ДЕТИ БЛОКАДНОГО ЛЕНИНГРАДА

Сегодня вся Россия отмечает 82-ю годовщину начала блокады Ленинграда. Подвиг защитников Северной столицы навсегда вошел в летопись Великой Отечественной войны как образец беспримерного мужества духа и несгибаемой веры в Победу. И исходя из этой же непоколебимой веры, в тыл в первую очередь эвакуировали детей — ведь именно им предстояло строить будущее после освобождения Родины. Рано повзрослевших малышей-блокадников принимала вся наша необъятная страна, и Башкирия не стала исключением: в Уфу и другие города республики их приехало несколько тысяч. И дети эти оправдали надежды: многие из спасенных малышей в послевоенное время выучились, стали уважаемыми достойными людьми и принесли немалую пользу Отечеству. Один из них — Гоерун Качперунович Аязян, прибывший вместе с отцом и бабушкой из Ленинграда в Туймазы в июле 1942-го. Никто из них тогда и вообразить не мог, что мальчишкой Гоерун будет пить чай вместе с легендарным Степаном Кувыкиным, чьим именем назовут улицу в столице республики, а через десятки лет его студентом станет будущий Премьер-министр Башкирии Марат Миргазямов.

Вообще, совпадений и невероятных стечений обстоятельств в биографии Гоеруна Аязяна было немало. И первым из них стала его дата рождения – 10 января 1940-го. В тот день в 1916-м почти четверть века назад генерал Юденич брал штурмом Эрзерум, принадлежавший тогда Турецкой Армении. В этом городе родился и жил кузнец Степан Аязян вместе с сыном Качперуном. Впрочем, тогда их фамилию армянские дашнаки почему-то записали как Аязьянц. Качперун закончил третий класс церковно-приходской школы, когда началась Первая мировая война. Русская и турецкая армии сражались за город с переменным успехом, а в 1915-м армяне пережили массовые репрессии со стороны турок. Из многочисленной родни Аязянов спастись удалось немногим.
– Отец рассказывал, что османы на воротах армянских домов оставляли приказ: данной семье явиться по такому-то адресу для эвакуации, – вспоминает
Гоерун Качперунович. – По прибытии по указанному адресу людей просто вырезали...
Но мастеров-ремесленников турки старались не трогать, а еще Аязянам помог выжить случай: Степан как-то спрятал у себя раненого турецкого полковника, супруга кузнеца его подлечила, и военный чин впоследствии защитил приютивших его армян. По другой версии семейного предания, помогли связи Софьи Степановны, бабушки Гоеруна – она была знахаркой и сумела вылечить дочь главного эрзерумского полицмейстера, случайно заметив у той признаки опасного заболевания во время визита в общественную баню. Высокопоставленный полицмейстер-турок оказался человеком благодарным...
– Мой отец как коммунист иногда поругивал бабушку за ее ремесло, время было такое, – улыбается Гоерун Качперунович, – но факт в том, что даже в эвакуации к ней приходили многие, и она никому не отказывала в лечении хворей, переняв эти умения у старой целительницы.
Во время Гражданской войны они долго скитались по Северному Кавказу, казаки научили Качперуна курить и разговаривать на русском языке. В 1925-м семья Аязянов обосновалась в Ставрополе. Качперун Степанович поступил в профтехшколу, основанную советской властью в 1920-м на базе бывшего Михайловского ремесленного училища, где специализировался на кожевенно-обувном деле. Параллельно брался за любую работу, одно время даже служил суфлером в армянском театре, возил продналог в Ленинград, а после смерти отца в 1927-м окончательно перебрался с мамой в город – колыбель революции.
– В семейном архиве сохранилась справка, выданная отцу в НКВД по Ленобласти, где черным по белому написано, что он бывший турецкоподданный, – смеется Гоерун Аязян. – А посему уверяю вас, что Ильф и Петров придумали свой образ не на пустом месте, я всегда шучу по этому поводу.
В Ленинграде Качперун устраивается закройщиком на обувную фабрику Управления ускоренной подготовки кадров. Потом становится старшим инструктором фабзавуча имени Ильичёва и переводится на фабрику «Пролетарская победа» №2, затем – в Ленинградский промыслово-кооперативный союз по ремонту обуви, а с началом войны возглавляет правление артели «Приморский обувщик», которая работает на нужды фронта.
В 1939-м он женился, а за год до начала войны родился Гоерун.

