К 30-летию вывода советских войск из Афганистана

Огнём в горах крещённые

Сегодня, по прошествии тридцати лет, когда опрокинулся прошлый мир, а на его месте возникли другие реалии – политические, географические и социальные, трудно осознавать то военное прошлое – нахождение наших пограничников в Афганистане с конца декабря 1979 года до середины февраля 1989-го. Они несли там свою нелегкую службу, на дальних подступах защищая наши державные рубежи от проникновения в СССР тысяч беженцев, бандформирований, оружия, боеприпасов и наркотиков.
Но мой рассказ не о ребятах-«афганцах», до сих пор набитых сюжетами той войны, как осколками от разорвавшихся рядом снаряда или мины. О многих из героев той эпопеи написаны книги, опубликованы очерки в солидных журналах и других центральных изданиях, сняты телефильмы… И как-то практически забытыми остались имена военных журналистов, которые постоянно находились в командировках в сопредельном государстве, выполняя свой профессиональный долг. Время оставило на обочине скромных «солдат армейского газетно-журнального фронта». За исключением, пожалуй, погибшего в октябре 1984 года под Бамианом, поселком кишлачного типа в нескольких десятках километров от Кабула, начальника отдела боевой и физической подготовки газеты ТуркВО «Фрунзенец» майора Валерия Глезденева, кавалера двух орденов Красной Звезды.
Я, руководивший в те годы газетой «Дзержинец» Среднеазиатского погранокруга, поведаю о том, как мы рассказывали о людях и событиях тех лет. Без ложной скромности скажу, что именно военкоры «Дзержинца» первыми начали освещать боевую службу личного состава округа, вынесшего на своих плечах в погранвойсках страны основную тяжесть по охране и защите территории СССР с юга.
…В тот поздний декабрьский вечер 1979 года мне было приказано срочно прибыть в управление войск округа. Причем позвонил домой не дежурный офицер, а начальник политотдела, тогда еще полковник Виктор Запорожченко. По его возбужденному голосу понял: на границе произошло что-то серьезное.
Часы показывали без четверти двадцать три. Но во всех окнах управления горел свет.
Я доложил о своем прибытии.
- Присаживайся, Михаил, – Виктор Федорович указал на приставной столик.
Сев напротив, таинственным голосом сообщил причину вызова. Аккуратно, как равного, стал вводить в курс дела, сказав, что надо срочно подготовить текст обращения Военного совета к личному составу, которому предстоит небольшими гарнизонами расположиться в приграничье Афганистана.
Вместе быстро набросали черновик коротенького обращения, призвав личный состав к бдительности и безупречному выполнению воинского долга, совершенствованию боевой выучки, уважению народа страны, в которой предстоит нести службу, соблюдению местных законов, нравов и обычаев, проявлению доброжелательности, гуманности и благородства по отношению к трудящимся. Естественно, «Военный совет» и «личный состав» обозначены были без принадлежности к пограничным войскам.
Прежде чем отправиться к начальнику войск генерал-лейтенанту И.Г.Карпову на согласование и утверждение текста, попросил меня вызвать начальника типографии и, не привлекая солдат-специалистов, быть готовым к утру отпечатать тысячу экземпляров обращения.
С поставленной задачей с прапорщиком В.Матиякой под непосредственным присмотром Запорожченко мы справились успешно. Василий Михайлович в совершенстве владел всеми полиграфическими специальностями – наборщика, верстальщика, печатника.
И буквально со следующего дня в жизни редакции и типографии начался новый, не предусмотренный текущими планами этап творческой и трудовой деятельности.
Во-первых, газетную работу пришлось перенацелить на материалы, утверждающие неукоснительное соблюдение личным составом требований уставов, присяги; на публикации с советами и рекомендациями специалистов о необходимости мастерского владения оружием и боевой техникой, умении воевать в горах, оказывать первую медицинскую помощь в случае ранений, при отморожениях…
Словом, хотя в открытую не упоминалось о том, что личный состав находится в Афганистане и выполняет там сложные задачи, связанные со смертельным риском, мы из номера в номер учили пограничников тому, как надо правильно вести боевые действия и что для этого необходимо делать.
На страницах «Дзержинца» появились рубрики «О доблести, о подвигах, о славе», «Уроки мужества». Под ними печатались рассказы Героев Советского Союза, военачальников, рядовых пограничников, чья жизнь и служба являлись образцом выполнения воинского долга, трепетного отношения к сослуживцам, верности законам боевого братства, примером того, как в сложных условиях боевой обстановки всегда и во всем неукоснительно соблюдать принцип: «Сам погибай, а товарища выручай».
Много и охотно писали о людях, воюющих на той стороне. Правда, делали это эзоповым языком.
Для привития военнослужащим знаний в области этнографических вопросов, связанных с населением сопредельного государства, публиковали статьи ученых-востоковедов, других специалистов.
