«Я всю жизнь ходил строевым!»

Нет, не таким я представлял себе человека, долгие годы возглавлявшего такое серьезное предприятие, как бюро судебно-медицинской экспертизы Министерства здравоохранения республики. Не преувеличу, если скажу, что фамилия Чернов – поистине легендарная в Уфе. Я много слышал об этом человеке как о великолепном специалисте и замечательном руководителе, а вот познакомиться как-то не доводилось. Но повод подоспел – в минувший понедельник заслуженный врач РСФСР, кандидат медицинских наук, эксперт высшей категории, кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством» IV степени Николай Чернов отметил свое 75-летие.
Буквально с первых секунд нашей встречи Николай Васильевич напрочь разрушил образ, который накануне я создал в своем воображении. Передо мной сидел не суровый со сверлящими глазами светило судмедэкспертизы. Добрая улыбка, удивительно теплый взгляд, редкое чувство юмора, тонкая самоирония… Мой собеседник оказался таким замечательным рассказчиком, что я слушал, не смея перебить…
– Родился я в семье колхозников в деревне Токман Архангельского района, что в 12 километрах от родины Мажита Гафури Зилим-Караново, сейчас это Гафурийский район. Были у меня еще старший брат и младшая сестра. В 1954-м отец купил мне гармошку, и я всей душой полюбил этот инструмент, с которым не расставался. Я так и говорю: в пятилетнем возрасте началась моя жизнь с гармошкой. Жизнь простого деревенского паренька – со своими радостями, со своими огорчениями. Именно пятилетним я увязался за старшим братом в школу, потребовав меня взять в первый класс. Взяли. Но через несколько месяцев все же вернули домой: «Маловат еще!» Ну ладно, пошел в семь лет, окончил четыре класса. Родители задумались – надо бы дать детям хорошее образование. Куда податься? Отец предлагал отправиться под Уфу, где жили родственники. Мама настояла на Белорецке. И вот там я поступил в пятый класс школы номер тринадцать. Ох и видуха у меня была! Мало того что в валенках, да еще с неповторимым, так называемым зилимским, акцентом в говоре. Точно бы меня задразнили, и я наверняка замкнулся бы, но я всю жизнь благодарен нашей классной руководительнице Елизавете Григорьевне Корольковой. Вызвала она меня отвечать, я иду, все хихикают. Ответил. И она, окинув строгим взглядом класс, сказала: «За ответ и за знания я ставлю «отлично». А вот вы, дорогие мои, прежде чем хихикать, научитесь сначала вот так же отвечать!» И дети как-то все прониклись – авторитет Елизаветы Григорьевны был непререкаемый.
Ну а как же без музыки?! Через год Коля поступил в музыкальную школу на класс баяна. И пропадал на учебе мальчишка буквально с самого раннего утра и до позднего вечера. Сначала пешком три километра в общеобразовательную школу, потом еще три – в музыкальную. Летом было веселее – гонял на велосипеде. Учился хорошо, математика, как сам вспоминает, была для него просто песней. Однажды учительница Ольга Петровна Лихачева поразилась, как он правильно решил задачу, но не таким способом, как учили. И обвинила парнишку: «Списал! У кого списал? Ну?» Стало обидно до слез. «У коровы!» – дерзко ответил он. Кстати, рогатая кормилица пришлась к слову не случайно, накануне мать как раз и сказала: «Ну что, решил свою задачку? Тогда беги кормить корову!»
В девятый класс Николай пошел уже в другую школу – №1. Там хоть до музыкальной было ближе. В старших классах ученики уже начали осваивать азы профессий – две параллели учились на лаборантов, другие две – на токарей и фрезеровщиков. Кем стать? «Ладно. Закончу школу – и в горный техникум подамся, в Магнитогорск». Но была у парнишки другая заветная мечта. Чуть ли не наизусть зная любимую книгу – «Повесть о настоящем человеке» Бориса Полевого, мечтал стать летчиком. Но… Вердикт врачей призывной комиссии военкомата был категоричен: с таким давлением о профессии пилота и не мечтай. Ну, горный так горный…
«Я преувеличу, если скажу, что мечтал о горном. Мечтал я о небе. А раз не получилось, то и страсти к чему-то другому не было. Ну что у пацана в голове? Гулять, на гармошке по вечерам играть – да так, чтобы горы уральские плакали! Ну, выучиться на кого-нибудь, специалистом стать».