А это он маленький с мамой.

«Мы жили на Петроградской стороне, по адресу: улица Зеленина, 25. Но воспоминания о начале блокады у меня остались самые смутные, ведь я был еще крохотным, – вспоминает Гоерун Качперунович. – Хорошо помню объявление по радио: «Внимание, граждане, воздушная тревога!» А еще отец рассказывал, что я четко угадывал самолеты – наши или вражеские, он рассказывал впоследствии: «Бабушка хватает тебя, чтобы бежать в бомбоубежище, а ты поднимаешь руку и говоришь: «Нет, это наши!» Детские уши очень чувствительны… Уже после войны отец поделился историями про случаи людоедства и про попытки воровства на фабрике. «Несуном» оказался неприметный мужичок, приходивший на работу в ботинках не по размеру с огромными загнутыми носами. Оказалось, туда он прятал стельки. Пытались склонить к воровству материалов и грабежу продскладов и самого отца… Помню и пароход, который по Ладоге доставил нас к станции Подрезово, откуда мы эвакуировались. И темную воду, в которую папа выкинул ковер – сказали, что лишний груз...»
В 1942-м их семью, как имеющую двух иждивенцев, эвакуировали в Башкирию. Мама Галина Васильевна к тому времени пропала без вести во время поездки к родственникам в Краснодар, и 20 июля 1942 года в поезд «Ленинград – Ишимбай» они сели втроем – Гоерун, отец и бабушка. Но до Ишимбая они не доехали, сойдя в Туймазах. Качперун Аязян должен был вернуться обратно в Ленинград, но по решению обкома партии он как опытнейший производственник возглавил в Туймазах артель «Броневик», в которую вошли местные предприятия и кустарные промыслы: все работали на фронт, шили телогрейки и шубы для бойцов, а в декабре 1944-го Аязян стал директором швейной мастерской. Уже после войны под его руководством построят швейную фабрику, директором которой он проработал 25 лет до выхода на пенсию в 1972-м.

«Конечно, в тылу было легче, страшного голода не помню, – рассказывает Гоерун Качперунович. – Я собирал шампиньоны недалеко от дома, и бабушка жарила их; бывало, что мы по несколько дней вымачивали закаменевшую головку сыра, чтобы разделить ее. Не забуду того, как стоял в очереди за мослами, из которых получался вкуснейший бульон. А как-то я нашел винтовку в окопах времен Гражданской войны, отец ее, конечно, отобрал. Хорошо помню, как разгружали двухосные английские «Шевроле» и трех­осные американские «Студебеккеры» для нефтяников. А еще я видел пленных немцев, отец нанял их распилить дрова. Уже после расчета мы обнаружили, что те схалтурили – второй ряд поленницы оказался нетронутым. Отец нашел этих пленных и заставил доделать работу. Когда провели электричество, я на радостях делал уроки на полу: лежишь, и всё видно – совсем не так, как при тусклой керосинке! У меня сохранились похвальные грамоты с портретами Ленина и Сталина. И навсегда в памяти осталось то, как радовались и обнимались люди, когда из репродукторов прозвучало объявление о нашей Победе! И как плакал наш завуч, когда узнал о смерти Сталина, тоже помню…»
Отец Гоеруна дважды пытался вернуться в Ленинград. Но в 1944-м ему не разрешили оставить оборонное предприятие, и лишь после войны он побывал в их бывшем доме и, найдя его разоренным (пропали даже дневники со времен Эрзерума), решил не начинать все сначала, а вернуться в Башкирию – в Туймазах он уже был уважаемым человеком. К нему в дом приходил и Степан Кувыкин, который, будучи в те поры председателем Совнархоза, поддерживал отношения с Аязяном. Дружил Качперун Степанович и с директором «Башнефти» Пелевиным, секретарем обкома Ждановым, ставшим впоследствии заместителем министра по кадрам Миннефтепрома СССР.




