Ароматы плова в райском саду уфимских художников

Уже возле калитки мы почувствовали тот дивный запах, который может распространять лишь одно в мире блюдо – плов. Чуть скрипнув, калитка закрылась за нами… И вот мы на совсем небольшом участке при загородном доме, в котором проводит не только лето, но и практически весь период, связанный с пандемией, семья добрых друзей «Вечерней Уфы» двух художников – Лейсан Рахматуллиной и Марата Гимназдинова.

Все в хозяйстве Марата настолько логично и продуманно, с такой любовью распределено и обихожено, что возникает ощущение, будто на этом на самом-то деле небольшом пятачке плодоносящей почвы трудится целая бригада мастеров… Но нет, все это – дело рук одного человека, просто те руки растут, что называется, откуда надо, и каждый уголок крохотного сада согрет любовью хозяина к земле, к любой травинке, ко всему живому… Безусловно, Лейсан – первая помощница, и в любом сегменте райского (по красоте!) сада читаются ее идеи, хлопоты и труд. Вообще, если бы мы не знали о том, что в небольшом деревянном доме, окнами глядящем на просторы Чишминского района, живут двое художников, то мысль об этом, думаю, посетила бы нас при первом же взгляде на выложенный речными, привезенными с Инзера, причудливой формы камнями бордюр возле цветочной посадки, которая живой пестрой дорожкой тянется вдоль забора по периметру двора. Второй взгляд отметил то, как изысканно и в то же время мудро, с учетом сезонных особенностей подобраны растения на небольших клумбах - лепестки одних угасают, осыпаются, и их тотчас сменяют другие, раскрывающие свои чашечки навстречу солнцу…
Так же просто и одновременно изысканно убранство их дома, в котором каждый фрагмент свидетельствует о том, что здесь живут люди с чуткой душой, в общем, художественные натуры!.. В день своего визита мы сделали много снимков, а посему вполне возможно, что к разговору о загородной резиденции двух художников мы еще вернемся, скажем, в полосе «Отвори потихоньку калитку…»
Но цель нынешнего нашего визита в Чишминский район была другой. Нас привело сюда сегодня желание приобщиться к тому, как эти двое отмечают в домашнем кругу Курбан-байрам…
Теперь читатель, безусловно, поймет, почему мы сразу же среагировали на чудесный запах плова, соперничающий с благоуханием цветов и плодов небольшого сада. Да, превалировало в палитре ароматов знаменитое восточное блюдо, традиции приготовления коего корнями своими уходят в Иран, на Средний Восток, даже в Восточную Европу и Латинскую Америку… И в этот радостный и светлый для любого мусульманина день Марат с Лейсан в качестве основы праздничной трапезы выбрали именно плов. час нашего приезда Марат колдовал в маленькой мангальной зоне, которую сам и обустроил возле своей замечательной, исполненной хитростей инженерной мысли теплицы. На компактном гриле Forester уже выходила на пик готовности, благоухая под прозрачной крышкой в чугуне, аппетитная пирамидка яства, ароматы коего кружили нам голову и заставляли, забыв про приличия, сглатывать слюну.
- Какой это плов? – первое, о чем спросили мы шефа.
- Узбекский!
- Почему именно узбекский?
- Так получилось, - улыбается хозяин. – Когда мы с Лейсан в 1990-м поженились, на нашу свадьбу приехала моя тетушка из Узбекистана. Тогда она готовила такой плов и научила этому и нас.
- Значит, у Вас, Марат, есть узбекские корни?
- Нет, я татарин чистой воды, а с Узбекистаном история гораздо сложнее. Подождите немного, расскажу за столом, когда сядем трапезничать.
Когда-то Марат поведал мне по случаю о том, что еще мальчонкой, почти до пяти лет спал по ночам вместе со своей бабушкой, по той простой причине, что перед тем, как заснуть, любимая его нэнэечка Назира (по линии мамы), жившая в деревне Сейтяково, читала внуку в сумерках по одной главе из замечательной книги Леонида Соловьева «Повесть о Ходже Насретдине».
Выяснила я это, в свое время подарив Марату на день рождения нынешнее переиздание знаменитой дилогии. Вот тогда, обрадованный, он и поведал об этом эпизоде из своего детства.
