Мелким бесом «Чичиков» внедрился в НМТ…

В Национальном Молодежном театре РБ имени Мустая Карима 5 апреля пройдет премьера спектакля «Брат Чичиков», в основу которого положено знаменитое произведение Николая Васильевича Гоголя «Мертвые души», жанр коего сам писатель обозначил как поэма. Режиссер-постановщик спектакля, он же и автор инсценировки – заслуженный деятель искусств Башкортостана, лауреат Государственной молодежной премии РБ имени Шайхзады Бабича, художественный руководитель театра Мусалим Кульбаев; художник-постановщик – заслуженный деятель искусств РБ Юлия Гилязова; хореограф – Андрей Сорокин; художник по свету – Денис Черепанов; музыкальное оформление – Уляна Чарыева и Мусалим Кульбаев.

Постановка осуществляется в рамках федерального проекта «Культура малой родины» партии «Единая Россия».
…Мусалим Георгиевич не первый уже раз сам берется за работу над инсценировкой. И всегда справляется со столь многотрудной задачей блестяще, что, кстати, отмечали театральные критики, некогда и вовсе назвав его инсценировку, объединившую повести Мустая Карима «Таганок» и «Радость нашего дома», пьесой. У режиссера Кульбаева, всегда очень тонко чувствующего литературный текст и изначально владеющего формой задуманной постановки, этот дар, безусловно, есть. И речь не только о спектакле «Радость нашего дома», собравшем львиную долю призов одного из фестивалей «Театральная весна». Достаточно вспомнить из последних творческих опытов худрука НМТ его инсценировку по роману Григория Михайловича Служителя «Дни Савелия», вылившуюся в итоге в весьма необычный по своей жанровой природе одноименный спектакль.
К «Мертвым душам» Мусалим Георгиевич подступался осторожно; перечитав все существующие инсценировки, он все же решил пойти своим путем, сообразуясь с личным восприятием гоголевского произведения. Размышлял о поэме Николая Васильевича не один месяц, вновь и вновь вчитывался в нее, наслаждаясь текстом гения из Миргородского уезда, искал созвучия с сегодняшним днем, в итоге создав собственную версию, в которой Павел Иванович Чичиков – некий аналог мелкого беса, аки лакмусовая бумажка «проявляет» сокрытые от сторонних глаз отвратительные, порочные черты, свойственные чиновникам уездного города NN и местным помещикам…
…Когда же Мусалим Георгиевич поставил точку в тексте своей инсценировки, его вдруг охватило чувство некоей неуверенности, даже робости, поскольку прикоснулся он к великой книге, тайны и загадки которой и доныне пытаются разгадать не только коллеги режиссера Кульбаева по творческому цеху, но и мэтры киноискусства уровня Михаила Швейцера, литературные критики и театроведы… Прошла читка на труппу, на которую меня пригласили. Читал Кульбаев сам, акцентируя внимание актеров на логических ударениях своей версии. Наиболее внимательной была женская часть труппы, настороженно ловившая каждое слово. Не хочу задевать чьего-то самолюбия, а посему поясню: версия Мусалима Георгиевича (но в этом он четко идет за Николаем Васильевичем, у которого Чичиков изначально даже Плюшкина принимает за особу женского пола) дает полную свободу мужскому миру русской труппы НМТ – твори, выдумывай, пробуй! А вот нежной половине коллектива внимание уделено в минимальной степени… И дамы, просто прекрасные, а также прекрасные во всех отношениях, несколько приуныли, понимая, какой изумительный материал из их слабых, но порой очень цепких рук уплывает в руки мужские… Обидно? Безусловно. Но такова у Гоголя (а вослед ему и у Кульбаева) расстановка сил. И с этим не поспоришь.
В общем, после читки, на коей труппа с интересом внимала своему творческому лидеру, сомнения продолжали точить душу Мусалима Георгиевича, и тогда вдруг родилась светлая мысль показать текст инсценировки профессору УГИИ Галине Яковлевне Вербицкой, известнейшему в России и Башкортостане театральному критику, доктору философских наук, кандидату искусствоведения, к тому же в свое время получившей изрядное образование на филологическом факультете и являющейся признанным знатоком русской и зарубежной классики.
Меня бесконечно восхитило то, с какой готовностью и любезностью профессор Вербицкая откликнулась на просьбу режиссера Кульбаева. Скажу больше, я, одной из первых прочитавшая инсценировку худрука Молодежного театра, одной из первых же познакомилась и с обстоятельным, глубоким и потрясающим по пониманию того, на что замахнулся Мусалим Георгиевич, отзывом Галины Яковлевны. Так что позволю себе с разрешения автора процитировать сей блистательный текст глубоко уважаемого мною театрального критика. И он многое читателю объяснит:
«С огромным интересом прочитала инсценировку. Вообще, все Ваши инсценировки отличаются великолепным чувством театра: Вы к эпическому произведению находите очень точный драматический, сценический эквивалент.
…Так и здесь. Весь текст – не просто гоголевская, романтическая стихия, а еще и барочная стихия. Сразу возникла ассоциация с Тирсо де Молина. «Дон Хиль Зеленые Штаны». Герой – есть, и в то же самое время героя – нет. Его словно создает – творит окружение, реакция персонажей на него. А самого героя может и… не быть! МОрок, наваждение. Как в гоголевских «Петербургских повестях» – в «Невском проспекте»: «Все обман, все мечта, все не то, чем кажется». Вот эта МИРАЖНОСТЬ ИНТРИГИ (Ю. Манн) прямо-таки захватывающе воссоздана у Вас. Неизвестно, откуда появился, неизвестно, куда делся. Неизвестно, кто: Чичиков, Ринальдо Ринальдини, Наполеон… Героя создает фантазия других персонажей. Как – Хлестакова. Из «ветошки» прямо сразу – в «значительное лицо». Но если в самом Хлестакове есть (в основе) образ черта – псевдожениха, то здесь бесовщина – чертовщина разлита повсюду. Ее источает каждый персонаж, кроме… Чичикова. «Не надо черта искать тому, у кого он за спиной» (из «Вечеров на хуторе близ Диканьки»). А здесь – не за спиной. Здесь – в каждом сидит. Это снайперски убийственный взгляд на современного человека: ему не нужен дьявол, Мефистофель, как классическим героям. Он в нем сидит, мОрок наводит, туман нагоняет. В такой среде – самый ясный, внятный, как это ни парадоксально, Чичиков и есть. Деловой человек, с конкретными практическими целями. А его делают чертом – псевдоженихом, ррромантическим, так сказать, персонажем. А ему – и ладно. Лишь бы его дело делалось… А в такой «мутной водице» можно ох какие дела творить! И все сцены – как прОмельки дорожные, один эпизод сменяет другой (от общей сцены, сцен с помещиками), и все устремляется к знаменитому монологу («Русь-тройка»), который абсолютно закономерно вложен здесь в уста Чичикова, «брата Чичикова». И вот здесь главная прелесть (от прельщать) Вашего текста. Чичиков начинает двоиться-троиться – и так далее. Надо – он херсонский помещик, надо – Ринальдини, надо – Наполеон, а надо – сам черт ему не брат! У него – свита. Он и его свита – носители повествования. Но авторы – другие! Те, чья фантазия, чей страх, чья порочность порождают Чичикова, Хлестакова, и прочая, и прочая… И не так страшен назначенный чертом Чичиков, как те, кто его «малюют…»



