Терпение без ложного оптимизма

Московский фотохудожник Эдуард Левин, известный в музыкальных кругах фотопортретами Святослава Рихтера, Сергея Доренского, Мстислава Ростроповича и Галины Вишневской, Дениса Мацуева и других знаменитостей, иногда присылает мне, помня наше давнее знакомство, свои заметки о былых встречах, в том числе с великими.
Послания сопровождаются письмом или телефонным звонком. Я это ценю и понимаю, как нелегко ему, 88-летнему человеку, проявлять такое внимание. Понимаю, по пальцам пересчитывая тех из моего поредевшего поколения, у кого есть на старости лет чему поучиться.
Будучи кандидатом химических наук, работая в НИИ и промышленности, Эдуард свое увлечение не забывал, сотрудничая с газетами и журналами. А когда он достиг возраста дожития, как порой цинично называют старость людей, заложивших основы нынешнего бытия, то хобби стало тем делом, что держит на плаву, помогая по-прежнему жить в единении с природой и музыкой. Им изданы фотоальбомы о «Декабрьских вечерах» Рихтера в Пушкинском музее, о красотах Среднего Урала и реки Чусовой, а заметки и стихи Эдуард написал «под настроение», как сообщает мне в одном из писем, «чтобы голова не тупела, а также для сына и самых близких друзей». Это воспоминания о ярких фигурах, с которыми его свела судьба, почти все посвящены «серебряному» возрасту, будь то ученый из числа создателей ракет Григорий Владимирович Авербух, работавший вместе с Сергеем Павловичем Королевым; дочь советского разведчика Зоя Васильевна Зарубина, которая была переводчицей на Ялтинской и Потсдамской конференциях, где встречались главы стран антигитлеровской коалиции, или первое лицо Правительства Российской Федерации Евгений Максимович Примаков.
Эдуард Левин всегда держался на расстоянии от гоняющихся за сенсациями папарацци, и если пытался подойти к популярной личности с фотоаппаратурой (они, как правило, были из области глубоко почитаемой им классической музыки), то лишь с их разрешения после деликатной просьбы. Вышеупомянутые «объекты» оказались исключением – встретились автору по сложившимся обстоятельствам. И среди этих «исключений» Примаков – опять же исключение. Какая-то особая симпатия исходила от Евгения Максимовича и воздействовала так, что на концерте 15 января 2001 года в Большом зале Московской консерватории – далее цитирую Эдуарда Левина: «Я подошел, поздоровался и спросил разрешение его сфотографировать. До этого и раньше видел Примакова на концертах, но он был не один, и я не решился, а в этот раз он сидел в шестом ряду один. Он посмотрел на меня, ничего не ответил, но вместо него тихо ответила стоявшая рядом женщина, что нельзя. Ну, нельзя так нельзя. Извинился, отошел. В концерте выступал Денис Мацуев, с которым я был знаком с 1998 года, когда он получил 1-ю премию на Международном конкурсе имени П.И. Чайковского. Я устроился на своем месте в четвертом ряду, а фотоаппаратуру поместил в плотный мешок – для уменьшения звуков от щелчка затворов камеры. Увлекся съемкой, прекрасной музыкой и совсем забыл о Примакове. Закончилось первое отделение, я убрал мешок, заменил телеобъектив на короткофокусный, и тут сзади подошла та самая женщина, что сказала «нельзя», со словами: «Евгению Максимовичу понравилось, как вы работаете. Он разрешил вам фотографировать». Я обернулся: Примаков беседовал с двумя профессорами Московской консерватории – Сергеем Леонидовичем Доренским и Рафаэлем Оганесовичем Багдасаряном. Много лет они были знакомы, дружили. Евгений Максимович был оживлен, что-то рассказывал, размахивая руками, а те заинтересованно слушали. Сюжет напоминал картину «Охотники на привале». Спросил потом Евгения Максимовича, как передать фотоснимки. Он протянул свою визитную карточку».
Просто невозможно обойтись без этой завязки про начало продлившегося на годы общения главы правительства страны и «простого» (как теперь принято уточнять социальное положение людей) фотолюбителя, хотя он был фотохудожником и фотокорреспондентом. По номеру телефона в визитке ответил помощник Примакова и строго заявил, что сначала надо записаться, а запись на прием на 2 месяца вперед, но еще через 10 минут раздался телефонный звонок, и тот же голос, только сверхприветливый, обратившийся по имени-отчеству, произнес, что через час Евгений Максимович ждет в Думе, в своем кабинете.
Это уже к характеристике Примакова как государственного человека, большого руководителя: поблагодарил за фотографии, угостил чаем и подарил свою книгу «Восемь месяцев плюс» и пригласил на ее презентацию. Я же эту статью задумала о другом – о том, как неумолимо настигает старость, как подтачивает здоровье, рушит сложившиеся человеческие контакты, как может лишить любимой работы, привычного жизненного уклада, и как старости противостоять. С этой позиции и Евгений Максимович Примаков, и Эдуард Александрович Левин меня больше занимают как представители той категории лиц, что при солидных цифрах в паспорте и букете болезней во врачебных карточках с этими бедами не смирились, а занимались вопреки всему литературным трудом, фотоискусством, не пропускали концерты любимых музыкантов, и, если не удавалось присутствовать в зале, использовали виртуальные технологии.