…После войны Гоерун окончил школу с двумя четверками (принципиально отказавшись от золотой медали из-за отмены права поступления медалистов вне конкурса) и, сдав все экзамены, поступил в Уфимский нефтяной институт на механический факультет. У Гоеруна было право свободного посещения, и, будучи еще студентом, по просьбе декана он стал преподавать в вечерней школе. По окончании института Аязяна оставили на кафедре автоматизации, затем он защитил кандидатскую диссертацию. Параллельно Гоерун Качперунович прошел курс математики в Башкирском государственном университете. Последние четверть века служил профессором Уфимского государственного нефтяного технического университета, вел курс «Теория автоматического управления» и другие дисциплины. За годы работы подготовил нескольких кандидатов наук, его студентом был и будущий Премьер-министр Башкирии Марат Миргазямов. Гоерун Аязян сумел выжить в лихие 90-е, разработал и внедрил с коллегами и учениками в производство множество уникальных научно-технических проектов для нефтехимической промышленности республики и всей страны, удостоившись похвалы самого Мидхата Шакирова, первого секретаря Башкирского обкома КПСС.
«Наш поток вообще был очень сильным, – с гордостью рассказывает Гоерун Аязян. – Мои сокурсники, с которыми мы жили в одной комнате, впоследствии стали достойнейшими людьми. Юрий Лыткин – главный инженер в Надыме, братья Шмелевы, старший был гендиректором «Уралтрансгаза», младший – заместителем начальника предприятия «Комнефтепродукты» Литвы, советником главы Афганистана Наджибуллы по нефти и газу. Еще Владимир Костин, двукратный чемпион Башкирии по футболу, работал и в Иране, и заместителем начальника «Зарубежгазпром» в Москве, референтом в Правительстве Рыжкова, я бывал у него. А Фанис Исхаков был генеральным директором «Баштрансгаза», первым секретарем Октябрьского района Уфы и заместителем председателя Совмина РБ. Нет возможности упомянуть всех моих выдающихся одногруппников…»
Всего не перечислить, но самым ценным своим достижением Гоерун Качперунович считает встречу в стенах института с будущей супругой.
«Во время войны мы жили под Сталинградом и хорошо помним ту грандиозную битву, когда небо полыхало огнем несколько дней! – говорит Галина Николаевна. – А после войны я уехала в Уфу по совету ваших земляков, которые прибыли к нам строить нефтяной завод. Поступила в Уфимский нефтяной институт, где мы и встретились с Гоеруном: он – ленинградец, я – сталинградка. Я училась на курс младше, и он всегда помогал нам: мы вместе в общежитии готовили рефераты, Гоерун легко и просто объяснял непонятные вещи, особенно по математике, – с улыбкой вспоминает Галина Николаевна. – Он был «автоматчиком-механиком», а я – технологом, и как-то мой будущий муж даже проштудировал курс «Процессы и аппараты» только для того, чтобы растолковать мне сложнейшие нюансы. Я была потрясена его талантами!»
По окончании вуза Галина Николаевна работала в БАШНИИ НП начальником опытных установок, имеет множество наград. Вместе они воспитали сына Тиграна, назвав его в честь чемпиона мира по шахматам Тиграна Петросяна (шахматы – еще одно увлечение Аязянов). Сын подарил им двух внучек, обе окончили школу с золотыми медалями и получили высшее образование в престижных университетах.
А в декабре нынешнего года Гоерун Качперунович и Галина Николаевна отметят «алмазную свадьбу» – 60 лет совместной жизни!..