Неожиданно судьбу Николая предопределила знакомая девушка. Она училась на фельдшера в Белорецком медучилище и сумела убедить вчерашнего школяра: «Да ты поезжай в Уфу, в медицинский! Врачом будешь. Здорово же!» А что, начал собирать в дорогу чемоданчик. Отец удивился: «Это ты куда намылился?» – «В Уфу, в медицинский». – «Эк чего удумал! Тут покос на носу, корову кормить надо. А он видите ли – в медицинский!» Но характер тогда уже был у парнишки – камушек. И пошел он со своим чемоданчиком 12 километров до аэропорта…
Экзамен по химии был сдан блестяще. В приемной комиссии даже удивились: «Это откуда он такой? Ах, из первой белорецкой? Ну тогда все ясно!» Отлично сдал и физику. Вот с русским были проблемы – как написать сочинение? Будь что будет, решил он, напишу заголовок, пару-тройку предложений… Неужели двойку влепят? Влепили тройку, чему без пяти минут студент был чрезвычайно рад.
А поступать в том году было вдвойне тяжело: ввели десятиклассное образование и по-­
лучилось, что одновременно в конкурсе участвовали и выпускники одиннадцатых, и выпускники десятых.
Сдал. Приехал домой. Отец и расспрашивать не стал: «Все? Нагулялся? Давай помогай по хозяйству!» Но когда 27 августа почтальон принесла документ, который гласил, что Николай Чернов зачислен студентом в Башкирский государственный медицинский институт, этому больше всех обрадовался отец: «Мать! Я же говорил, что из Кольки человек получится!»
Потекли студенческие годы. Случились непредвиденные трудности. Не зная, что вовремя надо было написать заявление на предоставление места в общежитии, он остался практически без жилья. Но все уладилось, и расторопный деревенский парнишка вот уже староста этажа, а уже в 1968-м в его трудовой книжке появилась первая запись: «Кубовщик. Специалист по обслуживанию газовых плит». Для этого прошел курсы в ПТУ. «Командовал» в общежитии плитами и титанами. Хлопотно – рано встаешь и поздно ложишься. Зато зарплата – 60 рублей! «А я еще устроился грузчиком на кожевенный комбинат. А еще – сторожем в банке. Зарабатывал хорошо!»
Конечно, на первом месте была учеба. Появилось желание стать хирургом, начал посещать хирургический кружок на кафедре онкологии. Делал успехи – ему уже доверяли ассистировать на операциях и накладывать швы. Но вдруг пришло осознание: не мое это! «Для меня это было монотонно. А я же псих по натуре!»
Я слушал Николая Васильевича и поражался тому, с какой легкостью он брался за самые разные сферы деятельности. Ну скажите, пожалуйста, зачем будущему врачу поступать параллельно на юрфак Башгосуниверситета? А он поступил, так как в какой-то момент заинтересовался работой следователя. Проучился год, было интересно, но все же медицину бросать не хотелось. А как совместить медицину и следствие? Вот тут-то и случился окончательный поворот судьбы, воплощенный в виде кафедры судебной медицины.
Чем занимается судмедэксперт? Двумя основными вещами – определением тяжести нанесенного вреда здоровью и определением причины смерти. То есть в круге этой профессии и живые, и мертвые…
Были проблемы с распределением. Свежеиспеченный специалист написал, что хочет работать судмедэкспертом. Где – неважно. Но комиссия огорошила: «В Башкирии мест нет. Может, пойдете по другой специальности?» Чернов огорошил в свою очередь: «Пожалуйста, бросьте не глядя карандаш на карту страны. Куда упал? На Кировскую область? Вот туда меня и распределяйте!» Но по истечении времени парня уже огорошили из Кирова: «Выпускники БГМИ в нашей области не числятся…» Мол, в вас не нуждаемся.
И куда теперь? Вопрос решил заведующий кафедрой судебной медицины родного института доктор медицинских наук Рашит Юнусович Мухаметов: «Пиши заявление в ординатуру по судебной медицине».
И началось то, что парню нравилось очень – учеба в ординатуре и работа на скорой. «Как-то везли женщину в роддом, а она прямо в машине родила. Укрыл я ее тулупчиком своим, доставил в роддом на Пушкина. Женщина на прощание крепко сжала мою руку: «Тебя звать-то как? Николай? Вот и сын мой Колькой будет!»
2 августа 1974 года начальник бюро судмедэкспертизы республики Вера Васильевна Буткина заверила печатью документ: Николай Чернов принят на работу судмедэкспертом.
