(отрывок из романа “Алдар-батыр”)

Нугуман МУСИН

Поединок

Все, казалось, было готово к решительному сражению, оставалось только услышать приказ: на приступ! Но неожиданное происшествие отодвинуло начало штурма на неопределенное время.
Ранним утром раскрылись ворота крепости, оттуда выехали три всадника и направились к русскому войску. Передний держал в руках белый флаг.
Пользуясь тем, что утренний туман рассеялся, Петр с редута рассматривал в подзорную трубу строения крепости, изредка бросая своим генералам, стоящим рядом, короткие замечания. Удивленный появлением всадников, он вопросительно взглянул на Лефорта.
- Что сие значит?
- Сие значит - парламентеры. Хотят вступить в переговоры.
- Неужто решили сдаться без боя?
- Такое невозможно, - вступил в разговор многоопытный Гордон. - Возможен обман. Турки хитры, могут отвлечь наше внимание и нанести удар, откуда не ждешь. Я объеду свои полки, дабы там не дремали.
Гордон, не дожидаясь ответа, торопливо удалился.
- Питер, полагаю, надо послать людей навстречу, - сказал Лефорт.
Тут же будто из-под земли возник Алексашка Меншиков, всегда готовый отличаться.
- Дозволь мне, господин бомбардир!
- Толмача с собой возьми...
Алексашка, сопровождаемый толмачом и казаком, встретился с турками в сотне саженей от русских траншей. Разговаривали, не сходя с коней. Но вот Меншиков развернулся, поскакал к своим.
- Ну? - нетерпеливо встретил его Петр.
- Они ставят условие...
- Какое?
- Они говорят: сил-де у них достаточно, крепость просто так не сдадут...
- Не тяни, черт! Условие какое?
- Обычай, они говорят, есть такой: перед сражением каждая сторона выставляет своего бойца на поединок. Чей боец будет побежден, те, дескать, отказываются воевать, уходят с поля битвы. Сражаться должны кинжалами.
Генерал Головин, в свое время участвовавший в походах на Крым, подтвердил:
- Мне сие известно, басурманы загодя готовят к поединку самого сильного и ловкого из своих.
- Ишь ты, какие умники! Легко хотят взять верх! Я вам покажу поединок! - выкрикнул Петр, погрозив пальцем в сторону крепости.
- Дорогой Питер, не спеши, следует подумать, - сказал Лефорт.
- О чем думать? Коль наш окажется послабже, мы что - назад уйдем? Вот же - Артамон Михайлыч сказал: они загодя силача готовят.
- Госу... господин бомбардир, во-первых, даже проиграв в поединке, мы Азов с Божьей помощью все ж таки возьмем, - высказал свое мнение Головин. - Во-вторых, коль наш победит, турки носы повесят, что нам вовсе не во вред...
Царь задумался, затем возбужденно пройдясь туда-сюда, остановился возле Головина.
- А где мы сыщем такого, чтоб турка одолел? Наш дубинкой кого хошь пришибет, а тут - кинжалы...
Лефорт, умевший вовремя и к месту дать умный совет, подсказал:
- Можно против турка выставить башкирца, который “языка” доставил. Сильный, смелый человек и, как я заметил, на поясе носит кинжал...
- Верно! - загорелся Петр. - Согласен. Алексашка, скачи к туркам, условься, чтоб с поединком не тянули. Скажи: нынче же!
Едва Алексашка ускакал - послали гонца за Алдаром.
Алдар в это время завтракал со своим отрядом, торопясь подкрепиться, пока не началось сражение. Завтрак был небогатый. К соленой рыбе и пшенке из русского обоза пока что душа не лежала, доедали остатки своих припасов: жевали вяленое мясо, запивая его горячей водой, заправленной коротом и топленым маслом.
Выслушав гонца, Алдар вскочил, надел лисью шапку.
- Скажите Иман-батыру, меня вызвал бомбардир...
Когда Петр объяснил, какое предстоит дело, Алдар ответил не сразу. Схватиться один на один с турком, пользуясь только кинжалом... Страха не было, просто он попытался представить себе, как это будет происходить. Вот перед ним - турок, конечно же силач. За их схваткой с двух сторон следят тысячи людей. Если он, Алдар, победит, значит, потерпят поражение все турки и татары...
- Я согласен, господин бомбардир! - сказал Алдар, взявшись за серебряную рукоять кинжала, доставшегося ему в наследство от предка по имени Бабахты. И вспомнились ему слова старого Хагынбая: “Немало было в нашем роду воинов, никто из них не запятнал свое имя трусостью...”
