Эпоха Терегулова продолжается

Почти полтора десятка лет нет с нами Шамиля Ахмедовича Терегулова, заслуженного артиста России, народного артиста Башкортостана, танцовщика, балетмейстера, педагога, художественного руководителя балетной труппы Башкирского государственного театра оперы и балета и Международного фестиваля балетного искусства имени Рудольфа Нуреева. 29 августа ему исполнилось бы семьдесят пять, и это хороший повод рассказать, что значит его имя в истории башкирского балета, вспомнить, что он любил, чем гордился и дорожил, чего терпеть не мог и чего боялся, чему обрадовался бы сейчас…

В книге «Гран-па башкирского балета» я назвала главу о Шамиле Ахмедовиче «Эпоха Терегулова». Первые рецензенты высказали сомнение: «Не слишком ли?» Я начинала приводить аргументы — все соглашались: «А ведь правда…» Как хорошо, что я настояла, не сдалась, и термин «эпоха Терегулова» прижился после выхода книги, вошел в обиход, и вообще, как здорово, когда человеку воздают должное по заслугам при жизни. Я много писала о Терегулове — его ролях, постановках, учениках, поездках, планах, мечтах… И сейчас мне становится страшно: смогу ли сказать что-то новое… Но теперь, кажется, тот случай, когда не грех еще раз вспомнить, напомнить и пусть даже что-то повторить.
Терегулов, без всякого преувеличения, личность, определявшая жизнь башкирского балета на протяжении почти двух десятилетий, когда он руководил труппой. А если добавить сюда годы яркой, самобытной танцевальной карьеры, то получается почти полвека. Но, удивительное дело, не думается о нем как об ушедшем. Да никуда он не ушел! Он живет в сердцах друзей, коллег, поклонников, в нынешних успехах башкирского балета, в нестареющих и востребованных зрителем постановках, в танце его учеников и воспитанников. Большой репетиционный зал БГТОиБ носит имя Шамиля Терегулова. Живут терегуловские традиции, его эпоха не закончилась. Неоценим вклад Терегулова в искусство Башкортостана. Не то что страницы, а целые главы вписаны в его историю этим Художником в самом высоком смысле слова. Больше всего на свете Шамиль Ахмедович боялся, что наступит момент, когда он не сможет придумать, сказать, показать, дать ничего нового. Но этого не случилось, потому что он по сути своей Творец, таким оставался до конца.
Шамиль Терегулов был интересным, многогранным человеком и очень живым. С его талантом, умом, юмором. С недостатками и слабостями - как же без этого живому человеку! Но все перекрывали огромный творческий заряд и безмерное обаяние (то, что сейчас называют словом «харизма»).
Выпускник Пермского хореографического училища, воспитанник знаменитого педагога Юлия Плахта, Терегулов воплощал экспрессию и красоту мужского классического танца. Он исполнял и лирические партии, например, принцев в балетах Чайковского, в «Золушке» Прокофьева. Но его коварный, сумрачный Дервиш в спектакле «В ночь лунного затмения», зажигательный Эспада в «Дон Кихоте», злой леший Шурале, властный Нурали в «Бахчисарайском фонтане» особенно западали в душу. Терегулов был из тех танцовщиков, на которых держится репертуар.
К художественному руководству Шамиль Ахмедович пришел в самом начале 90-х годов прошлого века. Это было время, когда все рушилось, шла переоценка ценностей, зрительные залы пустовали, труппа была смехотворно малочисленной. Терегулов принял непростое, но судьбоносное решение. Пригласил в театр учеников – 15-16-летних мальчиков и девочек, воспитанников Уфимского хореографического училища. Эксперимент удался. Не только увеличилась численность труппы, ребята стали активно ездить на конкурсы, завоевывать авторитет. Как гордился Терегулов Романом Рыкиным, его блистательными успехами на конкурсах, радовался его прорыву на международные подмостки, хотя и тяжело переживал разлуку с любимым учеником…
Шамиль Терегулов понимал, что прежде всего нужно обогатить репертуар. С приглашенными специалистами возобновил «Сильфиду», сам восстановил «Вальпургиеву ночь», «Пахиту», «Кармен-сюиту», «Шопениану». И колоссальная, этапная работа — воссоздание в 1997 году жемчужины башкирской хореографии — балета «Журавлиная песнь».


