К морозу поворот, на Новый год, и множество ещё других забот!..

«Уже переломился календарь, видна зимы бессмысленная даль…» – строки поэта Евгения Рейна сами собой приходят на ум в последние дни осени. И каждый ищет выход из серых буден по-своему. В Государственном академическом русском драматическом театре Республики Башкортостан, например, готовятся к премьере! Уже 29 ноября лирическую комедию «Джек» по пьесе известного драматурга Виктора Ольшанского представит первым зрителям режиссер Игорь Черкашин.
…Зима. Падает снег. Как всегда – то оттепель, то мороз… У симпатичных, милых хозяев потерялся любимый пудель Джек. По городу расклеены сотни объявлений, но результата нет… И тогда мать принимает весьма неожиданное решение! Ведь скоро Новый год – а это время, когда легче всего поверить, что иногда рядом с нами происходит что-то необыкновенное!
Имя режиссера Игоря Черкашина, который предложил к постановке эту историю, хорошо знакомо уфимскому зрителю. Его профессиональная и человеческая дружба с коллективом Русского академического длится уже более двух десятков лет. Все началось со спектакля «Пятый угол», потом были сказки «Пельмени с… Федором», «ДПЗ-3Д», современные драмы «Экспонаты», «Любовь людей», «Верю – не верю», комедии «Squat, или Парижская «коммуна» и «Плоды просвещения». Словом, Игорь Анатольевич успел стать в театре «своим», поработать в разных форматах и жанрах, хорошо знает труппу…
Посему наш предпремьерный разговор начался с совершенно простого, но важного вопроса.
– Чем Вам близка Уфа, наш театр? Что заставляет Вас возвращаться сюда снова и снова?
– Уфа для меня – это прежде всего люди: Михаил Исакович Рабинович, Елена Федоровна Кондояниди. Михаил Исакович – не только мой старший товарищ, с которым мы учились в Щукинском училище у одного Мастера – профессора Александра Михайловича Поламишева, но и мой педагог. Во всяком случае, я его таковым считаю всю свою творческую жизнь. Я ценил его служение театру, видел его каждодневную, титаническую, упорную работу, восхищался его отношением к окружающему миру. Все, что происходило вокруг, он пропускал через сердце и привносил на сцену. И неважно, посредством какого жанра он говорил со зрителем – в любом его спектакле был нерв времени, была боль даже через смех! Этому я, конечно, у Михаила Исаковича учился!.. После его ухода коллектив ГАРДТ продолжает держать высокую профессиональную планку. Но театр – дело живое, и необходимо полноценно жить, двигаться и развиваться, понимая, какой мощный фундамент заложил Рабинович.

Важно для меня и то, что в Уфе, здесь, в Русском театре, очень умный зритель, чутко откликающийся на условия игры, которые ему предлагают. В театре, повторюсь, задана очень высокая планка, и зритель ждет, что с ним будут разговаривать как с достойным собеседником.
Я посмотрел в нынешний приезд несколько спектаклей. Мне очень понравился изящный, умный, глубокий «Иванов». Я наблюдал на нем за реакцией зрителей – как они тонко все подмечают, как вибрируют их струны души, откликающиеся на то, что происходит на сцене. Это отдельный спектакль в спектакле, поверьте! «Лес» – еще одна великолепная постановка, очень ироничная, с блистательными актерскими работами. Я порадовался за Ирину Георгиевну Агашкову – потрясающая у нее получилась Гурмыжская, за Николая Рихтера – причем в обоих этих спектаклях: он и Иванов замечательный, и Аркашка Счастливцев изумительный! А ведь когда-то в моем спектакле «Пятый угол» он сыграл свою первую большую роль на сцене Русского академического театра!
Эту постановку я помню очень хорошо. Шел прогон накануне премьеры. Я сижу в зале, начинается действие... И вот у меня один актер опоздал на свой выход, другой… Я в недоумении: что творится? В антракте вбегаю разъяренный за кулисы, а там все как один прикованы к экрану телевизора, который висел тогда в коридоре: стоят и смотрят, как падают башни-близнецы…
– Из тех спектаклей, которые Вы делали у нас, какие Вам особенно запомнились?
