«Опера Низаметдинова возвращает к первоосновам бытия…»

Не сказать сегодня, в дни премьеры (10 и 11 февраля) новой постановки в БГАТОиБ выдающейся оперы Салавата Низаметдинова «В ночь лунного затмения», о ее музыке было бы неправильно. Если следовать распространенному замечанию о том, что из всех органов чувств человек на 90 процентов предпочитает пользоваться зрением, а слухом – только на 10 процентов, то понятно, для чего люди ходят в оперу. Они идут в оперный театр… смотреть. Но то, как поет исполнительница партии Танкабики в «Затмении…», есть свидетельство того, что все мы дети любви. Музыка Низаметдинова и есть та самая любовь, ради которой он жил и творил.
Музыка. С первых звуков она ведет за собой, берет наше сознание в плен и до конца оперы не отпускает. Не скрою, линии рассуждений об этой музыке уже остались в истории.
Напомню, премьера ее состоялась в 1996-м. Череда оперных спектаклей «В ночь лунного затмения» в те времена оказалась явно недостаточной: после первых показов необходимо было «продлить» жизнь постановки регулярным выходом ее к слушателям.
Под конец сезона-1996 состоялось продолжительное, обстоятельное обсуждение премьерной постановки в присутствии автора, творческой команды, музыковедов и критиков, не только местных, но и гостей – Михаила Мугинштейна и Марины Борисовой, гастролирующих по городам с видеофестивалями оперных шедевров. Рассказ об этом обсуждении опубликован в журнале «Музыкальная академия» под названием «Новое слово в национальной культуре» (МА, 1998, №3-4, с. 83-88).
Приведу некоторые мнения, касающиеся музыки Салавата Ахмадиевича.
Евгения Романовна Скурко: «Я воспринимаю оперу «В ночь лунного затмения» как прорыв в развитии жанра… истоки нового сочинения Низаметдинова – в русской классике XIX века (Бородин, Мусоргский, Чайковский)… автор хорошо знает Верди и Пуччини, Прокофьева и Шостаковича… В результате он приходит к некоему стилевому миксту… В опере есть замечательные по выразительности, экспрессии фрагменты: трижды звучащая «тихая» песня Ишмурзы о звездочках-душах, баллада Танкабики, дуэт Шафак и Акъегета из третьего действия – одна из самых сильных страниц, конечно же, финал, кульминация и развязка-катарсис… Я бы еще отметила мастерскую современную оркестровку, гибко, логично взаимодействующую со всеми компонентами музыкальной ткани, чутко откликающуюся на психологические, драматические изгибы развертывающегося сюжета».

Лилия Шарипова: «…Опера вызывает самый непосредственный отклик у разных людей и обращена ко всем, сидящим в зале… Произведение Низаметдинова, значительное и глубокое по содержанию, выходит далеко за пределы узко понимаемого историзма и этнографизма… несмотря на внешнюю эклектичность, очень ощущается, что весь тематизм вышел из-под пера одного автора».
Марина Борисова: «Я готова рассматривать это произведение в общемировом контексте. Опера Низаметдинова возвращает к первоосновам бытия… акцентируя тему национального сознания и родовых обычаев, дает их трагическое ощущение… Я считаю, что спектакль – удача театра: здесь достигнуто главное – слияние всех участников с музыкой: все увлечены, понимают и любят эту музыку. И прежде всего – дирижер, который дал возможность ощутить каждую интонацию».
Валерий Платонов: «Было много жалоб от солистов, когда они начинали учить свои партии: неудобное интонирование, сложно, непривычно… А вы назовите оперу хоты бы одного современного композитора, разучивая которую, солисты не жалуются в тех же выражениях?! Я работал над «Войной и миром», «Пеной дней», «Лолитой», «Огненным ангелом»... Однако после премьеры «Огненный ангел» стал любимой оперой тех, кто в ней пел. И с оперой Низаметдинова произошло то же самое… для тех, кто дошел до конца, опера стала любимой… На нашем обсуждении самой важной была мысль о возможности говорить об этой опере в мировом контексте… как дирижер театра я убежден: произведение Низаметдинова – колоссальный прорыв башкирской оперы в новую сферу… «Ночь…», несмотря на то, что здесь нет фольклорных мотивов, остается… башкирской оперой, но с новым мышлением, на новом уровне понимания жанра и национального аспекта».
Салават Низаметдинов: «… Музыка писалась в содружестве с театром, с дирижером, с режиссером, который внес много идей в драматургию. Так, песня о двух звездочках и ее троекратное проведение – идея режиссера-постановщика Рустэма Галеева… Я чувствую интуитивно: что-то свершилось с появлением этого спектакля…»
У автора данных строк дома – гора заметок, статей, оперных программок… И все это дорогие, бередящие душу переживания… Пожелтевшие страницы протокола, записанного «по-дедовски» на катушечный магнитофон, расшифрованного мною и отпечатанного на старой пишущей машинке… А 22 мая 1997 года состоялся показ оперного спектакля «В ночь лунного затмения» в Москве. В маленькой комнате около сцены Театра Солодовникова (театра оперетты) из уст столичных специалистов и критиков звучали восторженные слова о музыке «Ночи лунного затмения»!

...Мир образов, рождавшихся благодаря дарованию Салавата Ахмадиевича, насыщен и притягателен. Под «гипнотическое» обаяние попадаешь, не стремясь к этому. Сам Мустафа Сафич, великий Мустай Карим, автор знаменитой трагедии, которая легла в основу произведения Низаметдинова, после премьеры «Затмения» признался, что музыка его покорила… Напомню слова народного поэта Башкортостана, процитированные в прессе: «Ничего от автора трагедии не оставил, но все равно – гениально! Финал просто потрясающий!»
Именно «общительность» – ключевое свойство большинства сочинений Низаметдинова, музыка «внедряется» в слух человека и остается в сердце и сознании оного надолго. Вот и сейчас как будто здесь, рядом со мной, мальчик Ишмурза со своей матерью, Танкабикой, и он поет: «Я глянул на небо – там ясные звездочки ночи блестят в вышине… Я понял: два сердца слились молодых, а звездочки были лишь отсветом их… Не эта ль песня, мама?» – «Да, она…» Или голос юродивого, Диваны: «На горе Такульген загубила орлица птенцов четверых…» – «Тебе показалось, не может такого случиться… Царица птиц своих детей не губит…» и многое, многое другое…
Ныне закулисная работа над оперным спектаклем «В ночь лунного затмения» протекала на моих глазах – в новогодние и рождественские праздники (конечно, и раньше, и позже – но не всегда была возможность у автора этих строк наблюдать за тем, как все шло). Дирижер-постановщик, музыкальный руководитель постановки Валерий Платонов набирал партитуру на компьютере, с рукописи, нотка за ноткой, расшифровывая, распознавая, вслушиваясь в каждый микрон звучания. Успел! Теперь исполнители имеют ясный отчетливый текст, зафиксировавший и бесконечный процесс ежевечерних, уходящих в ночь бдений над абсолютно живыми, дыщащими нотными листами, и неутомимые сидения дирижера-постановщика над его созданием вместе с автором, Салаватом Ахмадиевичем, в 1996 году, и нынешнее платоновское радение – не покладая рук – ради возрождения шедевра. Мое эмоциональное восприятие музыки «Ночи» сразу ожило, вспыхнув, и уже мне не давали покоя звучащие в сознании мелодии и темы буквально всех персонажей, и хора, и оркестра…
Это так важно для всех нас, что шедевр композитора Салавата Низаметдинова вновь возвращается на сцену Башкирского государственного академического театра оперы и балета!