающиеся изысканностью и тонким вкусом; вещицы из категории тех, каковые необходимы для сервировки – чудесные столешницы для салфеток (на персональной выставке Элеоноры Васильевны зритель увидел подобные, выполненные в проекции на концертные рояли и джазовую составляющую), часы, представляющие некий парафраз одной из картин Сальвадора Дали…
Элеонора засела за книги, изучая не только технологию работы со столь сложным материалом, но и историю художественного стекла, методики различных школ, стеклянную моду; в какой-то момент она увлеклась стеклом из Мурано в Венецианской лагуне, являвшимся результатом сотен лет изысканности и изобретательности его мастеров. Даже создала маску, разительно напоминающую те, каковые носят на Венецианском карнавале. Она стала победительницей конкурса, который БГТОиБ приурочил к «Нуреевским сезонам», и хранится теперь в музее нашего оперного театра и тоже экспонируется на персональной выставке художницы… И только досконально, со свойственной математическому складу ее ума тщательностью освоив непростую сию науку, приступила к крупной форме, отдавая должное арт-объектам и искусству создания витражей. Чувствуя нехватку навыков в вопросах техники, необходимой художнику, погрузилась в занятия тех мастеров, которые набирают курс в режиме онлайн. В итоге появились изумительные, на мой взгляд, пейзажи, созданные из стекла, на которые вдохновила Элеонору Васильевну, мне кажется, живопись французских импрессионистов… Впрочем, питает вдохновение художника Сауниной природа Башкирии, медоносные луга родины, ее разнотравье. Отдельной строки заслуживает своеобразный триптих, посвященный башкирскому меду, каковой мог бы представлять нашу республику на различных презентациях и значимых выставках и при взгляде на который рот наполняется слюной и ты буквально эмпирически наслаждаешься вкусом этого нектара, исполненного ароматов липы…
Глядя на ее мощную Царь-рыбу, на изящных кошек, свернувшихся с беззаботной плавностью морской волны в небольшой бурун и представляющих собой, собственно, предмет искусства, я думаю о творческих предпосылках, попавших в кровь (а в жилах Элеоноры Васильевны смешалась кровь сразу трех национальностей) и сознание мастера, и вспоминаю знаменитое булгаковское «Как причудливо тасуется колода!». Это сказал Воланд, повторяя слова Коровьева о королевской крови Маргариты… А еще я думаю о том, что за ясным, исполненным света стеклом нашей героини можно увидеть жизнь всей ее семьи, все умения, чаяния, таланты и надежды ее близких, которые воплотились в даровании, трудах и днях одаренного художника Элеоноры Сауниной.

Илюзя КАПКАЕВА.
Фото Лилии ЗАГИРОВОЙ.