– Всегда самый дорогой тот, над которым работаешь в данный момент. Все постановки, вне зависимости от жанра, от автора, становятся дороги – одни как результат, другие как опыт. Оценивать спектакли — не мое дело, это забота критиков. Я лишь могу своими субъективными ощущениями поделиться, тем, что, на мой взгляд, не очень получилось. Сложной была работа над «Плодами просвещения»: все-таки Лев Николаевич Толстой – больше прозаик, чем драматург. Он сам пьесу несколько раз переписывал, меняя все и вся. Шутка ли – двадцать семь действующих лиц, где у некоторых может быть только одна фраза, ради которой исполнитель появляется на сцене: ни судьбы, ни истории. Попробуй это каждому актеру придумай!
Сказка «ДПЗ-3Д» не очень получилась. Здесь возникла другая проблема. Я сам делал инсценировку повести, и драматург и режиссер внутри меня не совсем между собой договорились… Но у многих моих спектаклей здесь, кажется, была неплохая сценическая биография.
– Да, это правда. А почему сегодня Вы обратились к лирической комедии «Джек»?
– Виктор Ольшанский – замечательный драматург. Он добрый, ироничный, изобретательный, мудрый, с мягким, изящным лирическим юмором, с очень хорошим слогом. Я его очень много ставил. С его пьесы «Хапун» началась моя режиссерская история в Стерлитамакском русском драматическом театре, где я несколько лет был художественным руководителем.

В пьесе «Джек» совершенно особая атмосфера. Уже в первой ремарке автор говорит нам, что действие происходит под Новый год. А это время, когда все мы, абсолютно все, ждем чего-то необыкновенного. Ждем, что жизнь наша изменится к лучшему, что произойдет такое-то чудо. Это такая изящная сказка для взрослых, которая пробуждает в душе самые добрые чувства. Хотя бы на эти два часа мы можем превратиться в детей, стать лучше, чище, добрее. Посмотреть на то, что происходит с нами, с нашими близкими, через призму этой истории.
– Вы не первый раз беретесь за постановку этого материала…
– Я всегда иду от актера! Поэтому в Уфе будет совершенно иной спектакль. Ведь каждый артист – это целая Вселенная. Моя задача все эти уникальные индивидуальности собрать в единый ансамбль. У меня заняты замечательные, родные для меня артисты! Трогательный, душевный герой получается у Олега Александровича Шумилова. Все три Татьяны – Ахроменко, Калачева и Афанасьева – ищут новые для себя краски. Я познакомился на этой работе с Русланом Катеринчуком и Антоном Костиным. Занята у меня и совсем юная, неопытная, вчерашняя студентка Анастасия Антонова.
Плюс ко всему будет другая, нежели в моим прежних спектаклях, сценография – мы работаем здесь с большим театральным художником, мастером, сценографом Вячеславом Видановым, которого в Уфе тоже знают, уважают и любят. Он создал прекрасное сценическое пространство, которое «работает» на настроение, атмосферу.
– Сегодня Вы – свободный художник. А до этого много лет возглавляли серьезные, крупные театры – были художественным руководителем Стерлитамакского русского драматического театра, потом Орловского академического театра драмы имени Ивана Тургенева. Какое рабочее состояние Вам ближе?
– Для меня органично и то и другое. Но время идет, мы не молодеем. А руководство театром требует колоссальных сил, ведь приходится одновременно решать и творческие, и технические, и административные вопросы. Однажды, будучи руководителем театра, я ставил очень сложный спектакль. Шли напряженные репетиции, и вдруг я поймал себя на мысли, что занимаюсь не сценой, а думаю о том, что у меня в зрительской части течет труба… А такого быть не должно, понимаете?.. Удачные тандемы директора и главного режиссера сейчас встречаются все реже и реже. Не знаю, что будет дальше, не хочу загадывать, но мне кажется, сейчас я бы не встал во главе какого-либо театра.
– Вот Вы как режиссер поставили где-то спектакль и уехали. Болит душа за то, как он идет, что с ним происходит?