Указанием политуправления погранвойск НР/635 от 31 марта 1982 года нам было предписано в период проведения боевых операций выпускать не менее двух печатных материалов (в реальности – двух номеров «Дзержинца» формата А3 без указания принадлежности к округу и без цензорского знака). Дополнительно печатали листовки-обращения к местному населению и душманам. Текст, как правило, был лаконичен и прост. Первоначально переведенный пропагандистом текст на фарси или дари художник политотдела выводил черной тушью на ватманском листе. С него изготовлялось в цинкографии клише нужного формата (чаще А8). А уж только потом печатали с клише листовки в своей типографии. Разбрасывались они с вертолетов в районах боевых действий. А журналисты «Дзержинца» действовали там так, как и подобает военному человеку. Причем воевали не только пером…
Назову фамилию начальника отдела редакции старшего лейтенанта М.Солодкова. Уже в первую свою командировку «за речку» он принял непосредственное участие в ликвидации одной из банд душманов, укрывшихся от преследования в кишлаке.
Руководитель той операции в представлении корреспондента к государственной награде написал: «Старший лейтенант М.М.Солодков, преследуя неприятеля, взобрался на крышу строения и бросил в дымовое отверстие две гранаты Ф-1. Засевшие внутри моджахеды, которые вели прицельный огонь по нашим бойцам, были уничтожены…»
Позже, когда мы обмывали медаль «За боевые заслуги», врученную журналисту за те его решительные и мужественные действия, Михаил Михайлович вспоминал:
- Крыша жилища оказалась такой хилой, что после взрыва она вместе со мной взлетела вверх. Ангел-хранитель, устало прикорнувший на моем плече, свалился вместе со мной на землю и стал громко причитать: «Господи, зачем ты прикрепил меня к этому идиоту?»
Мы весело посмеялись тогда над словами сослуживца. К счастью, ангел не оставил своего бесшабашного подопечного. Вскоре, когда М.Солодков с группой пограничников снова летел на боевую операцию, вражеский «Стингер» поразил вертолет. В отличие от невезучих ребят, погибших при падении винтокрылой боевой машины, военный корреспондент отделался травмами и после лечения в госпитале возвратился в строй.
Не могу не назвать фамилию ответственного секретаря редакции, тогда майора, а ныне здравствующего подполковника в отставке Ю.Ф.Жукова. Уже немолодой, наравне со срочнослужащими он тащил на себе в горах многопудовый РД (рюкзак десантника – М.А.). Вел ожесточенный бой. Служивший до зачисления в редакцию начальником погранзаставы, он помогал командиру группы, молодому офицеру, советами тактически грамотно действовать в боевой обстановке, благодаря чему нашим десантникам удалось избежать боевых потерь.
Или взять фотокора газеты прапорщика В.Кобушко. Участвуя в ряде боевых операций, на свой страх и риск он снял на редакционную кинокамеру с 16-миллиметровой пленкой прекрасный документальный сорокаминутный фильм «В горах огнем крещенные». Снял то, что видел своими глазами и глазами героев фильма, без единого постановочного кадра. Причем видеоряд снабдил синхронным магнитофонным звуком.
Когда я понес старшему начальнику представление к награждению фотокора медалью «За отличие в охране государственной границы СССР», то за «самодеятельность» подчиненного получил взбучку и строгое указание больше не посылать В.Кобушко в Афганистан. Фильм у нас изъяли, и дальнейшая его судьба мне неизвестна.
Бесспорно, служебные командировки на территорию сопредельного государства дали военным журналистам запас живых наблюдений, научили реально оценивать эффективность газетного слова, впредь его использовать взвешенно и разумно.
В отличие от подчиненных я на афганской земле подвигов не совершал. Скажу больше: когда, например, в марте 1984 года оказался в Мармоле (провинция Балх), из которого только-только пограничники выбили крупное вооруженное формирование моджахедов, то в первые два дня пребывания там у меня не было ни храбрости, ни геройского начала. Всеми моими действиями в зоне расположения нашей ДШМГ управлял инстинкт самосохранения. Меня строго предупредили тогда «не шляться где попало», так как территория расположения гарнизона еще не была полностью разминирована.
Оглядываясь с высоты убежавших лет на те далекие дни, испытываю и печаль, и горечь. Мне, военному журналисту, ответственному редактору пограничной газеты, «странствующему офицеру по казенной надобности», разговорить личный состав, вызвать собеседников на откровенность, заставить раскрыть себя было ох как непросто. Словно за плечами моих визави незримо витал дух сотрудников особого отдела, призывающий строго хранить военную и государственную тайну. На многие свои вопросы я слышал однозначные ответы в стиле «блиц»: «Так точно», «Никак нет!» Но разве за ними увидишь человека? Ведь на все времена справедлива истина, согласно которой человеку в погонах, как и иному другому, интересным в нем остается сам человек.
Мне, подобно купринскому герою повести «Штабс-капитан Рыбников», бытописателю Щавинскому, также хотелось «проникнуть в тайные, недоступные комнаты человеческой души, увидеть пружины внешних действий».
Ну а более разговорчивые, рассказывая о своих сослуживцах, ограничивались определениями «сапер», «пулеметчик», «начмед», «командир», «повар»… Словно у этих людей не было ни имен, ни фамилий, ни воинских званий. Почему так? Прежде всего, некая секретность – мало ли к кому попадет рассказанная газетчику информация. И второе – привычка к укороченности. Так быстрее.