Солнечная балерина

К столетию со дня рождения легендарной танцовщицы, педагога, заслуженной артистки РСФСР Тамары Худайбердиной

Тамара Шагитовна танцевала на уфимской сцене двадцать три года. Она выразительно воплощала лирических героинь – Одетту, Жизель – в классических балетах, но ее дарование ярче проявилось в стремительных, темпераментных партиях, и зрители больше запомнили ее как характерную танцовщицу.

– Душа ее лежала не к «голубым героиням», – вспоминала заслуженная артистка России Майя Тагирова, – а к ролям с драматическим началом, цельным натурам. Тамара любила образы с крепкой литературной основой – Зарема, Эсмеральда, Лауренсия... И работала над ними как никто: подолгу сидела в библиотеке, изучая костюм, обычаи той эпохи, воплощением которой становилась ее героиня. Читала не только произведения Пушкина, Гюго, Лопе де Вега, но и книги по истории страны, ее культуре... Готовилась не как танцовщица, осваивающая роль чисто технически, но как актриса, для которой в первую очередь важен характер героини. Ей это очень импонировало.
С ленинградской поры Тамара усвоила: мало продемонстрировать совершенную технику, нужно проникнуть в суть танцевального образа, оживить его. Ей нравилось передавать разные настроения своих героинь – и легкие, игривые, и грустные, трепетные… Начинала карьеру с танцевальных эпизодов в оперных спектаклях Кировского театра. И вообще всю жизнь с удовольствием танцевала в оперных постановках. Первая большая роль – Сванильда в балете «Коппелия». Раскрылось ее актерское дарование: сама придумывала выразительные, необычные мизансцены, которые, кроме нее самой, никто не мог исполнять.



Эту яркую, неординарную танцовщицу я успела увидеть на сцене. Правда, не в главной партии. Я приехала в Уфу в 1960 году, а Тамара Шагитовна уже в 1964-м завершила танцевальную карьеру. И в этом временном промежутке я попала на балет «Большой вальс» («Голубой Дунай») на музыку Иоганна Штрауса. Тамара Худайбердина исполняла вставной номер «Персидский марш». Это было настолько блистательно, что зал взорвался аплодисментами. Чувствовалась хорошая школа балерины, но пластичность, грациозность, артистизм – безусловно, божий дар. Зрители требовали повторения, и Тамара Шагитовна трижды выходила на бис. Видно было, что радость и восторг зрителей ей приятны, это ее вдохновляет. Вот такое яркое воспоминание подарила мне удивительная, талантливая, огненная танцовщица-актриса.
Когда я познакомилась с Зайтуной Агзамовной Насретдиновой, узнала, что она и Тамара Шагитовна неразлучные подруги с детских лет. Обе с благословения Файзи Гаскарова учились в Ленинградском хореографическом училище. Правда, Тамара попала туда годом позже, потому что мама и бабушка не хотели отпускать ребенка в далекий город. В интернате кровати Тамары и Зои стояли рядом, учились девочки у одних педагогов.
Своего знаменитого отца – видного государственного деятеля, писателя, публициста Шагита Худайбердина Тамара не запомнила. Ей было чуть больше года, когда он умер. Но воспитывалась в атмосфере почитания и обожания его личности и всегда старалась не подвести, быть достойной его памяти. Как отмечали родственники, Тамара лицом походила на отца – ну просто копия! А также унаследовала его твердый, целеустремленный характер. Природа же наделила ее грациозностью, искрометным, солнечным темпераментом, душевной щедростью и добротой. Солнечная! Она была такой и в жизни, и на сцене.
Когда началась Великая Отечественная, Тамара вместе с выпускниками приехала в Уфу, все военные годы работала наравне с профессионалами. Она стала первой исполнительницей главных партий в балетах «Зюгра» Назиба Жиганова, «Шахерезада» Николая Римского-Корсакова. Исполняла ведущие партии в балетах «Журавлиная песнь» Льва Степанова и Загира Исмагилова, «Красный мак» Рейнгольда Глиэра, «Лауренсия» Александра Крейна, «Эсмеральда» Чезаре Пуньи и в других спектаклях, в том числе оперных. После войны уже опытной артисткой балета уехала доучиваться в Ленинград. Заканчивала учебу у Марии Федоровны Романовой, замечательного педагога, матери Галины Улановой.
Вернувшись в Уфу, с упоением окунулась в театральную жизнь. Они с Зайтуной танцевали одни партии. Но были разные, потому что обе яркие, неповторимые, неординарные индивидуальности.




