И на Тенистой улице я постою в тени...

До сих пор испытываю необъяснимое волнение, когда прохожу по ней или еду в автобусе по самой лучшей улице Уфы, улице Цюрупы. Лучшей потому, что я вырос на ней и на ней прошли мои самые лучшие годы детства и молодости. Весной через заборы свешивались ветки сирени, и от ее аромата можно было одуреть. Потом приходила пора черемухи и пионов. В каждом перенаселенном коммунальном дворе тогда еще сохранялись остатки старых дворянских и купеческих садов…
Не буду говорить про вечную молодость моей улицы, ведь все меньше на ней примет той моей жизни. Прямо скажем, что с названием ей не повезло, ведь до 17 года это была улица Телеграфная. Хотя на улице человеку по фамилии Цюрупа посвящена мемориальная доска напротив моего дома и целый памятник около стат-
управления. Был Цюрупа каким-то наркомом в правительстве после 17 года.
…По весне улица утопала в грязи. Потом тут бурно начинала расти трава и хозяйки выгоняли пастись коз. На мощеной Чернышевской были водосбросные канавы, а вот улице Цюрупы повезло меньше. Особенно глубокие лужи были на перекрестке с улицей Сталина (теперь Коммунистическая). На месте нынешнего сквера Маяковского по весне было целое озеро. Скажешь кому, что на этом озере я был капитаном судна из калитки от ворот – не поверят. Но это правда. И все весенние каникулы центром притяжения для нас была эта громадная лужа. Мы – это три друга: я, Женя Баранов да Миша Корнилаев. Впоследствии на пригорке, напротив будущего сквера построили павильон для отдыха трудящихся «Чудесница» с водами и недорогими напитками. Загородили все это счастье алчущих уфимцев высоким плакатом. На нем красивая женщина на фоне синего моря и парусника расплывалась в белоснежной улыбке и убеждала, что она в сберкассе денег накопила и путевку на курорт купила.
Мы все жили в одном дворе. Каждый день заходили друг за другом и шли в новую тридцать девятую школу, что высилась за музеем Ленина. На перекрестке Достоевского и Цюрупы стоял большой одноэтажный дом буквой Г. Там по стороне, обращенной к школе, пекли пряники, а со стороны Цюрупы разливали какое-то вино. Мы застревали около окон, где пекли пряники, и нам почти всегда доставалось по теплому угощению. Но пряники пряниками, а в школу мы всегда успевали. Центрального рынка тогда еще не было, на его месте располагалась ветеринарная больница с коровниками и конюшнями.
Зимой мы вместе заливали во дворе маленький каток и катались на нем до тех пор, пока от мороза не начинало сводить коленки. Конечно, играли и в войну. Понятно, что «фашистами» никто быть не хотел, поэтому уговорились изображать лютого врага по очереди. Мама моя, учительница, была бесплатным репетитором для моих друзей и всех соседей школьного возраста из нашего двора. Наша новая школа уже тогда старалась стать необычной среди обычных уфимских учебных заведений. Даже оперу «Гуси-лебеди» силами учеников поставили! Мы пели в хоре и, как я помню, все время боролись за мир, собирали металлолом и макулатуру. Боролись поочередно то за мир, то за чистоту в микрорайоне. Выписывали детские немецкие журналы «АБЦ цайтунг» и «Ди Троммель» из ГДР. Однажды в журнале опубликовали выкройки немецкого сельхозсамолета «Бригадир», очень похожего на наш «кукурузник» АН-2. Его надо было по указаниям в тексте вырезать (а указания сначала еще надо было перевести на русский!) и последовательно, по шагам, склеить. Правильно склеенный самолет оценивался учителем немецкого пятеркой. Этот бумажный «Бригадир» потом висел у меня дома лет десять…



Мы жили в доме, ранее принадлежавшем крупному купцу Федорову, который разделили на шесть квартир - жутко неудобные, хоть и большие, но с темными комнатами. Расположенные во дворе каменные склады-сараи купца тоже стали очень плотно заселенными коммунальными квартирами. Все это было в двух минутах ходьбы от главной улицы - Ленина. Примета того времени - громадное количество сараев, в которых все припасали дрова, так как газа еще не было.
