Жить с пользой для людей

В воскресенье, 30 июля, исполнится пять лет, как не стало моего мужа - видного ученого, профессора Семёна Валентиновича Шапиро. Круг его научных интересов был столь широк и многообразен, проблемы, затронутые в более чем трехстах статьях, брошюрах, монографиях о явлениях в природе, мироздании, о необходимости современных новаций в физике, электронике, электротехнике, столь актуальны и оригинальны, что вряд ли среди знавших его людей нашелся бы кто-то, чтобы сфокусировать его наследие в строгом единстве.
Потому так ценю высказывания о его жизни и деятельности семи десятков коллег, учеников, друзей и близких в книге «Что остается людям». Она вышла через год после ухода, в 2019-м, отразив разные стороны личности Семёна Валентиновича, неординарного мыслителя, бесконечно талантливого, предельно честного, дорожившего принципами порядочности, преданности избранному делу, скромности и доброжелательности. Листая страницы теплых воспоминаний, с печалью отмечаю, что более десяти авторов уже нет среди нас. И подумалось: если именно их неравнодушные строки сегодня обнародовать, то светлая память коснется не только дорогого мне человека, но и тех, покинувших этот мир, кто уважал его и кого уважал он.



Одну из наших производственных практик мы с Семёном проходили на московском заводе бормашин, которые своим звуком вызывали ужас у пациентов всех стоматологических кабинетов (лазерных технологий в начале 1955 года еще не существовало). В марте состоялась очередная научно-техническая студенческая конференция, где мы выступили с докладом по той работе, что проделали, изучая формы вибрации и магнитного шума. Научным руководителем значился аспирант четвертого года обучения Астахов, для которого наши исследования, оказывается, явились удобной возможностью зацепиться за подготовку кандидатской диссертации. Он сумел поставить на уши весь завод, чтобы каждое утро нам приносили с десяток электродвигателей, и мы до позднего вечера снимали показатели, пытаясь уловить какие-то эмпирические закономерности.
Надо признать, что с выбором студентов Астахов не ошибся. Когда мы поняли, что рутинная эта деятельность бесконечна, то напряглись и написали простенькую формулу для определения оптимального результата, число необходимых опытных данных резко сократилось. У нас появилась бездна свободного времени на музеи и кинотеатры. Мы написали отчет о практике и забыли о проблеме, пока через полгода не попали на защиту Астаховым его кандидатской диссертации. Наша формула была единственным стержнем этой работы. Какие жизненные выводы мы с Семёном Шапиро сделали тогда, это уже другой вопрос, но могли и погордиться итогом своих успешных занятий.
...Семён и при дальнейшем общении всегда восхищал меня парадоксальными идеями, неординарными выводами, широтой эрудиции. Помнится, мне пришла в голову некорректная мысль вывести с нуля уравнения Максвелла. На что начитанный мой друг сказал, что ничего не получится, так как Максвелл не вывел свои уравнения, а взял из теории гидродинамики жидкости и распространил их применение на электромагнитные процессы.
Думаю, что кроме наличия редких способностей Семёну повезло (как и мне) с возможностью получить высшее образование в середине XX века, когда в МЭИ преподавали корифеи науки. И если тысячи студентов, которых обучал в Горьком (Нижний Новгород) и в Уфе классный педагог Семён Валентинович Шапиро, были в восторге от его лекций, то они находились через одно рукопожатие от гордости российской науки - академиков и профессоров Петрова, Чечета, Бибикова, Ларионова, Поливанова и еще, и еще...