А ведь это счастливая судьба! Он стал блестящим специалистом именно в своей сфере, его вклад в судебную медицину и отрасль в стране в целом огромен. Талант? Несомненно, и талант большой. За пару лет Николай Чернов объездил всю республику. «Я уже привык: как сложный труп – туда меня». Обладающий наблюдательностью, цепкой памятью и аналитическим умом, он приобретал бесценный опыт, сталкиваясь с новыми и новыми проблемами. «На голове трупа обнаружил особенный след – били предметом с равномерно расположенными на нем насечками. Что это может быть? Арматура! Заключил: ищите кусок арматуры!» Слили воду из пруда – и нашли-таки именно описанный экспертом предмет. А сколько таких случаев было! Я, читатель, не буду сейчас описывать другие, которые заставят слабонервных схватиться за сердце. А что было во время Улу-Телякской катастрофы! Можно представить, каково это и морально, и физически.
Николай Васильевич говорит, что ему по жизни очень пригодились не только знания изучаемых в институте медицинских дисциплин, но и естественных наук. Особенно философии. Очень важная часть работы судмедэксперта – составление грамотного заключения, которое должно быть исчерпывающим и не вызывать дополнительных вопросов.
И вот 20 марта 1986 года в жизни Николая Чернова произошла очередная веха – он стал начальником бюро. «Если, говоря про мужика, вспоминают про дом, сына и дерево, то я обозначил для себя задачи: построй здание, набери боеспособный коллектив и обеспечь его работой и достойной зарплатой». И он сделал это: и «дом» построил (известное здание на Цветочной заработало в 1992-м), и современное оборудование завез, и сделал оплату труда справедливой – кто больше сделал, тот больше и получит. В итоге сам в бюро был по зарплате на 16-17-м месте. Надо ли говорить, какую он о себе здесь оставил добрую память! Да, десять лет назад пришлось уволиться, хотя руководство уговаривало остаться. «А у меня в 2005-м инфаркт, клиническая смерть. Вполнакала я работать не могу. Я всю жизнь ходил строевым!»
Его знают и уважают очень и очень многие известные специалисты. Академик Российской академии наук, ректор Башгосмедуниверситета Валентин Николаевич Павлов на мою просьбу сказать несколько слов о Николае Чернове вспомнил: «Мы как-то встретились с ним в Стерлитамаке, куда он, бросив все дела, примчался, чтобы помочь лежащему в реанимации своему учителю. Вот этот поступок и является яркой характеристикой Николая Чернова. А уж о том, какой он человек и специалист, и говорить не приходится. Крупный ученый, блестящий организатор, цельный человек со своим мнением, которое никогда не боялся высказывать. Он – мудрый человек, именно это позволило ему добиться таких успехов! Я к нему испытываю глубокое уважение».
Я знаю, что доктор Чернов всегда выражает глубокую благодарность нашему кардиоцентру и его руководителю Ирине Николаевой: «Спасибо за второе рождение!» Ирина Евгеньевна поведала мне: «Это открытый и теплый человек, готовый помочь решить любые проблемы! Кто-то его назвал жестким руководителем? Неправда. Я бы сказала – требовательный. И он прекрасный пациент, который своей добротой, своим оптимизмом поднимает настроение тем, кто его лечит».
Известный врач, генеральный директор ООО «Косметологическая лечебница» Владимир Маркович Капулер был одногруппником Чернова в институте. «Отмечу, что он – прекрасный человек и высокопрофессиональный врач. Он поднял службу на самый высокий уровень! Он правдолюб, всегда честен. Он научил своих коллег любить свою профессию, гордиться ею и отдавать работе всего себя. Николай Чернов по-другому не умеет».
Чем живет сегодня доктор Чернов? Он счастлив в браке и говорит о своей супруге Людмиле Ивановне, с которой они прожили более полувека, коротко и просто: «Мне повезло». Сын и дочь – замечательные специалисты-медики. Особая отрада – внуки.
Журналисты любят заканчивать свои очерки привычными сентенциями вроде «он по-молодому бодр, подтянут, ему не дать его возраста…» Но я не буду лукавить. Да, глаза все равно лучатся добротой, хотя моему герою тяжело ходить, тяжело долго общаться. Сердце сдает – ведь оно приняло на себя столько, что и на десятерых с лихвой хватило бы. И потому я пожелаю моему герою здоровья, смеха и… слез. Но только слез радости и умиления. Ведь плакали же уральские горы, когда один юноша играл на гармошке…