Летом хозяйки выносили на крылечки керосинки, керогазы, и, проходя через двор, можно было узнать, у кого сегодня что будет на обед и ужин. Готовка еды не мешала неспешному женскому диалогу. Почему-то часто жарили на громадных сковородках камбалу. Наверное, рыба эта была в свободной продаже и недорого стоила. Периодически по двору разносился клич: «Под гостиницей (в гастрономе под гостиницей «Башкирия») выкинули колбасу!» Мгновенно бросались все другие дела и делом первостепенным становилась добыча колбасы. Тем и жили, что периодически где-то что-то «выкидывали». За забором в соседнем таком же перенаселенном коммунальном дворе рос наш общий друг Рустем Губайдуллин, впоследствии профессор Института искусств, знаменитый пианист. Брат его, Роберт, тоже стал знаменитым пианистом, профессором Загребской консерватории в Хорватии. Недавно, к сожалению, Роберта не стало. На нашей же улице выросла и состоялась как ученый и врач, доктор медицинских наук, профессор-невролог Лиля Бареевна Новикова.
Центром притяжения, конечно, являлся Центральный рынок - громадный, хоть и одноэтажный (на его месте позже был построен авиационный институт). Рынок имел четыре выхода: на трамвайное кольцо у нынешнего Гостиного двора, на Коммунистическую, на Карла Маркса и Пушкина. Со стороны Коммунистической, около корпусов швейной фабрики «8 Марта», стояли ряды для торговли пирожками с ливером. При копеечной цене они были душистыми и очень вкусными, мимо них невозможно было пройти! Тут же находилось еще одно «злачное» место – манеж для мотогонок по вертикальной стене. Не помню, сколько стоил билет, но когда мама посылала за картошкой, из денег незаметно выкраивались нужные несколько копеек, и вот ты уже на балконе маленького цирка, где вопреки законам гравитации отважный мотогонщик, отпустив руль, на громадной скорости летает по вертикальным стенам. Здесь же был деревянный фотопавильончик с бессменным фотографом, нашей соседкой по Цюрупы тетей Шурой Бронфман. Она всю жизнь бесплатно фотографировала всех нас. Благодаря ее волшебной фотокамере, мы остались запечатленными в наших семейных альбомах в разных порах жизни.
Главным вечерним развлечением у части населения двора было лото или игра в подкидного дурака. Все игры были на деньги. И я с завистью смотрел на нашу дворницу тетю Мотю, которая за вечер выигрывала целую пригоршню монет…


А потом вырос красавец-кинотеатр «Родина», где мы впервые увидели роскошь всех кафельных коммунальных удобств. Входной билет на первый сеанс стоил копейки, и мы не пропускали ни одного воскресного утра, чтобы нашей дружной троицей не сбегать в кино. Слева у входа стоял автомат с одеколоном, который за 2 копейки поливал всех желающих. Мы поливались так щедро, что после киносеанса от наших ароматов лошади перебегали на другую сторону дороги.
На месте нынешнего банка, что за памятником Дзержинскому, стояла Гарнизонная баня - громадное трехэтажное строение, где в пяти отделениях (трех мужских и двух женских) мылся центр Уфы. И здесь поставили первые автоматы с газированной водой! В баню уходили на целый день, потому что очереди были громадные. Мы копили всю неделю медяки и в банный день отрывались, что называется, по полной: три копейки – стакан ледяной газированной воды с сиропом,
1 копейка – стакан воды без сиропа. Гарнизонная баня была огромной, так как был большим и сам гарнизон, который занимал целый квартал (казармы школы авиационных специалистов сегодня тихо догнивают свой век на Карла Маркса). Для гарнизонных в бане было специальное отделение.
