«Сказания» о земле уфимской

Михаил Исакович Рабинович, незабвенный художественный руководитель Государственного академического русского драматического театра Республики Башкортостан, всегда держал на уютной кухоньке, примыкающей к его кабинету, запас крохотных полусдобных сушек, которые расходились у него со скоростью семечек, тех, что любители лузгают с превеликим удовольствием. МИР постоянно пополнял свой продовольственный «фонд» миниатюрных бубликов в одном лишь ему известном магазине… Но таковые просто таяли под натиском многочисленных гостей. И главное – сушечки сии были именно уфимского производства, в других городах мне подобных встречать не доводилось. И все знали, что Михаил Исакович обязательно к чаю щедрой горстью сыпанет их на блюдце или колечком из детской игры опустит одну в ладонь пришлеца…
Именно поэтому меня, словно теплой волной, накрыло воспоминание о мэтре, когда в прологе итогового показа, венчающего работу Творческой лаборатории ГАРДТ РБ «Уфа, я люблю тебя!», посвященной 450-летию нашего города, «русичи» указали на чуть выдвинутый из зала столик со знакомой мне по репетициям Михаила Рабиновича лампой, очень просто сказав, что это место в их доме никогда не будет занято, и, один за другим, сложили в небольшую белую пиалу золотистые, покрытые румянцем звенья памяти о любимом худруке и режиссере…
Эти малюсенькие бублики, вернувшие нас во времена, когда все еще было, как прежде, в чем-то напомнили автору данных строк о камушках, оставляемых паломниками либо в святых местах, либо на землях скорби – в знак любви, признательности и сокровенных пожеланий… С такого вот необычного разговора с Мастером, чье практически осязаемое присутствие ощущается в пространстве здания, в коем без малого сорок лет царили МИР и дух его творчества и нравственных идеалов, началось погружение зрителей в ту Уфу, которую за несколько дней своего визита в столицу Башкортостана открыла для себя автор первого лабораторного эскиза Ленара Гадельшина (Москва).
Впрочем, нет. Все началось чуть раньше, когда публике предложили совершить своеобразное путешествие по цокольному этажу, в каком-то смысле даже подвалу Русского академического театра, коридор в котором, сравнимый по длине с нашим проспектом Октября, на некоторое время принял на себя (по воле режиссера Гадельшиной) функции столичной магистрали, ставшей вдруг пешеходной… В контекст жизни современной Уфы чуть подрастерявшуюся аудиторию возвращали вопросы, и серьезные – о самом городе и его реалиях, и те, что родились в озорном уме «экскурсоводов», в роли каковых выступили чудесные актеры ГАРДТ, и в креативном сознании руководителя сего «экскурсионного бюро»… В общем, медленно шагая по линолеуму, коим устлан путь на Камерную сцену, а именно туда устремились все мы, упираясь друг другу в спины и регулярно наступая на пятки, преодолев «лабиринт Минотавра» минут за десять-пятнадцать, все приблизились к поднявшейся вдруг у входа в Малый зал высотке, получившей название «Соты», в колодце стен которой был сокрыт домик-крошечка, явившийся к нам из еще сохраненных объектов Уфы уходящей… И посыл данной метафоры, мне кажется, не только в том, что на сегодняшний город над Белой нам важно взглянуть сквозь призму его истории. Но и в том, что таких милых сердцу «старичков», равно как и ревнителей культуры прошлого, коих не поглотили «монстры» нынешней эпохи, осталось в столице Башкирии буквально считаное число. Если брать в процентном соотношении, то «арт-объект», приготовленный для эскиза Ленары Гадельшиной «Первый подход», наглядно демонстрировал то, какое количество «старой гвардии» выстояло под натиском «ветра перемен»…
Недаром же Ленара за свой короткий визит в ГАРДТ не один час провела на уфимских улицах, знакомясь со столицей Башкортостана, и «хвостиком» ходила за старшим научным сотрудником, хранителем Мемориального дома-музея Сергея Тимофеевича Аксакова Галиной Олеговной Ивановой, рассказывавшей внимательно слушавшей ее гостье и о старой писательской усадьбе, и о жизни нашего города в восемнадцатом и девятнадцатом веках…
Отдали в эскизе «Первый подход» и дань уважения Уфе за то, что в Великую Отечественную она приняла в свои объятия и эвакуированных со всей страны, и беженцев, хлебнувших бед и горя огненного лихолетья…
Вспомнили и о легендарных Северных амурах, стрелами из экзотического для европейцев оружия которых были сражены не только истинные враги, но и иные из восторженных парижанок; и о выносливости лошадок знаменитой Башкирской породы, сумевших преодолеть путь от ковыльных степей «Второй Швейцарии» до Парижа и обратно.