Мне могут попенять, дескать, далеко не все «возрастные» пенсионеры наделены талантами, позволяющими в домашних или даже больничных условиях писать воспоминания, сочинять музыку, как Пахмутова или Зацепин, рисовать картины. Но и им приходится прилагать большие усилия, чтобы заставить себя подняться с постели, когда ломит каждая косточка, или подойти к мольберту, когда ноги будто ватные. Недаром Александр Ширвиндт, когда театр отмечал его «две бесконечности», прочитал смешной стишок про своего ровесника: «Меня зовут Иван Иваныч, мне 88 лет, я не снимаю брюки на ночь, свет не включаю в туалет…»
Что касается Евгения Примакова, государственного деятеля, то, как известно, музыка – не его профессиональное занятие. Он был наделен даром любить ее, ценить, понимать и слушать до конца своих дней, преодолевая физические недомогания. Приведу слова Эдуарда Левина: «Последний раз я фотографировал Евгения Максимовича в Большом зале консерватории 22 января 2012 года. Он сидел рядом с Валентиной Терешковой. Обычно она была строгой и неулыбчивой, но рядом с Примаковым улыбалась, а я их фотографировал. Многие их этих фотоснимков передал Евгению Максимовичу. Он в ответ подарил свою книгу «Мысли вслух» с такой надписью: «Эдуарду Александровичу на добрую память и с благодарностью за то, что уже многие годы он считает меня фотогеничным (очевидно, в отличие от многих других), 24.01.12 г. Е. Примаков».
Что сказать в ответ предполагаемым оппонентам насчет отсутствия у большинства пожилых людей ярких творческих способностей? Тех, которые остаются наедине со старостью, ее болезнями, немощью и соответствующими черными мыслями о своей ненужности и заброшенности. Один умный человек, лет на 15 моложе моих 88-летних ровесников, убеждал в том, что никуда не уйти от российского менталитета, о котором давно поведал Гончаров в своем «Обломове». Да и в народных сказках Иванам везет на ковры-самолеты и скатерти-самобранки. А мне кажется, что некие высшие силы так задумали мир людей, что каждый из нас награжден каким-то умением, и надо только его открыть. Есть родители, которые дают возможность детям попробовать себя в разных делах и искусствах с младых ногтей. Кому-то находится дело в деревенском хозяйстве, кто-то выполняет обязанности по дому в многодетной семье, кто-то посещает кружки и факультативы. Другим же детям приходится самим искать предназначение. Есть и третьи, по воле обстоятельств выбравшие путь не праведный. Не всем удается прожить долгие годы, повторив феномен Владимира Зельдина или Веры Васильевой, но средний возраст россиян за последние десятилетия значительно подрос. А потому не стоит в 60 лет называть себя старым (как от некоторых доводилось слышать) и сетовать, что из-за недостатка денег приходится работать. По-моему, деньги – разумный стимул, особенно в силу их скудости в наше непростое время, но еще нужно заботиться о своем здоровье, общем состоянии и позитивном настрое, чтобы не бегать с каждой болячкой в поликлинику.
Однако вернемся к престарелым бабушкам и дедушкам, которым даже при организованной помощи архисложно существовать в изменившемся мире. Утратившие былую физическую силу и профессионально-социальную уверенность, они зачастую живут в ожидании неизбежного для любого человека конца. Безусловно, с трудом удается (и далеко не всегда) отвлекать себя от грустных мыслей, несладкой старческой реальности, которая кажется каждому единственно отчаянной именно у него. На самом деле, стоит прислушаться к тем сильным духом мудрецам, что благодарят за подаренное долголетие и вытаскивают себя за волосы, словно Мюнхгаузен, из горестей, недугов и депрессий. Хорошо, если руки держат иголку или ножницы, крючок, кисточку или стамеску и пытаются что-то делать. Когда одолевает слабость, то такие люди все равно пробуют выйти если не на улицу, так хотя бы на балкон или к открытому окну - подышать воздухом. Конечно, легче не расставаться с привычным диваном и, безусловно, проще посмотреть какое-­нибудь шоу с плоскими шутками, чем обратиться к передаче, которая может научить чему-то новому. Или уж, по крайней мере, лучше сознательно выбрать то шоу, в котором живет и удивляет стойкостью, сердечным теплом и мужеством глубинка российская. К примеру, «Песни от всей души». К счастью, подобные программы с положительными эмоциями на телевидении сегодня есть. И если оставить за скобками столь популярные в нашем быту водочку, коньячок, к месту и не к месту вылезающую нецензурщину, то основа там благородно-чистая, настоенная на любви к отчизне, к земле, на уважении к труду и человеку как к личности. Так что главное – стараться поменьше жаловаться и пробовать не сдаваться. Хочется еще пожить, одолевая старость терпением и по возможности бодростью духа.