А начинал он архитектором...

Талантливому журналисту и поэту Ниязу Магадееву в нынешнем апреле исполнилось бы шестьдесят лет. Но его нет с нами уже четыре года...
В свое время он окончил Уфимский нефтяной университет и был направлен на работу в родной Баймакский район – архитектором. По проектам Нияза Магадеева было построено несколько зданий. Но узнав о его склонности к журналистике и литературе, молодого человека пригласили на местное радио. Одновременно Нияз Бикьянович активно сотрудничал с районной газетой. Впрочем, Нияз Магадеев недолго задерживается там. О нем узнали в Уфе, и по приглашению республиканской газеты «Совет Башkортостаны» он переезжает в столицу. С тех пор вся его активная жизнь была связана с журналистикой. «Известия Башкортостана», «Йtшлек», «Оран», «Комсомольская правда», «Аманат», «Тамаша», «Территория города», «Ростехнадзор. Регион», «Новая экономическая газета» – где только не работал Нияз Магадеев, показав себя талантливым организатором, вдумчивым журналистом.
С детства он писал стихи, рассказы. Но не торопился публиковать их, поскольку был чрезвычайно требовательным к слову. Уже в зрелом возрасте вышла в свет его первая книга стихов «Не делится сердце».
Позднее появился второй сборник – книга публицистики «Слово Поэта выше слова Правителя» была издана совместно с супругой Зугрой Кутлугильдиной. Это издание включило в себя статьи и интервью с более чем шестьюдесятью мастерами слова, народными поэтами и писателями республики и было встречено читателями и любителями литературы c интересом. Добавлю: книгу передавали из рук в руки, поскольку она была напечатана самиздатом и маленьким тиражом. Спасибо огромное за поддержку первому Президенту нашей республики Муртазе Губайдулловичу Рахимову, совету директоров фонда «Урал», оказавшим материальную помощь в издании данного сборника! Он был посвящен 100-летию Республики Башкортостан, имел успех.
После смерти мужа Зугра Салимьяновна с сыном Азаматом подготовили и издали третью книгу под названием «Прощание птицы», в которую вошли все неопубликованные стихи и рассказы Нияза Магадеева.
Сегодня мы предлагаем читателям «Вечерней Уфы» воспоминания сына Нияза Магадеева, Азамата, а также доктора физико-математических наук Булата Сулейманова.
***
…Задаваясь вопросами о том, что помню о своем Отце, и набирая текст о нем на компьютере, первая мысль, на которой себя поймал, связана с тем, что, собирая в единое целое свои воспоминания о нем, я буду писать слово Отец с большой буквы.
Кем был для меня мой Отец? Прежде всего, Человеком с большой буквы, о котором я могу сказать следующее: и один в поле воин.
Мой Отец был хорошим человеком. Добрый, отзывчивый, он всегда помогал мне и моей матери. Мы с ним часто беседовали, иногда в шутливой форме, и благодаря ему я с малого возраста начал осознавать простые житейские мудрости.
Главный урок, который преподал мне Отец, – никто тебе в жизни не поможет, кроме тебя самого. Под его чутким взглядом я с самого детства учился быть самостоятельным, размышлял, как можно выбраться из той или иной ситуации. Конечно, я не попадал в безвыходные положения, потому как Отец всегда следил за тем, чтобы у меня все было хорошо. За что я ему очень благодарен. В нежном возрасте те проблемы казались мне нерешаемыми, я расстраивался, но приходил Отец, и все становилось на свои места. Тогда я понимал, что нет ничего невозможного. Стоит лишь приложить усилия – и все желания воплощаются в жизнь.
Нас с ним многое объединяло. Он часто рассказывал мне о себе, и под влиянием этих бесед, впечатленный его жизнью, я очень хотел походить на Отца. Он помог мне и в этом стремлении. Не все подростки в седьмом классе могут похвастаться татуировкой. Я же щеголял с наколкой, которую мне набил сам Отец, причем точно такую же, как и у него – стрелу на левой руке. Для меня это имело сакральный смысл – я понимал, теперь мы с ним одной крови, как бы это ни звучало, наши стремления направлены в одну сторону, желания совпадают, а цели идентичны.
Мой Отец был творческим человеком, которому оказалось подвластно многое. Он прекрасно рисовал, писал замечательные стихи. Отец оставил после себя ряд картин. И их не стыдно развесить по квартире не только как воспоминание, но и как факт подлинного творчества. Он научил меня стрелять, дал понимание того, что есть оружие.