В контексте этого эскиза в пространстве Камерной сцены внезапно материализовалась буквально сошедшая с экрана несколько странная поэтесса, которую вдохновляют на творчество поездки по Уфе в общественном транспорте… Не скрою, в городских автобусах я подобного типажа ни разу не встречала, а вот в числе иных авторов, с коими я по работе общаюсь, аналогичные натуры есть. Так что актриса Александрина Баландина, блистательная зарисовка которой навела меня на эти мысли, была очень точна в своих наблюдениях за людьми из категории «не от мира сего»…
Ленара Гадельшина, победитель конкурса «Молодая режиссура» Министерства культуры России, выпускница режиссерского факультета Российского института театрального искусства – ГИТИСа, участница массы фестивалей и театральных лабораторий, на счету которой есть спектакли и в жанре сторителлинг, и иммерсивные (от англ. Immersion – погружение, вовлечение), человек чрезвычайно остроумный. И это сказалось уже в том, сколь органично сумела она связать генеральную тему Творческой лаборатории ГАРДТ с театральным бытием. Имею в виду существование и театра как такового, и театра, тесно связанного именно с уфимской историей. Начиная, кстати, от точки отсчета жизни конкретно Русского академического в нашем городе, вспоминаю сейчас лишь о его «филармоническом прошлом»… Ведь даже чудаковатая «поэтесса», о ней речь шла выше, есть абсолютно театральный персонаж, в каких-то позициях смыкающийся с горьковской Калерией из пьесы «Дачники», которую на сцене ГАРДТ РБ некогда поставил Михаил Рабинович. Не говорю уж об условиях игры, которые были изначально предложены аудитории, чуть ли не впотьмах бродившей по подвалу «академиков» и по-детски радовавшейся каждому правильному ответу в викторине…



И вот мы уже на следующей ступеньке театральной лестницы, на верхней площадке которой сияло одно из высших достижений сценического искусства – балет! С этим видом творчества столицу Башкортостана связывают выдающиеся личности. И Ленара Гадельшина, в течение нескольких вечеров тщательно изучавшая любезно предоставленные историком нашего балета уважаемой Ниной Александровной Жиленко книги, посвященные Рудольфу Нурееву, Файзи Гаскарову и плеяде звезд БГАТОиБ, некогда окончивших знаменитое Вагановское училище, делает ставку на отношение уфимцев к искусству Терпсихоры и выводит на авансцену представителей разных его ветвей. А минутой позже перед зрителем в некоем противостоянии поведут диалог поклонница классического направления актриса Софья Венедиктова в черной балетной пачке и ее визави, исповедующая традиции народного танца, – актриса Дарья Филиппова, в ответ на хрестоматийные па Софьи-Одиллии чуть с вызовом бьющая озорные дробушки. Невероятно обаятельный дуэт не борется фанатично за пальму первенства, а просто демонстрирует зрителю преимущества тех векторов, которые выбрали Бог танца XX века Рудольф Хамитович Нуреев и великий балетмейстер, хранитель и преобразователь фольклорных традиций Файзи Адгамович Гаскаров. Прекрасным бонусом к этому диалогу стало явление нам с небольшого экрана образа Вожака стаи из балета «Журавлиная песнь» – изумительной балерины Зайтуны Агзамовны Насретдиновой, в каком-то смысле объединяющей этих двоих, став путеводной звездой для Великого Руди, когда он был еще маленьким мальчиком, и воплотившей иные из идей своего близкого друга реформатора фольклорного направления – Файзи Гаскарова…
…Режиссера Гадельшину, сумевшую сделать своеобразный срез уфимской жизни, интересует все – история, современность, перспективы нашего города, поэтому мы, словно ловя в ночи шорохи и звуки Уфимского полуострова, мысленно ищем нужную нам частоту и, меняя настройки, ловим его голоса: глубокий и выразительный – джазовой дивы Ирины Остин или пока еще не очень уверенный, но уже востребованный молодежью – вокалистки группы «О!нет» Аниты Гизатуллиной:
Не переживай,
Все переживем.
