Театр без границ

Долгожданное пробуждение

На излете первого месяца лета, 25, 26 и 29 июня, на сцене Уфимского государственного татарского театра “Нур” был показан спектакль “Фантазии спящих”, поставил который хореограф и режиссер Ярослав Францев.

...Одна знакомая недавно рассказала мне историю: пошла на спектакль со своим юным другом, который до того ни разу в театре не был. Не повезло - спектакль оказался затянутым, скучным - для человека, привыкшего к резвым “киношным” сюжетам, практически невыносимым. “Никогда больше я в твой театр не пойду!” - сообщил моей знакомой юноша и покинул в антракте зрительный зал.
Сказать, что этот случай неоригинален - не сказать ничего: в нашем городе театральное искусство по-прежнему ориентировано на людей среднего и старшего возраста, на тех, чьи представления о спектакле твердо связаны с впечатлениями молодости. И наши театры эти впечатления усердно обновляют - даже если мы имеем дело с постановкой современной пьесы, даже если это мюзикл, даже если в постановке задействована видеопроекция - это, так или иначе, остается попыткой привнести в драматический театр старого образца современные новшества. Которые чаще всего остаются инородными.
Можно возразить - юношество в театры ходит, есть даже определенная прослойка увлеченных молодых зрителей... Все так - но разве их число превосходит тех, кто выбирает 3D? Выбирает потому, что там ярче, динамичнее, ближе, понятнее, современнее.
И что же нам, сотрудникам театра, продолжать этого зрителя игнорировать?
Преамбула получилась долгой - пора переходить к проекту Танцевальной компании Ярослава Францева “Фантазии спящих” - на моей памяти, первого уфимского спектакля, который с такой силой воздействует на молодую аудиторию, раскрывает для нее возможности театрального искусства.
Сразу стоит сказать, что “Фантазии с
пящих” - не драматический спектакль, да и не спектакль в исконном смысле слова. В данном случае театр представлен как искусство предельно синтетическое, на конкретном примере сочетающее пластический театр, кино и видеоарт.
Когда на огромном экране, перекрывающем большую сцену “Нура”, начинается первая кинозарисовка - пролог спектакля - зрители замирают. Замирают оттого, что режиссер уравнял положение театра и кино, разместив изображение на авансцене, преодолел страх того, что мощное присутствие видео разрушит “театральность”. Впрочем, оно действительно разрушило театральность в нашем привычном ощущении - для того, чтобы родить новые чувства.
Еще большее удивление у собравшихся вызвала видеопроекция, которая, в общем, была визуальной основой действия, заменяла сценографию, формировала пространство для взаимодействия героев - изображение не только застилало всю сцену, оно охватывало зал причудливыми картинами, живыми образами, которые проносились сквозь ряды растерявшихся поначалу зрителей.
Однако дело не только в удивлении, затем сменившемся восторгом, -технические приемы, давно освоенные европейским театром, проникшие в прогрессивные театральные города России, говорят зрителю, что с ним хотят общаться на его языке, что с ним ищут контакта. Это распространяется на все составляющие “Фантазий” - на сильную и стильную музыку, написанную The Pacient (час авторского музыкального материала, сочиненного специально для спектакля, - давно ли мы такое встречали на наших сценах?), на видеопроекцию, созданную Денисом Резяповым, на киноновеллы, снятые Александром Колевидом, на свет, поставленный Денисом Черепановым...
У публики возникает чувство, что с ней хотят говорить - а с этого начинается погружение в историю. Из первого кинофрагмента мы понимаем, что шестеро молодых людей, пришедших на некий странный медосмотр, попадают в мир сна - коллективного, бессознательного, испещренного фобиями, страданиями, “тараканами” (полчища которых, с помощью проекции, появляются и в зрительном зале). А доктор, принявший этих шестерых в обыденном мире, “на поверхности” превращается в злого клоуна, который при всей своей неприглядности и, как бы сказали самые молодые зрители, “трэшовости”, помогает героям преодолеть их страхи. Клоуна играет сам Ярослав.
Молодой режиссер и хореограф Ярослав Францев не впервые соприкасается с психологической тематикой - предыдущий его спектакль “Оглянитесь, мы здесь”, основанный на книгах Оливера Сакса, рассказывал о мире душевнобольных людей, доказывал их полноценность, раскрывал глубину чувств. Особенно сильным, эмоционально насыщенным это становилось в отсутствие слов - герои рассказывали обо всем через танец. Добавлю, что Францев пришел в театр из уличного танца, хип-хопа, брейк-данса - его танцевальная лексика интересна и близка молодому зрителю, что вовсе не делает ее менее содержательной или эмоциональной.