В начале лета 1955 года несколько учебных групп электромеханического факультета МЭИ проходили практику на ленинградском заводе «Электросила». Городские власти привлекли нас, московских студентов, к борьбе с уличной преступностью. Обстановка была тревожная, особенно поздними вечерами.
В одно из дежурств наша группа из 20 человек патрулировала центр между Невским проспектом и Инженерным замком. Одни прохаживались по маршруту, другие сидели на скамейках в самых «подозрительных» местах. Я и еще один студент выбрали такую скамейку - массивную, с гнутыми сиденьем и спинкой - он с краю, я рядом, быстро встать было довольно сложно. Неожиданно мы оказались в окружении агрессивно настроенной банды подростков человек 15-18, им было лет по 14, а их вожаку примерно 18-19. Он стал нас оскорблять - дескать, приехали тут наводить свои порядки. Потом уселся рядом и вдруг так сильно толкнул, что мой товарищ упал на землю. Меня он схватил за плечи и буквально припечатал к спинке скамьи, а толпа улюлюкала, и дело шло к драке, а скорее к избиению, потому что их было много. Но в эту минуту появились несколько наших ребят с Семёном Шапиро впереди. Он сразу понял обстановку и проявил твердость характера, жестом и взглядом дав почувствовать нашу силу. Вожак хулиганов быстро ретировался вместе со своей оравой, но Семён бросился вдогонку и вырвал у него из рук самоделку с бритвенным лезвием. Так что я, видимо, избежал ранения или увечья. А бандюгу мы тогда скрутили и сдали в милицию.
Это лишь один эпизод, в котором главную роль сыграл Семён и его авторитет лидера. Недаром мы его всегда выдвигали в руководители курса и факультета.


С Семёном я познакомилась заочно, когда моя подруга (с седьмого класса) рассказала, что, побывав в столице после нашего школьного выпускного вечера, познакомилась с московским студентом-третьекурсником. А через два года, когда он приехал к ней в гости в Горький (ныне Нижний Новгород), мы увиделись вживую и как-то сразу подружились. Во всяком случае в их свадебный день, 4 мая 1957 года, именно я в пору тогдашнего дефицита бегала с ним вместе по горьковским рынкам в поисках цветов, и со своим хилым букетиком полевых синих бутончиков мы чуть не опоздали в загс.
Помню, когда уже появился у них Дима и ему исполнилось лет семь, я пришла его поздравить, а у меня, скромного инженера, было пустовато в кармане, купила охапку цветных воздушных шариков. Дверь открыл Семён и обрадовался этим надувным игрушкам как ребенок. У него вообще была такая хорошая открытая улыбка, а глаза с хитринкой. Пошутить любил и умел.
Однажды в мой день рождения Алла с Семёном явились неожиданно, потому что только прилетели из отпуска с курорта, кажется, из Словении. Семён делился впечатлениями так остроумно, так весело, при этом с самым серьезным видом, улыбаясь только глазами. Мы хохотали до слез. Все, кто был у меня тогда в гостях, еще не один раз вспоминали тот радостный вечер.
Иногда в Семёне проявлялось какое-то почти детское озорство, что при его статусе уважаемого профессора особенно симпатично. Мы как-то встретились в Москве, уже в довольно преклонные лета. Зашли в ресторанчик самообслуживания, набрали всего. Я позарилась на красную слабосоленую рыбку, а доесть не смогла, захотелось взять с собой. Но как нести - кусочки-то жирные. Семён подмигнул, спокойно взял ресторанную изящную селедочницу, прикрыл салфеткой и унес чужую собственность, которая до сих пор стоит в моем серванте как память о нашем безобразии.
Не видела никогда Семёна злым, разгневанным, а вот растерянным - да. Я была на первой защите его докторской в Горьковском политехническом, когда зачитывались восторженные отзывы, когда он отлично отвечал на вопросы - и вдруг... перетянувший в минус один черный шар. Негодяи отомстили за то, что вступился за уважаемого ученого, которого начали травить, завидуя успехам и популярности. Семён держался во всей этой гнусной истории молодцом, не поступаясь принципами человечности и справедливости.





