Толстая шкура

Зачем мне пост? Нет, ну правда. Я кормящая мать. Никаких ограничений в еде у меня нет: мясо ем, молоко пью. Так зачем?

Об этом размышляла я накануне Великого поста, дожевывая последний масленичный блин. Дано: грешница-христианка и сорок дней впереди, смысл и цель которых - взращивание в себе христианского, уничтожение греховного. Вопрос: как поститься, если ограничений в еде не предвидится?
Ну, можно подумать, в этой задачке свет клином на еде сошелся! Знаю ведь, что не в еде дело. А по дурной привычке все равно впадаю в ступор - как же пост держать, если без постной пищи? Умные люди говорят, что пост - это прежде всего молитва. А ограничивать себя можно и нужно не только в еде, но и в праздных вещах.
Значит, больше молитвы. И минус - развлекательные фильмы и книжки. А по ресторанам и концертам я и так не хожу. Куда мне с мелким дитем на руках?
Даю себе установку молиться больше и регулярнее. Раньше-то я могла схитрить: ну когда мне, многодетной матери, молиться! Поважнее дела есть. А теперь - ни-ни! Нельзя мне. Пощусь.
Да, в моем многодетном окружении это объективно не так-то просто. Чтобы вы понимали, расскажу, как выглядит мое вечернее правило. Одной рукой я качаю мелкого, другой чешу спинку среднему. Оба засыпают медленно, с перебоями. Читаю молитву, а сама все время наготове, потому что в любую минуту либо первый, либо второй могут начать капризничать. Периодически в комнату вваливаются двое старших, которым вечно что-то нужно: то карандаши найти, то книжку срочно почитать, то еще чего-нибудь. А когда не заваливаются - кричат и дерутся под дверью.
В таких спартанских условиях проходит моя молитва. С утренней проще, если не считать, что я совершаю молитвы не утром, а далеко после завтрака, когда все старшие уже одеты, обуты, причесаны и благополучно отправлены в сад и школу. Но это все объективные причины затруднений. На самом деле, они такие незначительные - особенно по сравнению с причинами внутренними, субъективными.
Читаю молитву. Стараюсь, хорошо выговариваю все слова. Книжка удобно ложится в мои ладони. «Царю Небесный», «Пресвятая Богородице», «Отче наш...» Все молитвы - почти наизусть, смотрю в книгу скорее по привычке, чем по надобности. Читаю, читаю... Язык работает, а мысли мои - где-то далеко-далеко. О том, что вот сейчас помолюсь - и надо бы постельное белье на всех кроватях поменять, потому что пора. А еще не забыть позвонить в поликлинику, записать среднюю дочь к дерматологу. И как там старшая? У них сегодня на втором уроке контрольная по математике.
Язык прилежно выговаривает: «Пресвятая Богородице», «Отче наш...» И все мимо, мимо, мимо...
Боже мой, да что ж я делаю? На каких-то несчастных полчаса не могу отключиться от бытовой суеты, посвятить время Богу? Да как же так? Сокрушаюсь, укоряю себя - а все равно ничего не получается. Молюсь словно в пустоту, в вакуум. Не идут слова из сердца, и все тут. Только с языка.
И тут я понимаю: у меня синдром толстой шкуры.
Есть я, и есть Господь - а между нами моя толстая шкура, сотканная из обыденности. Мой ужас, моя беда! Изнутри эту шкуру не прошибить - я пыталась, я не могу. Силенок не хватает. Значит, надо прошибить снаружи. Господь все может. Он может протянуть мне, немощной, руку и вытащить меня к Себе, к Свету. Его нужно только об этом попросить.
Так вот о чем надо молиться! Значит, вот моя задача в Великий пост - истончать свою толстую, заросшую щетиной суеты шкуру! Молить Бога, чтобы Он дал мне сил пробиться к Нему.