Петр, уловив решимость, блеснувшую в глазах Алдара, коснулся рукой его плеча:
- Верю, не осрамишь нас!
Между тем вернулся Алексашка с сопровождавшими его людьми, сообщил, о чем договорились с турками.
Поединок назначен на полдень. Каждая из сторон посылает к месту схватки одного наблюдателя без оружия. Бойцы будут вооружены только кинжалами. Когда один из них падет убитым или тяжело раненным, наблюдатель вправе унести его к своим.
- Наблюдателя выбери сам, - сказал Петр, отпуская Алдара к товарищам.
Весть о предстоящем поединке взбудоражила соратников Алдара.
- Отделай турка как следует, Алдар-батыр! - кричали ему.
- Пусть и урусы увидят, кто такие башкиры!
- Да поможет тебе Аллах!
Иман-батыр повторил прежние свои советы: не кидайся на врага очертя голову, присмотрись, как он держит кинжал, прикинь, какие он может применить приемы, выбери удобный момент для нанесения удара...
- Помни, излишняя горячность может стоить тебе жизни, - наставлял он. - Ярись, но в меру...
Сняв верхнюю одежду, Алдар надел кольчужный нагрудник, лежавший доныне в седельной сумке, поверх него - зеленую рубаху и легкий бешмет, подпоясался ремнем с медными застежками и прицепленным к нему кинжалом. Подвигал плечами, глянул, улыбаясь, на соратников:
- Ну, как я выгляжу?
- Хорош!..
- Сразу страха на турка нагонишь!
В наблюдатели Алдар выбрал Бурхана.
...В полдень железные ворота Азовской крепости вновь отворились, и два человека оттуда неторопливо пошагали по целине к русским позициям. Поединок должен был произойти на одинаковом примерно расстоянии от обеих противостоящих сил.
Алдар, сопровождаемый Бурханом, тоже направился туда, где его ждала либо слава, либо смерть. Ступал он твердо, устремив хваткий взгляд вперед, и только его вскинутые, как крылья ястреба, брови говорили о душевном напряжении.
Оба лагеря замерли, ни со стороны Азова, ни со стороны русских войск не слышалось ни звука.
И вот два бойца, два батыра приблизились друг к другу. Турки выставили на поединок испытанного во многих схватках, отлично владевшего кинжалом наемника-черкеса - это станет известно позже, но будем называть его так. Черкес был в круглой шапке из серого каракуля с пришитой наискось зеленой лентой, в белом бешмете, туго стянутом в поясе и перечеркнутом на груди крест-накрест тонкими ремнями. Шагал он легко, словно бы на цыпочках, слегка наклонив голову вперед и глядя исподлобья.
Противники остановились саженях в десяти друг от друга - здесь наблюдатели должны были отстать от них.
- Удачи тебе, Алдар-батыр! - пожелал Бурхан. - Отправь его к праотцам!
- Отправлю! - сказал Алдар и, выдернув кинжал из ножен, двинулся дальше.
Черкес сделал то же самое. По мере сближения Алдар внимательно вглядывался в него. Черкес был почти одного с ним роста; плечи широкие, крутые, лицо скуластое, длинные черные усы свисают сосульками; взгляд угольно-черных глаз готов прожечь противника насквозь.
В трех-четырех шагах друг от друга они вновь остановились, испытующе глядя глаза в глаза. Вдруг черкес, что-то выкрикнув и резко выкинув руку вперед, кинулся на Алдара. Звякнула сталь, ударившись о сталь, - Алдар, уклонясь от удара, отбил кинжал противника в сторону и сам сделал выпад. Черкес отпрянул назад.
Примерившись так друг к другу, они медленно пошли по кругу, обоюдно готовые напасть, выждав удобный момент, либо защититься. “Этот человек легок и подвижен, быстро его не зацепить. В обычной борьбе я бы его кинул не медля, а сейчас надо поводить, не подпуская близко, притомить...” - такая примерно мысль засела в мозгу Алдара.
И снова черкес напал первым, снова Алдар отбил кинжал врага в сторону и, мгновенно нацелив свой на его грудь, рванулся вперед. Но быстр и ловок был окаянный черкес, он тоже отбил кинжал Алдара в сторону. Они все сильнее горячились, все чаще звенела сталь. Потом оба отступили и, выгнув дугой спины, словно разъяренные дракой бараны, уставились друг на друга.
В эти мгновенья для Алдара никого и ничего, кроме врага, готового убить его, не существовало, будто во всем мире остались лишь они двое.