90-е годы, кроме всего, озарились светом сотрудничества с гениальным хореографом современности Юрием Григоровичем, рождением Нуреевских фестивалей. Шамиль Терегулов не скрывал, что для него образец творчества — Юрий Николаевич. Ему близок был пастернаковский девиз Мастера: «Цель творчества — самоотдача». С благодарностью говорил о том, как много получил от совместной работы с ним.
— И, наверное, мой спектакль «Журавлиная песнь» получился, — признавался Шамиль Ахмедович, — благодаря влиянию Григоровича. Когда он работал у нас, я постоянно находился рядом. Он — великий режиссер балета. В общении с ним начинаешь постигать ход его размышлений, понимать, что и как нужно делать в балете. Приятно, что и Юрий Николаевич ценил творческую устремленность и профессиональную подготовку нашей труппы…
А еще, помимо совместного творчества, их связывала теплая, светлая дружба, что не тускнеет с годами и расставаниями.
Вдохновленный сотрудничеством с Юрием Григоровичем Шамиль Терегулов работает как балетмейстер насыщенно, плодотворно. После восстановления «Шопенианы» (1999) увлекся балетом для детей «Буратино» на музыку Наримана Сабитова. Сам пишет либретто, сочиняет оригинальную хореографию, привлекает к сотрудничеству московского художника Леонида Подосенова (декорации) и молодую художницу театра Фанию Низамову (костюмы). Премьера спектакля под названием «Тайна золотого ключика» состоялась в конце сезона в июне 2000 года. Яркий, праздничный, динамичный, с остроумными хореографическими и сценографическими находками, он полюбился юным зрителям.
Шамиль Терегулов каким-то непостижимым образом угадывал настроение и желания зрителя, чувствовал, ЧТО нужно людям, ежевечерне заполняющим зал театра. Так получилось с его постановкой «Ромео и Джульетты» на музыку Сергея Прокофьева. Оказалось, в эпоху, когда время на вес золота, когда все озабочены деньгами, карьерой, человеку катастрофически не хватает настоящих, светлых, чистых чувств. Помню, как Шамиль Ахмедович рассказывал о работе над балетом, как все лето обдумывал хореографию, без конца перечитывал Шекспира, сверял свои решения буквально с каждой строчкой. «Я бы прибил того человека, который придумал фразу «сладкие муки творчества!» - воскликнул он в сердцах. Но, как показало время, муки были ненапрасными.
С неменьшим интересом смотрятся его «Баядерка», «Спящая красавица», «Жизель», «Голубой Дунай».





Последняя работа балетмейстера - «Бахчисарайский фонтан» на музыку Бориса Асафьева. Лебединая песня. Не про каждый балетный спектакль скажешь: «Смотрится на одном дыхании». Шамиль Терегулов сделал «Бахчисарайский фонтан» динамичным, лаконичным. Взяв от типичного творения так называемого драмбалета только достоинства (например, выразительность драматической игры исполнителей), он создал собственную хореографию с богатой танцевальной лексикой, к минимуму сведя пантомимные и жестовые мизансцены. Источником вдохновения балетмейстер называл поэзию Александра Пушкина и музыку Бориса Асафьева. Первый, польский акт пленяет разнообразием и выразительностью танцев - торжественный полонез, жизнерадостный краковяк, изящная мазурка... Во втором акте грациозны танцы невольниц гарема, зажигательны массовые мужские, особенно татарский, который воины Гирея исполняют после казни Заремы, стараясь развеселить своего правителя. Шамиль, сам некогда блистательно танцевавший военачальника Нурали, выписал эту партию с особым вдохновением, наполнив ее сложными прыжками, стремительными пробежками и вращениями. Основную философскую идею - перерождение «дикой души» (выражение Виссариона Белинского) под воздействием очищающей любви - несет образ Хана Гирея. Выразительность всех сцен усиливают великолепные декорации и костюмы, рожденные благодаря таланту Дмитрия Чербаджи. Шамиль особенно гордился финалом, который они придумали вместе с дирижером Робертом Лютером. К фонтану Бахчисарайского дворца приходит Гирей. Теперь он не тот беспощадный завоеватель, которого мы видели в первых эпизодах. Он уже бросил в пропасть свой кинжал - в знак прекращения войн и убийств. Перед нами мечтательный поэт, романтик. Ему являются видения любимых женщин - Заремы с красной розой и Марии с белой... Они танцуют под хоровой вокализ и звуки прелестного романса Александра Власова на пушкинские стихи «Фонтану Бахчисарайского дворца» (по очереди его исполняют ведущие сопрано оперной труппы):
Фонтан любви, фонтан живой...
Ах, лейся, лейся, ключ отрадный!
Журчи, журчи свою мне быль...
Да, Шамиль Ахмедович любил профессию, любил то, что делал, много и тщательно работал над материалом. Не было ни одной постановки, созданной ради постановки. Если он решал ставить классику, то это был продуманный спектакль, в лучшем виде представлявший хореографа. Но Терегулов не замыкался в рамках одной трактовки и обогащал постановками других хореографов, пропуская все это через себя.
Шамиль Терегулов был внимательным, вдумчивым педагогом-репетитором. Он всегда старался понять причину ошибки, которую совершал подопечный. От его взгляда не мог ускользнуть ни один штрих, ни одна неточность. Он учил артистов балета не забывать, что прежде всего в танце – это душа, а все образы идут от души. Терпеть не мог показухи, не выносил ленивых и недисциплинированных. Зато всегда угадывал в начинающем танцовщике, на что тот способен, смело давал ведущие партии и практически никогда не ошибался.




Терегулова приглашали работать в другие театры. Его спектакли идут в Улан-Удэ и Астане. Преподавал и ставил балеты в Турции и Японии, давал мастер-классы в США и Испании. Труппа гастролировала в Италии, Египте, Португалии, Тайланде, Мексике, Бразилии, Финляндии, Германии, Чехии, Латвии.
Вот почему мы говорим, что с именем Шамиля Терегулова связан взлет престижа башкирского балета не только в республике, но и на российской, и международной сценах. Он свято дорожил дружбой с Юрием Николаевичем Григоровичем, подражал ему, учился у него. Как обрадовался бы он, что после долгого перерыва возобновилось сотрудничество с великим хореографом, что в репертуаре театра появились такие его шедевры, как «Спартак», «Корсар», «Легенда о любви».
Помню, в 2007 году, в год шестидесятилетия Шамиля Терегулова, все в театре ликовали, узнав, что журнал «Балет» присудил ему приз «Душа танца» в номинации «Рыцарь балета». Это попадание, как говорится, в десятку. Потому что его личность, творчество, отношение к жизни, людям насквозь пронизаны духом благородного рыцарства.