Перед нами одна за другой проносятся истории всех шести персонажей. Зачин каждой передан в застывшей киноформе - развитие, освобождение от страха и страдания происходят в живом театральном пространстве, подчеркнутом проекцией. Уже одно это решение позволяет говорить о наличии в спектакле концептуальной режиссуры, что так нечасто встретишь на уфимских подмостках.
Герои, ведомые клоуном, проходят через боязнь воды и клаустрофобию, страх рождения ребенка и мучения творческого кризиса, патологическое “залипание” в интернете и многое другое. Каждого из них размалеванный демиург заставляет посмотреть в лицо подсознанию, выйти на открытый конфликт с “ОНО”.
Клоун обращает на себя внимание больше остальных героев спектакля: пугающий, отталкивающий и в то же время ведущий к спасению, по-детски грубый и несколько наивный - Ярославу Францеву удалось сплести в этом образе те черты, за которыми таится духовное освобождение.
Но - и вот здесь настало время поговорить о внутренних противоречиях постановки - это все освоено лишь на концептуальном уровне, о котором уже упоминалось выше. Францев-режиссер очень точно придумал героя, вплел его в канву своего повествования. Но вот справиться с ним как актеру Ярославу не удалось. В какой-то момент найденные интонации (а Клоун - единственный, кому в спектакле дарован голос - нечленораздельный, но все-таки), пластические пристройки начинают повторяться, набивают оскомину. Самый интересный и загадочный персонаж спектакля оказывается внутренне статичным, не раскрывается, не движется вглубь, как и спасаемые им ребята.
...Как и спасаемые им ребята, которые не являются персонажами. Перед нами обычные люди, танцовщики, не погруженные в обстоятельства происходящей истории, порой превращающиеся в тела для выполнения замысловатых движений. Фантазии у хореографа было достаточно, чтобы придумать каждому интересный пластический рисунок, но молодые артисты-любители пока не могут обжить его, сложить из движений полноценного героя. Это кажется мне самым уязвимым местом спектакля - характеры не выписаны, отношения между действующими лицами не выстроены, и получается, что танцовщики просто тонут на фоне проекции. Им не хватает внутреннего драматизма для того, чтобы противостоять гигантскому размеру изображения.
Ярослав Францев как постановщик замахнулся на синтез театрального и киноискусства, но отстоять позиции первого в рамках “Фантазий” ему не удалось.
Впрочем, и здесь есть исключение - описывая слабые места спектакля, хочется лишний раз подчеркнуть его взлеты: удивительной, пронзительно глубокой показалась мне новелла о художнике, запутавшемся в собственных поисках (его исполняет Артём Евдокимов).
Среди знойной пустыни он переходит от одного бездыханного тела к другому и, танцуя, поднимает их, заставляет двигаться в такт своему пульсу - но стоит ему сделать шаг в сторону, как только что ожившая фигура оседает, распластывается на песке. Шаг за шагом, от одного тела к другому - но ничто не может изменить этой роковой последовательности действий. И тогда Художник начинает танцевать, безысходно, обреченно, для себя - пока не иссякнут все силы, пока сам не упадет на песок.
Он падает - но иной воздух, иная влага уже наполняют опустошенные тела его созданий, и они поднимаются, распускаются... Над своим бездыханным автором.
Глубина и сила этой новеллы заставляет посмотреть на спектакль в ином ключе - Ярослав Францев и его единомышленники (а “единое дыхание” всех участников постановки трудно не ощутить) вышли на путь большого творческого поиска. Пока им удается далеко не все, кому-то их спектакли могут показаться наивными и поверхностными, кому-то - излишне претенциозными и пафосными, кому-то - списанными с зарубежных образцов (а заимствования, ученического подражания в этой постановке достаточно). И так будет продолжаться до тех пор, пока Танцевальная компания Ярослава Францева не отыщет своей интонации, соответствующей сути. Пока причудливая форма, визуальная сторона не сделают богаче содержание - а так бывает. Как бы там ни было, их следующего проекта я буду ждать с нетерпением.
...А если бы моя хорошая знакомая отвела своего юного друга на “Фантазии спящих” - все могло бы завершиться совершенно иначе. Тот как минимум усвоил бы, что в театре возможно многое (озадачим его: при желании - все), понял бы, что с ним хотят установить контакт, стать для него понятными. Этой дозы внимания, театрального свободомыслия, истинной актуальности, наконец, полученного восторга хватило бы для того, чтобы он еще не раз отправился в театр.

Владимир АНОШКИН.
Фото Руслана ИСХАКОВА.