Расцвет творчества Тамары Худайбердиной приходится на 1948-1958 годы. В это золотое десятилетие она танцевала с ярким, утонченным Владимиром Григориным, который был не только партнером по сцене, но мужем, другом. Любимая роль – Зарема в «Бахчисарайском фонтане» Бориса Асафьева. Исполняла ее с неизменным успехом в течение двух десятков лет. Готовила партию во втором составе, в первом – Зайтуна. Но подруга внезапно заболела, и на премьере танцевала Тамара. Роль технически трудная, много стремительных вращений, прыжков, и это увлекало. Захватил и сам образ. Пушкинскую поэму знала наизусть. Интересно было передать накал эмоций – любовь, ревность, ненависть, страдание… И в последний раз, в 1964 году, она вышла на сцену в роли Заремы. Пожалуй, еще больше возможностей для самовыражения Тамара находила в народных танцах.
– Лучше Тамары никто их не исполнял, – рассказывала Зайтуна Агзамовна. – Взгляд, движение, поворот головы – все так изящно, нежно, благородно.
У Тамары был богатейший концертный репертуар. Файзи Гаскаров на нее специально ставил номера: «Муглифа», «Подарок», «У ручья»... Майя Тагирова, восхищаясь Муглифой Тамары Худайбердиной, писала: «В ней было и целомудрие, и кокетство. Всего в меру, удивительно, как она умела соблюсти этот баланс». У Тамары был замечательный индийский танец. В свое время в Калькутте она видела выступления танцовщиц, представительниц четырех стилей, и из этих движений уже в Уфе сама создала номер. И костюм придумала сама.
Балерина интересовалась искусством различных народов. Разучила и с блеском исполняла китайский, корейский, узбекский танцы. Ее «Цыганский танец» в опере «Русалка» приводил публику в такой экстаз, что его приходилось исполнять на бис.
Тамара Шагитовна была человеком щедрой души, не скупилась на время, добрые советы. Еще выступая на сцене, стала работать в Уфимском училище, затем институте искусств, с 1971-го преподавала на кафедре сценического движения УГИИ, с 1993 года – профессор. Она любила своих студентов, трогательно переживала за них. И студенты обожали ее – требовательную, но чаще – мягкую, добрую…
А еще у меня есть удивительная история, связанная с Тамарой Шагитовной. Благодаря ей, как ни парадоксально это прозвучит, я подружилась с интересным человеком – Анной Эвин Голеш. Она музыкант, живет в Израиле, года два-три назад откликнулась на мою публикацию в Фейсбуке о Тамаре Худайбердиной. Оказывается, Анна в 1970-е годы работала в Уфимском государственном институте искусств концертмейстером в классе нашей героини и поделилась воспоминаниями, бесценными фотографиями, некоторые из которых подарены и подписаны Тамарой Шагитовной.
– Любой шаг, поворот головы и в жизни, и на уроках с первого взгляда выдавал движения балерины, – делится Анна. – «Это у меня в крови» – говорила она. Мы много разговаривали – и об искусстве, и вообще о жизни. По молодости лет я тогда не осознавала в полной мере масштабов личности, но восхищение Тамарой Шагитовной я сохранила через годы и благодарю судьбу за подаренные мгновения. Благословенная память замечательному человеку, талантливой балерине и педагогу!
Так что звучит имя нашей славной героини за тридевять земель, за морями-океанами.




В 1998 году готовились отметить юбилеи двух замечательных башкирских балерин – Зайтуны Насретдиновой и Тамары Худайбердиной. Тамара Шагитовна поделилась со мной воспоминаниями о Зайтуне и Халяфе Сафиуллине, рассказала о ленинградской поре их жизни, много интересных подробностей и деталей я от нее узнала. И договорились встретиться еще раз, чтобы поговорить о ней самой и подготовить к юбилею материал. Но… не состоялось. В конце апреля Тамара Шагитовна внезапно ушла из жизни. Помню, как тяжело переживала смерть подруги Зайтуна Агзамовна, долго не могла прийти в себя.
Теперь и Зайтуны Агзамовны нет… Но ничто, даже смерть, не способно затмить то, что сделали эти легендарные женщины.