Я налью нам чай,
Я включу кино.
Посмотри в окно,
Видишь, дождь прошел.
Значит, все пройдет,
Все будет хорошо.
…Медленно гаснет свет, и первую картину уфимской жизни сменяет вторая. Эскиз Ксении Пещик, режиссера Красноярского ТЮЗа, спектакль которой «Все как у всех» выдвинут на Национальную театральную премию России «Золотая Маска» в двух номинациях, получил название «Я – Уфа!».
Мне кажется, Ксения, собираясь в Башкортостан на Творческую лабораторию Русского академического театра, изначально продумала идею, которую и воплотила в жизнь на Камерной сцене ГАРДТ РБ, взяв за основу мысль о том, что любой город несет индивидуальные черты тех людей, которые в нем живут. Я, внимая ее эскизу и замечательной работе актеров Русского академического, вспоминала горячо любимую мной книгу Леонида Васильевича Соловьева «Повесть о Ходже Насретдине» и особенно те ее страницы, в которых автор, а точнее сам знаменитый хитрец Ходжа, рассуждает о персонаже по имени Большой бухарец. Речь о собирательном образе жителя Бухары, с которым спорит, посмеиваясь, заглавный герой произведения Соловьева. В свое время, вновь и вновь возвращаясь к книге Леонида Васильевича, я думала о том, что, допустим, в городе на Неве, безусловно, можно определить черты характера Большого петербуржца, в Первопрестольном граде – Большого москвича, а вот по черточке собрать портрет Большого уфимца мне никак не удавалось… Словно уловив те мои мысли, сделала это за меня режиссер Ксения Пещик в эскизе «Я – Уфа!». «Что это было?» – спросит читатель. Отвечу: некое персонифицированное действо, когда от имени разных уголков и районов Уфы заговорили с Камерной сцены ГАРДТ несколько молодых и ослепительно красивых в своей выразительности, высветленности и проникновенности, вызванными любовью к родному городу, артистов. Конечно! Твой любимый пятачок, на котором ты некогда испытал укол счастья от первой влюбленности, открытия чего-то необычного или восторг по поводу пусть пока еще не очень большой, но все-таки победы – это и есть твой город, твоя вселенная, твое мирозданье. В его пространстве мы появляемся на свет, растем, взрослеем, находим друзей, теряем близких, ведь боль – тоже часть нашей жизни, уезжаем из этих краев, чтобы время спустя вернуться и подпитаться энергией места твоей силы… Обо всем, что есть для человека родной город, рассказывали притихшему зрителю пятеро актеров ГАРДТ – Николай Рихтер, Айгуль Шакирова, Анна Бурмистрова, Анна Асабина и Вадим Магасумов. Я знаю, что все это их личные истории, из светлых родников которых и полнится огромная река уфимской жизни. И ведь режиссер Ксения Пещик нашла ключик к нашим «русичам», доверившимся гостье, открывшимся в первую очередь ей, а потом и нам, протранслировав замершему залу свои самые сокровенные мысли и чувства. И это было прекрасно! Зная весь квинтет наших артистов, кого-то больше, кого-то гораздо-гораздо меньше, я впервые увидела всех их ТАКИМИ и поверила в то, что их голосами и их историями со мной разговаривает город, в котором я прожила большую часть своей жизни. И в каждом «сюжете» звучала своя пронзительная нота, и все сливалось в единую очень проникновенную, берущую за душу мелодию. Нет, это была не ода родному городу, как считают иные, я вообще не люблю «одические рати». Напротив, партитура была создана гораздо более деликатная, изысканная и тонкая, из тех, что после прослушивания еще долго звучат в тебе, вновь и вновь всплывая в твоем сознании…