В самом начале лета 1970 года я, как проректор по учебной работе Уфимского авиационного института (УАИ), был командирован в Горький для переговоров с профессором Александром Марковичем Бамдасом и его сподвижниками по кафедре и проблемной лаборатории на предмет их переезда в Уфу. К нашей встрече имела непосредственное отношение статья в центральной газете «Известия», которая разоблачала группу партийных функционеров из Политехнического института, злобно травивших Бамдаса и вставших на его защиту сотрудников. Между тем эта электротехническая школа с ее теоретическими выкладками и практическими разработками была известна на весь Советский Союз, и ректор УАИ Рыфат Рахматуллович Мавлютов не упустил возможности целую группу видных специалистов «перетянуть» в свой вуз, развитием которого ректорат занимался тогда с невероятной энергией, что привело к значительным успехам.
Горжусь, что мне удалось переиграть два или три других предложения об изменении горьковчанами места работы, и в Уфе проявили свои способности такие ныне известные в научном мире личности, как Семён Шапиро, Любовь Рогинская, Николай Зуев. Я уж не говорю о десятках (у Шапиро - 45) подготовленных ими к защите кандидатских и докторских диссертаций учеников.
Неоценима роль Семёна Валентиновича как директора и научного руководителя в течение 10 лет первой в Уфе крупной хозрасчетной научной организации - специального конструкторско-технологического бюро полупроводниковых преобразователей частоты (СКТБ ППЧ) «Вихрь». За это время были разработаны десятки оригинальных устройств, инновационная составляющая которых соответствовала лучшим мировым образцам. Основными заказчиками выступали предприятия военно-промышленного комплекса со всей страны, а также литейные и кузнечно-прессовочные цеха, нуждавшиеся в модернизации оборудования. 350 сотрудников, работавших под руководством Семёна Шапиро, представляли сплоченный коллектив с большим творческим потенциалом, многие защитили кандидатские диссертации и позже вспоминали этот период как расцвет своей карьеры и профессионального роста, как звездный взлет уважаемого директора.
В 1982 году Министерство авиационной промышленности и Министерство электротехнической промышленности предложили Башкирскому правительству построить завод по производству полупроводниковых преобразователей частоты на базе разработок СКТБ «Вихрь», но руководство республики «не созрело» тогда для принятия такого правильного и полезного решения. Семён Валентинович, не увидев перспективы для дальнейшего развития возглавляемых им работ, покинул свой пост в 1984 году, став профессором кафедры.
Он много и вполне успешно занимался проблемами озонирования воды, был принят действительным членом Международной Ассоциации по озону, участвовал в ряде международных конгрессов по очистке воды, но в наших руководящих органах его предложения по очистным системам не получали поддержки. Так и течет из кранов вода, которую пить невозможно.
В 1992 году Семёна Валентиновича ректор Александр Дегтярев пригласил в Уфимский технологический институт экономики и сервиса. Там он возглавил кафедру физики и реализовал давно зревшие задумки, разработав курс «Концепция современного естествознания», заложив основы научного направления «Информационные процессы в природе». Последние два года жизни (в связи с передислокацией уфимских вузов по присоединению и отсоединению друг от друга) он работал профессором кафедры физики в Башмедуниверситете, оставив среди новых коллег о себе самую добрую память.



Став директором СКТБ, Семён Валентинович Шапиро сумел зажечь в молодом коллективе энтузиазм. Будучи широко образованным, творческим человеком, он и окружающим не давал пребывать в застое. Сотрудники изобретали, делали доклады на научно-технических конференциях, писали статьи, защищали диссертации. Как научный руководитель Шапиро постоянно искал новый подход к решению технических проблем, создал свою оригинальную теорию тиристорно-резонансных преобразователей. Помнится, для лучшего понимания принципов работы полупроводниковых преобразователей организовал даже выпуск специального мультфильма.
Как и всякого руководителя, его критиковали, но за критику он никогда не мстил, был по складу характера демократом. Более того, бывшие оппоненты Семёна Валентиновича со временем становились его соратниками.
Оглядываясь назад, надо признать, что в те застойные в стране годы Семён Валентинович сумел вырастить, воспитать уникальный коллектив, из которого во времена перестройки образовалось несколько самостоятельных фирм-конкурентов, успешно работающих в жестких условиях современного глобального рынка.