…Режиссер забыл про сомнения, и работа началась. Непростая, не скрою, но адски интересная. И вот она практически завершена. Хотя… нет предела совершенству. Я видела эскизы декораций, которые совсем не просто рождались в воображении Юлии Валерьевны. Ведь и текст Гоголя, и инсценировка Кульбаева требовали от сценографа какого-то обобщенного образа российских просторов, подлинной шири Руси… В итоге родилось очень интересное решение, включающее в себя и ленту Мёбиуса, характеризующую, как мне кажется, в спектакле НМТ некую непрерывную связь, скажем, России и новейших времен, и периода гоголевской эпохи, в каком-то смысле – это знак бесконечности, столь свойственной российским пространствам; а еще возвращения мыслей зрителя к нашей беспечности, знаменитого «авось», вере в помощь Золотой рыбки и прочая, и прочая… Короче, и эта беззаботность досталась нам, нынешним, по наследству, возвращаясь ныне на круги своя. И здесь же возникает колесо, с которого практически и начинается поэма, и об авторстве изобретения коего и по сию пору наши спорят с немцами, отвергая заслуги древних шумеров… Не буду переходить вам дорогу в вопросе впечатлений – все увидите сами, а посмотреть есть на что и на кого!
…Большую часть минувшего воскресенья я провела в Большом зале НМТ, на репетиции «Брата Чичикова». Артисты работали еще без костюмов, что называется, в партикулярном платье. Прогоняли второй акт, так что прекрасные дамы, а с ними и госпожа Коробочка, занятые в первом, получили законный выходной. Представителей мужского мира «разбавили» в воскресный день только Елизавета Набиева, исполняющая роль Мавры, и Эвелина Завричко, играющая дочь губернатора… Короче, на общий снимок тех, кто занят в спектакле, попали, увы, не все…
Работали «уроженцы уездного города NN», а также наведавшийся в сии палестины Павел Иванович Чичиков (замечательно ведет партию первой скрипки актер Андрей Ганичев) очень вдумчиво, глубоко, так же, как и Мусалим Георгиевич, наслаждаясь гоголевским текстом и в поисках идеального решения по много раз повторяя одну и ту же мизансцену. То, что довелось мне увидеть, однозначно интересно, безусловно, талантливо, заставляет тебя погрузить собственный взор внутрь себя и задуматься: а кого ныне в России можно отнести к категории мертвых душ?.. И верно ли то, что мелкий бес чичиковщины и по сию пору выуживает то отвратительное, плохое, затаившееся в нас? Впрочем, это только мои мысли, я не навязываю читателю своего мнения, каждый сделает выводы сам. Увидимся 5 апреля в театре!