Завершал лабораторный показ эскиз третий, получивший название «Оленькин цветочек». Автором его стал наш земляк, режиссер Башкирского государственного академического театра драмы имени Мажита Гафури, лауреат Государственной молодежной премии РБ имени Шайхзады Бабича Ильсур Казакбаев. Принцип документального театра, который изначально был заявлен идеологами Творческой лаборатории ГАРДТ как основополагающий, Ильсур Юлаевич перевел в пласт истории одной отдельно взятой уфимской семьи. И семья эта для города над Белой относится к разряду «наше все». Поскольку речь идет о семье Аксаковых, без которой невозможно представить уфимскую летопись. И хотя в отрывке Ильсура фигурировал сам Сергей Тимофеевич Аксаков (Олег Шумилов), речь все же в большей степени шла о сыне писателя – Григории Сергеевиче Аксакове, первом уфимском губернаторе, в образе коего к залу вышел актер Тимур Гарипов. Взгляд на историю Уфы посредством портретного среза Аксаковской семьи – такую задачу поставил перед собой и перед актерами, занятыми в эскизе, режиссер Казакбаев. Знаю, что он очень тщательно работал над сюжетом, одной из главных героинь коего стала дочь губернатора Аксакова Ольга Григорьевна, трагическая судьба которой и ее нравственный подвиг – внучка Сергея Тимофеевича, несмотря на все страшные перипетии в жизни, связанные с революционными событиями, сумела сохранить документы, дневники, письма и писательский архив своего великого деда. Судьба Ольги Григорьевны задела за живое не только Ильсура Казакбаева. Об этой уникальной женщине писали очерки, вышла книга и даже появилась пьеса, которая по большому счету пока пьесой не стала, поскольку быть драматургом – великий труд и предначертание Создателя; это дано не каждому. А посему Ильсур Юлаевич фактически сам создал текстовый вариант для эскиза, оттолкнувшись от тех материалов, которые ему любезно предоставил Мемориальный дом-музей С.Т.Аксакова. Казакбаев все дни перед стартом лабораторной работы как на службу ходил в старый писательский особняк, читая документы, письма, беседуя с сотрудниками музея Татьяной Евгеньевной Петровой и Людмилой Юрьевной Усовой. Ему хотелось уйти от существующего уже канона, в рассказе об Ольге Григорьевне он искал некий социальный аспект, пытаясь найти пружину, которая повлекла бы сюжет вперед,
найти поворот, движущую силу конфликта, без коего история не сможет существовать в пространстве театральной сцены. И он-таки нашел искомое, и все сложилось!
Ильсур весьма умный и очень грамотный режиссер, получивший прекрасную школу в Москве – сначала в Высшем театральном училище (институте) имени Михаила Щепкина, а далее – в Российском университете театрального искусства – ГИТИСе. И следование традиции у него, что называется, в крови; хотя иные его спектакли говорят о том, что этот постановщик может пойти очень нестандартным путем (впрочем, даже такой подход основан на традиции). Так вот, его эскиз «Оленькин цветочек» был самым, так сказать, «классическим» из всех трех, представленных в рамках Творческой лаборатории. И он очень логично венчал показы, был горячо принят зрителями и вызвал слезы восхищения у сотрудников Аксаковского дома-музея, приглашенных на просмотр. Ильсуру Юлаевичу и артистам, с которыми он работал, удалось с поразительной точностью передать душевную, исполненную культуры человеческих отношений атмосферу, царящую в дворянском гнезде Аксаковых, внести в ткань бытования славного рода отзвук эпохи, характеристику времени, связанную с мыслями и чувствами писателя Аксакова и гражданской позицией Сергея Тимофеевича и его сына Григория.