С Семёном Валентиновичем я проработал лет 16 - и как с заведующим кафедрой, и как с директором СКТБ «Вихрь». У меня были разные руководители, в том числе авторитетные, и надо сказать, что интереснее всего по разработкам и комфортнее в плане взаимоотношений было с ним... На кафедре мы начали разрабатывать полупроводниковый источник питания.
В «Вихре», когда его возглавлял Семён Шапиро, мы сотрудничали с крупными научными институтами, с космическими организациями - например, для института высоких температур поставили полупроводниковый источник управления высоковольтными приборами. С помощью расчетов профессора Рогинской изготовили трансформатор на 1 миллион вольт.
То, что под руководством профессора Шапиро проводятся крупные разработки, и то, что «Вихрь» стал известен по всему Союзу, было как бы в порядке вещей. А вот что меня удивляло в Семёне Валентиновиче как в руководителе, так это его забота о бытовых условиях для сотрудников. В частности, ему удавалось в те непростые времена выбивать квартиры для своих подопечных, и многие это с благодарностью помнят по сей день.
Когда в 1990 году я переехал с семьей в Израиль, наши творческие связи с Семёном Валентиновичем не прекратились. По моему приглашению он приезжал в Хайфу в командировку, побывал на месте моей работы в Технионе, и наше общение прошло плодотворно, по-моему, для обоих.



Кроме горечи мы, группа аспирантов УАИ испытали растерянность, когда внезапно скончался наш научный руководитель профессор Александр Маркович Бамдас. Несколько успокоились, узнав, что нас согласился взять под свое крыло его «правая рука», еще по городу Горькому, а в Уфе заведующий кафедрой Семён Валентинович Шапиро. Лично я ему благодарна бескрайне, потому что опекал и помогал он невероятно тепло и в то же время требовательно.
Помню, как отправлял меня в Орджоникидзе, в Горский институт, на кафедру электрических машин, которая была моим ведущим предприятием для будущей кандидатской диссертации. Звонит туда по телефону: «К вам приедет самая молодая наша аспирантка, уж пожалуйста, не оставьте вниманием...» Я в самом деле поступила в аспирантуру, еще не отработав положенных двух лет после окончания института, чем вызвала недовольство некоторых членов ученого совета, но вступился проректор Алексей Дмитриевич Макаров: «Пусть девочка учится».
Семён Валентинович наставлял меня перед отъездом в Омск, к моему первому оппоненту Александру Воронову (отчество не помню). Предупреждал: он редкий педант, чтобы хорошо подготовилась к докладу на кафедре. А я доклад не успела написать, сочиняла по дороге. Как приехала, вручила подарок - башкирский мед. Воронов и его жена (я сначала зашла к ним домой) долго отказывались, но я все-таки всучила посылочку. Доложилась неважно, волновалась. Воронов позвонил в Уфу, припомнил и мед. Когда вернулась, Семён Валентинович отчитал: «Зачем подарок придумали? Я же говорил про его педантизм», но глаза у него смеялись... А с Вороновым и его женой мы позже даже обменивались поздравительными открытками...
Когда мой сын заканчивал 5-й курс, обратились к Семёну Валентиновичу, чтобы взял его к себе в дипломники. Он не отказал, темой стала озонаторная установка, и их сотрудничество набирало обороты. Андрей считал этот период самым запоминающимся в своей инженерной практике.
Семён Валентинович не раз был рецензентом учебных пособий сотрудников нашей кафедры. Неоднократно мы печатали статьи в научном журнале, который он основал и возглавил. С УГАТУ, где долгие годы работал до своего перехода в вуз экономики и сервиса, он не терял деловых контактов, был членом ученого совета, руководил магистрантами. Когда приходилось видеть, как он с ними занимается, я даже им завидовала, вспоминая свою аспирантскую молодость.



