Астры далёкого сентября

Думаю, что никто из моих коллег по «Вечерней Уфе», которых уважаю за профессионализм и порядочность, не станет возражать против такого утверждения: среди нас не было человека, более преданного избранному делу и пониманию журналистского долга перед людьми, чем Лилия Оскаровна Перцева.

Через годы, когда ее, увы, давно нет с нами, особенно явственно осознаешь цельность ее натуры, готовность приходить на помощь и ту непоколебимую принципиальность, что зачастую казалась упрямством, казалась неудобной, даже смешной, но на самом деле была проявлением ее честного и бескомпромиссного отношения к окружающему миру, к профессии и прежде всего к себе самой. Легко ранимая, скромная, порой рассеянная, она становилась непреклонной при установлении истины, когда стоял выбор между неугодной «наверху» правдой и сладким компромиссом, пусть в ущерб собственным интересам.
Помню, например, с какой настойчивостью добивалась она справедливости для инвалида Великой Отечественной войны Х. Гайнанова. Ее журналистское расследование завершилось статьей «Личная трагедия», суровой и трогательной, где рассказывалось о пожилом человеке, получившем тяжелую болезнь после фронтовой контузии, который имел право на личную жилплощадь, но ее не получил. Читатели узнали и про первое ранение, после которого вернулся на передовую, и про то, что подбил три немецких танка, и про восемь осколочных ранений, после чего стал страдать эпилепсией, но пока мог – работал, имея 50 лет трудового стажа. И о том, что собрался свести счеты с жизнью, отчаявшись пробить бюрократическую стену постоянных отказов. Через газету Лилия Перцева пыталась не только достучаться до мастеров равнодушных отписок, но прежде всего переубедить своего подзащитного: «…добровольно уходить из жизни, бросив таким образом вызов обществу, - решение не самое мудрое. Живые, а не мертвые договариваются между собой…»
Примеров ее настойчивого заступничества за несправедливо обиженных или цинично забытых можно приводить великое множество. Это было одно из главных направлений в ее газетной тематике. Героями большинства таких публикаций становились фронтовики, многодетные семьи, инвалиды с детства, да в общем-то любой уфимец, чья жалоба или исповедь попала в руки заведующей отделом писем Лилии Перцевой. За каждым единичным сюжетом умела она разглядеть проблемы общечеловеческие и социально значимые.
В последние свои редакционные годы, когда разные сомнительные нововведения нацеливали на изгнание с газетных страниц «немодной» морально-нравственной темы и глубоких размышлений о сложностях бытия, Лиля по-настоящему переживала, не соглашаясь с этим как на словах во время планерок и летучек, так и на деле, продолжая писать о сложнейших житейских историях с подробным разбором обстоятельств, замешанных на длительных судебных процессах, требовавших от нее специальных знаний. Они у нее и были – недаром после окончания школы сомневалась, поступать на юридический факультет или на журналистику.
Лилия Оскаровна всегда пестовала молодую газетную поросль, в течение ряда лет вела «школу репортера», внимательно приглядываясь к зачаткам «писательства». Привлекла к газете школьницу Иру Куприенко, которая впоследствии стала корреспондентом отдела писем и работала под руководством своей наставницы. Первой заметила гуманитарные способности выпускницы авиационного института Галины Ишмухаметовой, которая теперь известна в числе руководителей республиканского газетного цеха.
Лиля была очень близким мне человеком не только как коллега и единомышленник. Мы дружили семьями, я знала ее как заботливую маму и бабушку, любящую жену, гостеприимную хозяйку. Ее тихий смех, внимательный взгляд, ее любимая присказка «хазер моментально» держатся в памяти все 17 лет после ее безвременного ухода.
Вспоминаю тот беспокойный месяц, когда редактор поручил ей готовить и потом освещать появление на свет запланированных «по анкетным данным» трех новорожденных – миллионных жителей Уфы. Юрий Никифорович Коваль со свойственным ему сарказмом вопрошал: «Ну, Лилия Оскаровна, нашлись ли достойные вылупиться в нужный день младенцы?» Она разводила руками и произносила свое «хазер моментально» с выражением полной безнадежности. А когда все наконец сложилось по задуманному партийными органами сценарию, на тот же ехидный вопросик Коваля загнула большой палец вверх с торжествующим возгласом «хазер моментально!», что теперь обозначало: «а как же, конечно!»
Своих товарищей по перу Лиля уважала и любила, получая ответную адекватную реакцию. 4 сентября, в свой день рождения, приносила в редакцию огромный арбуз и домой уходила с охапками астр – цветов, похожих на нее своей неброской прелестью и долгим цветением, оставляющим в душе тепло и надежду на новое лето.