В прологе мы видим уже прожившую свои лучшие годы Ольгу Григорьевну (прекрасная работа Валентины Гриньковой), завершавшей безрадостные дни в деревенском доме того имения, каковое некогда принадлежало Аксаковым. Мерный ход ее совсем невеселых мыслей буквально взрывает появление Черного человека – представителя новой власти, у которого в этой женщине со следами былой красоты на лице буквально все вызывает чувство ненависти… И далее еще дважды Черный человек, которого очень точно играет Григорий Николаев, появится на сцене, уже в качестве фактически резонера – Ивана Сергеевича Тургенева, ведущего разговоры с Сергеем Тимофеевичем (Казакбаев ради этих сцен перелопатил переписку Аксакова со своими собратьями по творческому цеху), а далее представляя Николая Васильевича Гоголя, с коим наш знаменитый земляк дружил коротко, а посему творец «Мертвых душ» считал возможным говорить ему то, что кому-нибудь другому сказать бы не решился…
Вниманию нашему явлено три воплощения Ольги Григорьевны – уже упомянутая Валентина Гринькова играет верную хранительницу архива писателя Аксакова; юную Оленьку, сияющую счастьем перед предстоящей свадьбой с Александром Биспингом, трагически погибшим в ночь накануне события, представляет Дарья Толканёва, а совсем маленькую Олюшку, ради которой знаменитый дед и написал сказку «Аленький цветочек», – школьница Елизавета Пейсахович, дочь, между прочим, актрисы и певицы Ирины Звягиной, которая сидела в первом ряду и переживала за свою девочку, беззвучно пропевая вместе с ней ту песенку, каковую исполняла Лизонька… Прелестный сей ребенок был настолько органичен и естественен, что взрослые артисты, как бы они ни были хороши, особенно, думаю, Олеся Шибко, замечательно исполнившая роль матери малышки, Софьи Александровны (в ее честь и названа Софьюшкина аллея), ощущения испытывали непростые…
Не стану больше останавливаться на подробностях, скажу лишь, что взгляд на наш город и его историю сквозь призму жизни аксаковской семьи – это тоже прекрасный и очень логичный способ рассказать всем о нашем городе. И эскиз Ильсура Казакбаева, атмосферный, исполненный своей музыкальной темы, уводящей нас мыслями к благородству, прекрасным помыслам людей, радеющих за Отечество и оставивших свой след в летописи Уфы, тому яркий пример.
Пожалуй, я бы только отказалась от звучащего в эскизе романса «Целую ночь соловей нам насвистывал…», в 1976 году написанного композитором Вениамином Баснером и поэтом Михаилом Матусовским для фильма «Дни Турбиных», снятого режиссером Владимиром Басовым по одноименной пьесе Михаила Булгакова. Мне кажется, инородность данного произведения в истории про совсем другую эпоху слишком очевидна…
…Под финал своих заметок хочу лишь добавить: оказывается, это так важно, что взор стороннего человека (ведь только Ильсур Казакбаев наш земляк), направленный на ваш любимый город, открывает уроженцам здешних мест столько нового и интересного в твоих вотчинных землях! И ты сам начинаешь смотреть на какие-то факты, мифы и события, связанные с родиной, иными глазами. В общем, подобный эксперимент, на который сподвигся Русский академический театр, делает твой взгляд более зорким, ухо более чутким, а еще он обостряет все реакции и будит в человеке воспоминания, которые за давностью лет ушли на дальний план.
Не знаю, какой именно из эскизов войдет в творческий арсенал ГАРДТ РБ… Что касается меня, то все три работы вместе стали для автора этих строк неким единым организмом, и лично я в этой «песне», посвященной приближающемуся 450-летию Уфы, не смогла бы убрать ни одного куплета! Остается только во след молодому Василию Аксенову повторить: господа, мне жаль тех, кого в этот вечер не было с нами!