Когда в Уфимской государственной академии экономики и сервиса встал вопрос о кандидатуре главного редактора для научного журнала ВАКовского значения «Электротехнические и информационные комплексы и системы», у всех, как подтвердилось позже, промелькнула одна фамилия - Шапиро. Действительно, такой ответственный пост мог занять только человек, в котором прекрасно сочетаются маститый ученый и успешный управленец. Он всегда отличался активной жизненной позицией, подлинной интеллигентностью, широтой и глубиной знаний, высоким профессионализмом, жизнелюбием и оптимизмом. Возвращаясь назад в 1992 год, нельзя отказать в мудрости ректору Александру Николаевичу Дегтяреву, который пригласил его в свой вуз, помня об этих качествах по совместной деятельности в УАИ.
К тому моменту, когда рождался научный журнал, Семён Валентинович, доктор технических наук и профессор, имел некие звания - отличник высшего образования Башкортостана, почетный работник высшего образования Российской Федерации, почетный профессор УГАЭС, действительный член Международной Ассоциации по озону. Но такие «регалии», и даже гораздо более «важные», были и у других, так что пост главного редактора возник в его судьбе благодаря подлинному авторитету, который заслужил в коллективе.
Известность профессора Семёна Шапиро в стране помогла сформировать квалифицированную и авторитетную редакционную коллегию и расширить географию авторов. Вскоре наше издание вошло в тройку лучших по данной тематике, попавших в перечень Высшей аттестационной комиссии.
Сотрудникам нашей небольшой редакции посчастливилось работать и дружить с Семёном Валентиновичем, потому мы особенно остро пережили его уход из жизни и сохраняем память об этом неординарном ученом и человеке.



Однажды мы с Семёном Валентиновичем Шапиро оказались рядом на трамвайной остановке в районе автовокзала - в тот момент остановилось движение из-за какой-то поломки. Он предложил прогуляться пешком, и я едва успевала за ним на каблуках, а ему тогда чуть-чуть не доставало до 80. Наш разговор я попробовала передать в виде интервью.
Спросила, откуда он черпает информацию для своих научных изысканий в наше время, когда большинство людей в качестве главного источника облюбовали интернет.
- Интернетом тоже пользуюсь, когда требуются биографические или библиографические данные. Для более серьезных вещей необходима научная и справочная литература, иногда помогают телевизионные познавательные программы. Например, когда известные вузовские преподаватели проводят лекции или семинары для студентов.
- Почему невысок интеллектуальный рейтинг России? Вроде бы без конца модернизируем и школу, и вузы...
- Образование резко ухудшилось прежде всего потому, что плохо учат в школе, иногда некоторых предметов вообще нет. Главное, молодых людей не приучают к тяжелому умственному труду, больше к бессмысленной зубрежке, нежели к умению размышлять, думать. Списывают из каких-то готовых источников, не вникая в смысл. Доходит до анекдотов. Одна студентка скачала в интернете реферат некого Иванова и даже не переделала текст от женского имени. Спрашиваю: «Ваша фамилия Иванов?» Она таращит глаза и не понимает, в чем дело.
- Семён Валентинович, Вы еще с советских времен стараетесь соединить вузовскую науку с производством. Почему сегодня сотрудничество высшей школы с реальным сектором экономики плохо получается?
- У предпринимателей на первом месте прибыль, причем непременно здесь и сейчас, без вычисляемой перспективы данного производства. Раньше заводы покупали разработки ученых хотя бы даже потому, что у них была предусмотрена такая статья расходов. Теперь предприятия в частных руках, и им нужны готовые опробованные технологии, а с теми, что новаторские, пока недостаточно изученные, связываться не хотят.
Приведу пример. В середине 90-х мы с коллегами разработали новый озонатор, искали разные пути его применения. На глаза попалась брошюра ученых Института органической химии Российской Академии наук, где описывался метод обработки семян озоном вместо гербицидов, заметно повысилась урожайность плюс чистота экологическая. Предложили начать совместную работу по внедрению такого метода в практику башкирских ферм. Но встретили ответ: «А зачем нам это надо?» В Министерстве сельского хозяйства попросили дать готовую технологию и указать, где такое уже применяется. Новшества никому не интересны. Вот и уезжают светлые головы...
- Как крупный специалист по очистке озонированием воды, скажите, как ее лучше очищать в домашних условиях.
- Озоном надо чистить воду только на водозаборах, как мы предлагали в свое время, но руководство республики не проявило тогда желания ученых поддержать. А дома озон для очистки применять не стоит, лучше использовать фильтры с активированным углем или смолой. Добиться нужной концентрации озона в наших квартирах невозможно. Его понадобится столько, что содержание в воздухе превысит санитарную норму.
- Часто ли, наталкиваясь на сенсацию, Вы говорите: «Не верю»?
- Нынче в обществе повышенный интерес ко всему непознанному и потустороннему. Каких только открытий и откровений не услышишь по ТВ, не прочитаешь в газетах, не передастся из уст в уста от всяких бабушек и предсказателей. Хорошо хоть конец света, который много раз точно определяли, отодвинули. Я доверяю лишь серьезной науке, когда теория проверена многолетней и последовательной практикой.