…И вот аппетитную горку узбекского плова, вдоволь потомившуюся в чугуне, Марат ловким движением, перевернув казан, перемещает в красивое блюдо, расписанное ташкентскими мастерами. Мы устроились за столом в горнице, и Лейсан уже раскладывает гостям на тарелки кушанье, о котором можно сказать лишь короткое – ум отъешь!
За обе щеки уписываем угощение, отдавая должное и салатам, для которых Лейсан порезала свежайшие овощи со своих грядок, не забыв добавить и физалис. Это ее фирменная изюминка. Читатель, безусловно, помнит оранжевые бубенчики красивого самого крупного растения из семейства пасленовых, чьи одревесневевшие стебельки флористы часто используют в своих композициях. Лейсан же добавляет свежий, еще не набравший цвета, бледно-салатовый по оттенку физалис овощной в салаты и супы, варит из его плодов изумительное варенье…
Но вернемся к истории семьи Марата Гимназдинова, в жизни которой Узбекистан сыграл свою роль.
Дед его, супруг бабушки Фахиры (по отцовской линии), был имамом, отвечал к тому же за содержание мечети, которую, не исключаю такого, сам и возвел; при мечети, кстати, действовало и медресе. В «эпоху железных богов» имама арестовали и сослали в неизвестно какие края без права переписки. Там, скорее всего в Сибири, дед Марата, прожив недолго, и сгинул. Односельчане предупредили Фахиру, что вот-вот должны прийти и за ней. Бабушка собрала в одночасье пожитки, завязав детские вещи в узел - пятеро мальчишек подрастали в семье, села с пацанами на первый попавшийся поезд, уехав, что называется, в никуда. А по дороге, боясь преследования и решив, что в Узбекистане большой семье легче затеряться, какими-то правдами и неправдами сумела пересесть в поезд, который шел в Ташкент.
Там им пришлось очень непросто, на работу устроиться не удавалось, да и не слишком рукастой была жена имама, грамотная, образованная, но тяжелого труда не знавшая, потому-то Фахира определила своих мальчишек в детский дом, в надежде, что государство их прокормит и даст образование… Всех пятерых записали под разными фамилиями, насажав ошибок в каждую.
Самой близкой по звуковому ряду, видимо, была та, под которой оформили документы на отца Марата, Тагзима – Гимназдинов («Скорее всего, - рассуждает Марат, - дед и бабушка были Гимазетдиновы или Гимназетдиновы…»). Но связи семья не теряла, мать с детьми виделись по мере возможности, мальчишки даже подрабатывали и носили своей маме купленные на эти крохи немудрящие продукты, чтобы подкормить...
Гораздо позже, когда сыновья выросли, построили для матери дом в Ташкенте, в котором она и обреталась до своих последних дней, изредка приезжая на родину… Марат рассказывает, что, сколько помнит, бабушка всегда жила по шариату, постоянно ходила с покрытой головой, в платьях с длинными рукавами, читала Коран.
...А вторая ниточка родственных отношений, связавших Марата Гимназдинова с Ташкентом, касается уже его родни по материнской линии. И здесь не обошлось без трагедий, имеющих самое прямое отношение к «эпохе железных богов». Дед Марата, уроженец Балтачевского района, ушедший на фронт, в Великую Отечественную войну пропал без вести где-то под Смоленском.
Бабушка Назира Ахматнуровна Хаматнурова осталась одна с тремя дочерьми на руках. Жили в войну трудно, голодали и холодали... Марат помнит историю бабушки о том, как она с девочками зимой отправилась в лес за дровами. Ревнители закона поймали бедную женщину, отобрали топор, предварительно порубив сани в щепки, чтобы неповадно было больше ездить в казенный лес, еще и пригрозили, мол, если что – ты будешь отвечать по всей строгости военного времени…
Наслушавшись рассказов людей про Ташкент – город хлебный, Назира сумела отправить старшую дочь в Узбекистан, а позже, вняв зову обжившейся там сестры, в Ташкент уехали и оставшиеся две, средняя и младшая. Все три со временем вышли там замуж, старшая – за украинца, средняя – за узбека, а младшая нашла в Узбекистане татарина, того самого Тагзима Гимназдинова, который был младшим в семье уже упоминаемой бабушки Фахиры…
В 1963-м, когда в Нефтекамске началось большое строительство, Гимназдиновы вернулись в Башкирию, поначалу жили в вагончике для строителей, и именно здесь появились на свет и Марат, и его сестра… А средняя тетушка нашего героя осталась на родине супруга, и именно она приезжала на свадьбу Марата и Лейсан, научив их готовить узбекский плов…
Кстати, не могу не поделиться с читателем этим рецептом! Но прежде чем продиктовать мне все по пунктам, хозяин процитировал слова бабушки Назиры, которые запомнил навсегда: в Курбан-байрам обязательно делись угощением с ближним.