– Конечно! Я знаю людей в нашей профессии, которые выпускают спектакль и забывают о нем. Как-то они с этим внутри себя нормально уживаются. Я так не умею. Естественно, наше спасение от сильных переживаний – быстрое погружение в следующую работу. Но я все равно еще долго живу сделанным, стараюсь отслеживать судьбу своих постановок. Я понимаю, что «ребенок» уже родился, встал на ноги, побежал – и ты уже ничего сделать не можешь, но он же по-прежнему твой!
– Как сегодня меняется театр – согласно той самой знаменитой формуле «Время. Автор. Коллектив»?
– Время меняется, меняется очень быстро и мощно, а значит, и театр не может быть прежним. Хотя и здесь не все так просто. Не все в эту формулу можно вложить. Время очень «драное» стало, не цельное, разорванное… Театр больших залов сегодня становится скорее исключением, чем правилом. Сейчас больше режиссеры склоняются к театру с камерными сценами. Почему? Различных социальных групп стало очень много, и у каждой – свои взгляды, вкусы, интересы. Мы живем в очень неоднозначное время – сколько всего происходит вокруг! И это не может не отражаться на человеке! Отсюда и совершенно разные запросы. Но однозначно то, что сейчас у большой части зрителя появился запрос на добро, на разговор по душам, и разговор этот обязательно, обязательно про них должен быть! Причем тут опять же не важен жанр! Зрители ждут, чтобы им что-то весьма значимое, нужное сказали. Они уже не приходят в театр просто созерцателями. К театру люди сегодня относятся как к психологу. И очень многие нуждаются в сказке! Жизнь вокруг настолько тяжела, что должно быть место, где сохранились основы, где добро побеждает зло, где есть справедливость, которая обязательно восторжествует. Когда в реальности все основополагающие человеческие принципы – семейные устои, понятие чести и честности, ценность человеческой жизни – разрушаются на наших глазах, театр должен оказывать терапевтический эффект!
– Очень часто возникают дебаты: нужно ли театру учитывать мнение зрителей, стараться понравиться всем сразу или достаточно того, чтобы его понимали и принимали лишь «избранные»?
– Если спектакль сделан с душой и в категориях искусства, он не может оставить равнодушным. В силу разных причин это может быть тебе не близко – не твоя тема, не твое настроение, но не зацепить честная работа не может! В этом смысле театр универсален. Однако если ты как художник собираешься делать какую-то вещь, которая изначально может быть понятна и интересна малому количеству зрителей, но тебя эта идея настолько вдохновила, что ты не можешь от нее отказаться и даже заразил этим актеров, то выбери соответствующую площадку – какую-нибудь малую сцену под названием «Театр не для всех» и ставь себе на здоровье, желательно, не на деньги налогоплательщиков. Кстати, у драматурга Владимира Жеребцова есть пьеса, которая называется «Театр одного зрителя» – что ж, и такое бывает!
У театра вообще нескончаемое количество форм! Не правда, что сценическое искусство в век Интернета может оказаться ненужным! Не будет этого! Потому что вспомните только, когда возник театр? Истоки театральности уходят в глубокое прошлое! Не было еще homo sapiens – человека разумного, а homo ludens – человек играющий уже был! Давайте попробуем перечислить все составляющие театрального действа – актер, действие, свет, звук, зритель… Первые театрализованные «представления» – это похоронные обряды. Люди разжигали костер – это и были декорации и свет. При этом они стучали по каким-то полым бревнам, издавая звуки. Неодушевленное тело наделялось в этот момент какими-то одушевленными чертами – вот вам знаменитое «Вижу, что дано, отношусь, как задано»! А вокруг сидели, наблюдали и сопереживали всему происходящему зрители!
– Философ Мераб Мамардашвили как раз говорил о том, что человек начинается с плача по умершему…
– Именно! В этих обрядах было все: драматургия, конфликт и, наконец, катарсис! Поэтому никуда театр не денется! Катарсис – явление на театре нечастое. Но даже в наше циничное время он возможен. И может быть, сейчас, наоборот, вопреки всему зритель еще больше готов сострадать, сопереживать, он ждет и хочет этого очищения!
Поэтому мы вместе со всей большой командой, которая работает над спектаклем «Джек», постараемся сделать так, чтобы эта лирическая комедия подарила зрителю надежду на чудо, веру в то, что никто не останется одинок, а любовь способна победить любые невзгоды…
Беседовала