Теплым летним днем 2017 года Семён Валентинович с женой приехали к нам на дачный участок в гости. Они только что вернулись из путешествия на теплоходе до Нижнего Новгорода, и, видимо, поэтому на Семёне Валентиновиче была белая капитанская фуражка. Теперь, после его ухода на 87-м году из жизни, я почему-то чаще всего вспоминаю именно эту нашу встречу, хотя их было немало, и его образ ассоциируется у меня с отважным капитаном, который мужественно преодолевал пороги и мели на своем пути.
Можно только догадываться, сколько сил и здоровья стоило ему противостояние горьковской партийной элите, когда Семена Шапиро пытались исключить из КПСС по абсолютно надуманной причине, а он стойко держался принципиальной линии. А вынужденный переезд всей семьей из Горького, где он работал доцентом в Политехе, разве не повод для волнений и беспокойства: а как сложится в Уфе? Прекрасно, что УАИ нуждался в крупных специалистах, и работа оказалась интересной, и семья обустроилась. Но ведь и на новом месте не ждал полный штиль.
Надо было приложить много усилий, дабы вывести возглавляемое им СКТБ «Вихрь» на передовые позиции, что сыграло на пользу вузу в целом. Позже потребовалось как ученому секретарю Института проблем сверхпластичности формировать коллектив, способствовать его авторитету, затем в УГАЭС принять руководство новой для себя кафедрой физики и стать лидером и по научной, и по организаторской деятельности.
Путь в науке был у Семёна Шапиро тяжелейшим. Тут он попал в серьезнейшие штормы по причинам, весьма далеким от науки, связанным то с издержками в национальном вопросе, то с завистью и кознями горьковских партийных функционеров. Ему пришлось трижды защищать каждый раз новые докторские диссертации, которые единогласно положительно оценивались на ученых советах и отвергались в ВАКе. Лишь в перестроечное время справедливость восторжествовала.
У него был по-настоящему мужественный характер волевого, сильного человека. Он и из жизни уходил, зная о своем диагнозе и не показывая, как ему тяжело. Он остался в памяти борцом за свои научные идеи и за жизнь до конца.