Мясо разделяешь на три части.
Одну отдаешь нуждающимся;
вторую раздаешь близким, третью оставляешь себе, обязательно угощаешь родню и уже только после этого ешь сам.
Итак, плов от Марата Гимназдинова и Лейсан Рахматуллиной.
Сначала немного подогрейте казан (сковороду и т.д.), затем налейте оливковое масло и подогрейте его. Лейсан обычно бросает крохотную щепотку соли, и если та вскипает (брызжет), то этого достаточно, чтобы понять – масло дошло до кондиции. Опускаем в чугун нарезанный кольцами килограмм репчатого лука (до пяти больших луковиц). Его под-жаривают, но не до готовности, затем раскладывают на этот слой килограмм мяса, порезанный кусочками примерно два на два сантиметра (кто-то и косточки кладет – это на любителя). В мясо, поджаренное до покраснения, кладут килограмм порубленных помидоров. Затем добавляют перец (горошком или стручком), специи, такие как зира, аметист, барбарис, куркума, паприка, и одну столовую ложку соли. Далее всю поверхность покрывают нарезанной соломкой морковью (тоже килограмм). С мясом не смешивают, она должна пропитаться парами того, что уже готовится в казане. Она не должна развариваться, раскисать, оставаясь чуть сыроватой, такая морковь придает плову воздушность.
Чуть прибрав огонь, оставьте ее на пятнадцать-двадцать минут (в конце концов, вы же дежурите возле казана – просто попробуйте морковку на вкус!). В общем, вы на этот момент получаете продукт, напоминающий слоеный пирог, ароматы нижних слоев должны хорошо пропитать морковь. И только потом равномерно покрываете всю поверхность трижды промытым рисом (не промывайте его заранее, старайтесь подгадать именно к этому этапу). Рис Марат с Лейсан кладут дикий, чередуя его с длинным белым. Ничего не перемешивайте. Все заливаете через дуршлаг (чтобы рис не вспывал) на один сантиметр выше поверхности холодной водой, добавляете немного лаврового листа, утопляете в плове две-три крупные головки чеснока и оставляете на огне. Рис ни в коем случае не должен превратиться в кашу, следите за тем, чтобы вода постепенно выпаривалась. Если этого не происходит, аккуратно проткните блюдо в пяти-семи местах ложкой – это поможет.
Финальный этап – вы вновь добавляете специи, кто-то посыпает всю поверхность куркумой, дабы придать блюду необычный цвет. Снимаете казан с огня и оставляете яство томиться до готовности.
Приятного аппетита!
…Плов у хозяев удался на славу! Мы, не спеша и наслаждаясь, угощались им, ведя при этом негромкую, спокойную беседу о проблемах нравственного воспитания и о том, что заветы великих книг и заповедей Создателя, в которые ребенка посвящают с ранних лет, затем остаются с ним на всю жизнь. Марата познакомила с этими истинами бабушка Назира. Она так же, как и вдова имама Фахира, всегда жила по законам шариата, покрывала голову платком, платья носила только с длинными рукавами, несмотря на запреты, чтила мусульманские праздники. Ее часто звали в свои дома односельчане, поскольку она слыла человеком, умеющим снимать порчу, облегчать страдания больного; читала соседям Коран, подчас просто толковала им слово Аллаха; ни один обряд имянаречения не обходился без ее участия. И внуку своему, помимо радости от «Повести о Ходже Насретдине», подарила она знакомство со священной Книгой, рассказав многое из того, что касается основ Ислама, приучила читать намаз… А Лейсан ввел в этот священный мир отец, Зуфар Мирзагитович Рахматуллин, бригадир совхоза «Сюнь» (Илишевский район), кавалер, между прочим, орденов Ленина и Трудового Красного Знамени. Его тоже приучили к этому с детства, - он всегда отмечал Курбан-байрам, собирая за столом большую родню. Дело ведь не в плове и не в кусочке баранины (хотя и эти блюда, приготовленные с любовью, принесут человеку радость), а в том, что добро рождает ответное добро, а милосердие к страждущему делает нас лучше и душевно богаче.