Но на ум приходит другое воспоминание… Мне было семь, когда я подхватил коклюш. В самый разгар четверти, к тому же я занимался в шахматном кружке! Болезнь пришла не вовремя – меня положили в инфекционную больницу. Отец специально для меня, чтобы я не отстал от остальных товарищей по кружку, вырезал из бумаги шахматы. Какие это были шахматы! Каждая фигура изначально тщательно прорисована, все одинаковые по размерам. Особенно запомнилась фигурка коня: рисунок получился очень правдоподобным, и я часто рассматривал именно коняшку.
В период этой же болезни мы с Отцом ходили в парк имени Якутова. Раньше на месте кафе «Веселый Роджер» был денди-клуб. Мы тайком во время тихого часа сбегали из больницы, чтобы поиграть в приставку. Он, естественно, поддавался на мои просьбы. Как сейчас помню: играли в Mortal Combat. У каждого был свой излюбленный персонаж. Мы использовали коронные приемы, веселились, а под конец тихого часа бесшумно возвращались в больницу…
Особенный период в моей биографии и в моих с ним отношениях составляет тот промежуток в наших жизнях, когда мы были коллегами. Тогда мы всей семьей работали в одном месте, и для меня было необычно и волнующе соблюдать законы сотрудничества – называть родителей по имени и отчеству. Было странным само ощущение, что мы на равных. Я стремился как можно дольше сохранить это ощущение, старался заслужить право быть равным Отцу.
Это время было достаточно необычным: на работу мы ездили вместе, на одной машине: в салоне мы, Отец и сын, были родственными душами. Но стоило переступить порог офиса, как мы становились коллегами.
А потом наступало время обеда. И мы снова становились семьей. Постоянно ходили перекусывать в одно и то же место. И звучали шутки, которые понимаем только мы вдвоем. Мой Отец снова становился родным человеком.
Жизнь тогда играла на контрастах, и мне это нравилось. Восемь часов в день мы соблюдали субординацию, а остальное время, когда добирались домой на машине, все возвращалось на круги своя. Отец, к слову, был очень горд, что у меня есть права, о чем постоянно говорил. Я всегда, несмотря на семейные узы, старался добиться его уважения как коллеги. Надеюсь, у меня получалось.
Он живо интересовался кругом моего общения. Мои друзья очень его волновали. Он хотел, чтобы у меня было достойное окружение, поэтому на мое шестнадцатилетие смог подобрать подход к каждому из моих товарищей. Поэтому все мои друзья отзывались о моем Отце как о человеке, который сочетал в себе юмор и жизненную мудрость. Его отношение к моим приятелям было почти аналогичным. Однажды Отец сказал очень близкому для меня товарищу: «Если у моего сына есть такие друзья, то я не зря прожил свою жизнь».
Отец ушел из жизни в Международный женский день. В тот момент после инсульта, когда его мозг работал всего на 20 процентов, он не упустил возможности поздравить свою жену, мою мать, с праздником. Это произвело неизгладимое впечатление на меня – это стало образцом того, как нужно обращаться с женщиной своей жизни, стало эталоном, к которому необходимо стремиться.
Нияз в переводе с арабского означает «подарок». Был ли мой Отец подарком? Судить не мне. Но одно могу сказать однозначно – для меня он был лучшим Отцом на свете.


Основные интересы Нияза Бикьяновича Магадеева, безусловно, касались литературы и журналистики. И он не раз рассказывал мне о своих встречах, в иных ситуациях весьма забавных, с самыми разными людьми (известными и не слишком) из этих сфер.
Нияз вообще-то получил техническое образование, окончив Башкирский государственный нефтяной институт. И вопросами науки и техники он всегда интересовался тоже. Мы не раз беседовали с ним и на эти темы... А однажды он очень меня удивил, сообщив о том, что возможно движение со скоростью, большей, чем скорость света. Нияз при этом описал мне известный, как оказалось, парадокс гильотины, к которому он сам почти пришел в детстве, наблюдая за процессом стрижки овец. Я же всю жизнь считал (как и большинство людей, знакомых с теорией относительности лишь поверхностно), что такое движение невозможно. И вот лишнее доказательство постулата «век живи, век учись»…
В моей памяти он останется очень добрым человеком. Одна из последних наших с ним встреч состоялась под Новый год после его визита в костюме Деда Мороза в Онкологический центр, где он поздравлял с праздником пациентов. А о некоторых его добрых поступках, связанных с помощью иным коллегам, думаю, они помнят и по сию пору...
У нас с ним всегда были хорошие отношения, основанные, как мне кажется, в том числе и на взаимном уважении.