Черкес, видимо, понял, что противник у него не из слабых, - начал действовать осторожней. Теперь он ждал нападения Алдара, чтобы, отбив его руку с кинжалом, мгновенно нанести смертельный удар. Алдар, по взгляду врага угадав его мысль, готовился к тому же самому.
Солнце припекало все жарче, по лицам обоих батыров струился пот, попадал в глаза, но вытереть его возможности не было. Они то устремлялись вперед, то отскакивали, уклоняясь от удара. Ни тот, ни другой, конечно, не хотел умирать.
Из-за долгого кружения в ожидании удобного момента у Алдара, видимо, несколько ослабла бдительность. Он пропустил сильный удар черкеса в грудь и едва не упал. Опять звякнула сталь, но на этот раз от удара кинжала о кольчугу. Черкес, надо полагать, решив, что противник сломлен и можно его убить, снова ринулся вперед. Алдар в ярости, отбивая новый выпад, с удивительным проворством всадил смертоносный клинок меж его ребер. Черкес, успев ранить его в предплечье, согнулся, и Алдар вонзил кинжал второй раз - в спину.
И вот черкес, скрючившись, лежит на земле. Алдар смотрит на него, как бы спрашивая, что случилось. И вдруг он понял: все кончилось - и как-то сразу обмяк, обессилел.
Подбежали наблюдатели. Бурхан, тронув несколько обалдевшего Алдара, радостно закричал:
- Хай, Алдар, ты - истинный батыр!
- Я его убил... - сказал Алдар, словно сожалея о случившемся.
- Пошли к своим!
Алдар вытер о порыжевшую от жары траву окровавленный клинок кинжала, помаялся немного с ним - никак не мог направить в ножны, наконец засунул и, тяжело стронувшись с места, побрел к своему лагерю.
А оттуда навстречу - тысячеголосый ор. Солдаты, стрельцы, казаки, высыпав на передовую линию, орут торжествующе, машут руками. Набежала толпа башкир. Подняли Алдара, понесли.
- Живи тысячу лет, Алдар-батыр!
- Знай наших!
- Запомнят теперь, кто такие башкиры!
Не спуская с рук, донесли его до своего табора. Тут на место расположения башкир подоспел сопровождаемый генералами “бомбардир Петр Алексеев”. Алдар уже пришел в себя, был в состоянии радоваться. Петр, широко шагая, подошел к нему, обнял, поцеловал, уколов ему лицо отросшей бородкой. Провозгласил:
- Геройство твое Россия не забудет!
Заметил кровь на рукаве Алдара.
- Ранен?
- Совсем маленько...
- Алексашка, лекаря! Пусть перевяжет.
Петр, посоветовавшись с генералами, решил послать к туркам парламентеров. Надо было выяснить, не сдадут ли крепость, как условились, без боя, раз их богатырь побежден. Чем черт не шутит...
Послали двоих с белым флагом. Турки впустили их в крепость. А спустя некоторое время подняли над крепостной стеной две головы, насаженные на копья. Ответ был ясен.
Царь пришел в ярость. Круглое его лицо налилось кровью, побагровело, красные от недосыпа глаза еще заметней выпучились. Топнул ногой, закричал:
- На приступ!
Вскоре весь русский лагерь стал похож на потревоженный муравейник. Ударили, изрыгая клубы дыма, пушки, пешее войско устремилось к крепости. Загромыхали и турецкие пушки. Турки палили со стен из ружей, осыпали наступающих стрелами. Тем не менее русские скатились в опоясавший крепость ров, добрались до каменных стен, кое-кто уже пытался забраться на них по приставным лестницам. Наверху метались янычары, обрушивая на штурмующих камни, обливая противника горячей смолой. Русские гибли, уже сотни мертвых тел лежали на подступах к крепости, но приказа отступать не было...
Нелегко было в это время и конному войску. На русский лагерь налетели татары - с востока, откуда их не ждали. Генералу Гордону пришлось развернуть часть войска против них. Сшиблись лоб в лоб, замелькали копья, пошла сабельная рубка. Численно русских было больше, татар потеснили, они начали заворачивать коней назад, но тут из-за холма со стороны моря накатилась еще одна татарская лава. Против нее генерал Гордон повернул Семеновский полк и башкир.
- Башкиры, за мной! - скомандовал Иман-батыр.
Алдар мчался почти рядом с Иман-батыром, Давлетбай старался не отстать от них.
Опять сшиблись две лавы. Мелькали над головами сабли, вскрикивали раненые воины, разъяренно, вставая на дыбы, ржали кони, а те, что потеряли всадников, носились ошалело меж сражающимися. Алдар направлял своего Воронка в самую гущу боя, рубил саблей налево-направо. Снес голову одного крымца, рассек плечо другого...