Местом для вечерних гуляний был «Брод» (сокращение от «Бродвей») - участок улицы Ленина от Чернышевского до парка Матросова, который в те времена был роскошным сиреневым садом. Надо ли говорить, как он был популярен! Гуляли в обуви «со скрипом»: сапожники при шитье обуви клали в подошву какие-то щепочки, и она при ходьбе вкусно поскрипывала. У входа в парк справа стоял летний деревянный кинотеатр, а в глубине, ближе к улице Тукаева, была одна из главных танцплощадок Уфы, утопающая в зарослях сирени и жасмина. Чуть пониже того места, где сейчас стоит типовое здание правительства, собирался цирк-шапито. Мы с ужасом наблюдали, как по доскам через борца Плясулю переезжает грузовик ЗИС - 5! Фамилии мы запоминали с афиш. А еще артист без рук стрелял ногами по мишени и всегда попадал в десятку. Цирк-шапито стоял на высоком берегу в Архиерейке, здесь же была детская больница. Вниз к реке Белой вела лестница в 276 ступеней с романтическим названием Местные Дубнячки.
До того как построили кинотеатр «Родина», мы ходили в «Октябрь», на месте которого потом возвели безликую гостиницу «Агидель». И там же, рядом, стоял дом радиокомитета, в котором родился и жил художник Нестеров. Увы, потом все было снесено и порушено…
Вечером все гуляли мимо кинотеатра, в котором перед киносеансом играла тапер. На улицу выходила открытая зарешеченная дверь, и все прохожие могли слушать музыку. Позже в фойе играл оркестр, который потом перешел в «Родину».
Достопримечательностью нашего квартала был дом номер 55 именитого дореволюционного архитектора Простева. Доказательством знаменитости этого уфимца было частое упоминание его фамилии в «Губернских ведомостях». Помню, ежедневно отсюда гражданин непонятных лет в длинном пальто и шляпе уходил куда-то на службу и возвращался в четверть седьмого в свой особняк с садом. Скорее всего, он служил в Башпроекте в районе нынешней Гостинки, на третьем этаже углового здания, где находится книжный магазин «Знание» (Блохинский книжный магазин). Другой достопримечательностью была двухэтажная деревянная школа №21. В нее мы старались просочиться в день выборов, здесь обычно показывали бесплатно кино - часто это был старый фильм «Аршин Мал алан» с Рашитом Бейбутовым. Конечно, одним из любимых мест летнего отдыха был «Лунный» - так мы все называли неоднократно переименованный властями городской сад Луначарского, который находился за 18-й школой, угловым зданием на Пушкина. И еще жив был деревянный летний театр с тремя ярусами, который в прошлом веке варварски сломали (теперь там «радует» глаз офис нефтяной компании). Достопримечательностью «Лунного» был уютный пруд с лодками, а также парк аттракционов с самолетами и качелями. А еще была летняя веранда с хорошей библиотекой. Сад был тогда побольше, у него еще не оттяпал участок по Фрунзе для своего нового корпуса кабельный завод. И, конечно, в этом саду находилась популярная танцплощадка с классической парковой раковиной с пианино для концертов на открытом воздухе (совсем как в «Покровских воротах»!). Нам, не искушенным в высотах искусства, все здешние концерты казались такими же великолепными, как передаваемые по радио выступления из Колонного зала!
На четной стороне улицы, где шли пятидесятые номера, жил внутри квартала первый секретарь обкома КПСС Зия Нуриевич Нуриев. Не помню про охрану, но помню, что высокопоставленный государственный деятель отнюдь не старался быть среди жителей главным. Обычный одноэтажный дом внутри квартала, из которого утром он тихо выезжал на работу… Не помню, чтобы гаишники перекрывали движение других машин. А его сын Вилька был заядлым голубятником, по вечерам можно было видеть, как он, стоя на крыше, выпускал свою стаю, свистел и махал погонялом.
Еще одной достопримечательностью был дом красивой архитектуры №9, в котором располагалась партийная школа. Старожилы рассказывали, что в нем был первый институт Уфимской губернии, учительский. Неподалеку жил и первый его директор по фамилии Лисовский. Но это было до нас.
Я вспомнил про свое детство, потому что хотел вспомнить моих дорогих друзей-соседей. Многих давно уже нет. Это как мой долг перед ними. Когда я прохожу мимо того места, где стоял наш дом, мне кажется, что сейчас под свист безымянного голубятника взлетят над крышами стаи красавцев турманов, а мы, три друга - я, Женя Баранов и Миша Корнилаев – времени вопреки в ветреный сентябрьский день с крыши флигеля тети Шуры Бронфман запускаем самодельных воздушных змеев. Нам тогда казалось, что мы будем всегда…