В семье моей двоюродной сестры Аллы юмор всегда был на высоте. Особенно отличался Семён, остроумный тамада на всех домашних застольях, любитель розыгрышей. Среди близких стало классикой жанра, как он разыграл тещу, когда его жену Аллу Докучаеву пригласили на ЦТ, в передачу «Песня-72», с сообщением о том, как газета «Вечерняя Уфа» пропагандирует советскую музыку. Он сказал, что вместо заболевшей Майи Кристалинской ее попросили спеть «Севастопольский вальс», и мама не усомнилась, вспомнив, что в студенческой самодеятельности она как-то исполняла эту песню...
А я был свидетелем другой шутки, когда хотели разыграть самого Семёна. Это уже случилось позже, когда Семён Валентинович, профессор УАИ, посещал там ускоренные курсы разговорного английского языка. Они проходили в игровой форме, все получали английские имена (он звался мистер Джексон), а на дом задавалось заучивание песни, и Семён изрядно надоел своим близким, без конца повторяя на иностранный манер «Синий платочек» при своем не самом блестящем слухе.
В один из вечеров мы в небольшой компании отмечали их семейную дату в тогдашнем уфимском ресторане «Россия». Там обычно выступала певица весьма солидного телосложения, с неплохим голосом. Перемигнувшись с сестрой, я этой Гулливерше сделал заказ, и она торжественно объявила: «Здесь присутствует гость из Англии мистер Джексон. Для него исполняется понравившаяся ему песня «Синенький скромный платочек». Ни один мускул не дрогнул на лице Семёна. Он встал и галантно пригласил нашу даму на танец. Кружась около певицы, поблагодарил ее по-английски. До конца вечера артистично держался навязанной ему роли, что подвигло официанта особенно быстро и вежливо обслуживать наш столик.
Вообще Семён, несмотря на свои серьезные научные и руководящие должности и занятия, в быту был удивительно простым и легким в общении человеком. Умел найти подход к детям. Когда мне было 4 года, он приезжал из Москвы в гости к своей будущей жене в Горький и, говорят, играл со мной в прятки и догонялки. Я этого не помню, зато помню, какими смешными рожицами они передразнивались с моей дочкой Таней, когда та была маленькой. И в последние годы наблюдал, как он дружил с моим внуком Никитой и с каким удовольствием тот «возил» деда Семёна в машинках своего «гаража».



Семён Шапиро пережил все тяготы войны, третьеклассником рыл в Подмосковье окопы, был в эвакуации, знал голод и холод. Окончив с серебряной медалью московскую школу, он хорошо усвоил, что является инвалидом пятого пункта и ему заказана дорога на физмат МГУ и в МВТУ имени Баумана. Получив диплом с отличием в Московском энергетическом институте и отработав год мастером на заводе, переехал в Горький (Нижний Новгород) к молодой жене. По конкурсу его избрали ассистентом кафедры ТОЭ в Политехническом институте, и ему повезло, что заведующим был профессор, большой умница и оригинал Александр Бамдас, который сыграл решающую роль в становлении Семёна Валентиновича как научного работника.
Можно перечислить ступени его роста, вспомнить принципиальную борьбу с местными карьеристами и негодяями, переезд в Уфу, успешное заведование кафедрой электрических машин, превращение под его руководством СКТБ «Вихрь» в одну из ведущих фирм всесоюзного значения по преобразовательной технике, переход из УАИ в УГАЭС, его блестящие разработки по теории и практике как заведующего кафедрой физики... Хочется подчеркнуть разнообразие его интересов. В 2007 году окололитературная среда в Уфе живо обсуждала появление в московском издательстве научно-фантастического романа «Суд божий», написанного профессором вместе с женой. Близко его знавшие люди были уверены, что он мог бы стать успешным журналистом и писателем. В 80-х годах опубликовал в престижном журнале «ЭКО» под редакцией академика А.Аганбегяна блестящую публицистическую статью на тему социально-экономического развития России. По совокупности физических, энергетических, экологических, философских, социальных проблем, поднятых в трудах Семёна Шапиро, его можно назвать ученым-созидателем. И невероятно жаль, что этот мир оставил Семён Валентинович, замечательный человек и выдающийся ученый.
Незадачливый администратор-бюрократ придерживается постулата, что незаменимых нет, что люди - винтики, но был поэт Евгений Евтушенко и его рожденные в оттепель стихи:

Уходят люди... Их не возвратить,
Их тайные миры не возродить.
И каждый раз мне хочется опять
От этой невозвратности кричать...