ГАСТРОЛИ

Сердца их полны рассвета

За покатым помостом, уходящим в глубину сцены, зияет темнеющая пустота. Но вместе со всеми, кто идет по его краю, рискуя сорваться вниз, нам, зрителям, хочется верить, что там – небосклон, горизонт, поле… Жизнь…
А здесь, на переднем плане идет война. Война, у которой нет срока давности…
Абхазский государственный драматический театр имени Самсона Чанба – главный драматический театр Республики Абхазия и народный артист Абхазии Валерий Михайлович Кове обратились к малоизвестной в России пьесе знаменитого польского драматурга Славомира Мрожека «Пешком». Потому таким резонансным, таким неожиданно встревожившим умы и души и оказался спектакль, с которым гости из Сухума гастролировали несколько дней назад на сцене Башкирского академического театра драмы имени Мажита Гафури.
В основу пьесы Славомира Мрожека лег подлинный факт его автобиографии. В 1945 году после отступления немцев из Польши ему, четырнадцатилетнему мальчишке, пришлось вместе с отцом отправиться на поиски матери. Их путешествие из одной деревни в другую, по бездорожью, через тьму и опасности было полно физического и экзистенциального страха. Потому в пьесе, написан-ной много лет спустя, в начале 80-х, автор дает точные отсылки к месту и времени действия.
Спектакль Валерия Кове – вневременной. Весь, от начала и до самого финала, он пронизан личностной, исповедальной интонаций, ведь маленькой Абхазии, пережившей годы и годы страданий и лишений, война знакома не понаслышке, и мотив возвращения – к мирной жизни, к родному очагу, к самим себе, своей идентичности – звучит особенно пронзительно. Вторая мировая война здесь становится лишь одной из многих-многих других. Не важно, всемирное ли это противостояние или борьба за жизнь неболь-шого народа на крохотном клочке земли – масштаб человеческой трагедии всегда постоянен.
Эту отстраненность задает пролог, в котором еще незнакомый нам герой читает строки блоковской «Клеопатры». И из них особенно остро врезается в сознание: «…была царицею в Египте. Теперь – я воск. Я тлен. Я прах…» А вспомнит ли кто-то тех, чьи тела проносят процессией в деревянных гробах и кому отдают холостыми выстрелами последние почести солдаты?.. Что останется от безымянных Отца, Сына, Учителя, Дамы, Бабы, Девушки, бредущих пешком дорогами войны, близкой к своему завершению, но еще ощущаемой каждой клеточкой их измученных тел?..
«Пешком» – это спектакль-притча. Потому рассказчик становится одним из героев – Сыном, прообразом которого и был сам Мрожек. Актер Бенар Кове играет не возраст, а состояние. С подростковым любопытством он крутит в руках подобранный артиллерийский снаряд, не задумываясь о возможных страшных последствиях. Не понимает, как заговорить с незнакомцем – молчаливый, повернувшийся к ним спиной, в небрежно накинутой солдатской шинели, этот случайный встречный может оказаться русским, немцем или просто бандитом, что в данной ситуации совершенно равнозначно: каждый из них несет сейчас смертельную опасность для беззащитных путников. И эта короткая сцена отсылает нас к философу Жан-Полю Сартру с его философией Другого, через которого мы познаем себя.
Вообще, в этом спектакле так много параллелей и ассоциаций, что их с лихвой хватило бы ещё на несколько постановок. При-чина тому и в многослойности, сгущенном символизме пьесы Мрожека, и в глубине режиссерского взгляда на театр, на мир, на человека.
Отец – заслуженный артист Республики Абхазия Теймураз Чамагуа по-мужски скупо приобнимет Сына, онемевшего от встречи со Смертью – тот, к кому они только что искали подход, оказывается мертв, и привычным жестом погонит его вперед.
А перед нами предстанут другие странники. Склонившись под тяжестью чемоданов и саквояжей, медленно ступая, бредет Дама, волоча за собой сани с сидящим на них обездвиженным стариком. Актриса Гунда Ажиба играет свою героиню полной невероятного достоинства, остающуюся женственной даже в таких обстоятельствах. Элегантно наброшенный на согбенные плечи лисий воротник – может быть, все, что у нее осталось от довоенного быта. И ни секунды не раздумывая, она отдаст его торговке в обмен на бутыль самогонки – единственного средства, которым можно будет обеззаразить рану Суперия. А он, к слову, совсем не ласков, а порой и откровенно груб с нею, но разве это имеет значение, когда речь идет о жизни и смерти?
Суперий в исполнении народного артиста Республики Абхазия Кесоу Хагбы – пожалуй, одна из самых мощных актерских работ спектакля. Он знает, что обречен: с гниющей, перевязанной до колена бинтами ногой человек долго не протянет. «Сколько весит эта падаль? Сколько весит человеческая голова, рука, нога?» – вопрошает он. Человек, некогда считавшийся мерой всех вещей, здесь, в этой военной реальности, становится лишь набором составных частей…
Но Суперию дано сохранить в себе силу духа. Потому именно он не побоится бросить вызов явившемуся Поручику Зеленскому (его играет актер Гарри Аджинджал) и его спутнику Дылде (заслуженный артист Республики Абхазия Лаврик Ахба): сыграв на опережение и представившись генералом, он не дает начаться скандалу в спонтанном лагере беженцев.
Здесь, в ожидании поезда (почти как у Беккета в ожидании Годо), на нескольких грубых скамейках они будут дремать и вести беседы. Доберутся сюда и Баба с беременной дочерью. Заслуженная артистка Республики Абхазия Тамара Гамгия укутана платком, на ногах – грубые солдатские башмаки. Промышляет тем, что приторговывает в пути, кормится войной, как и брехтовская Анна Фирлинг, знаменитая Мамаша Кураж. В детской коляске, которую с трудом толкает перед собой Девушка (актриса Эсма Квициния), пока лежит то, на чем можно заработать на возвращение: сало, самогон, выменянные у случайных встречных вещи. Места ребенку пока нет.
Рядом на скамейке расположился Учитель (актер Адгур Малия). Вступающий в мелочные споры, которые кажутся ему значительными, он тоже несет в себе боль: за полчаса до начала войны его жена ушла к другому, так что возвращаться ему некуда.
Поезд, которого они так долго ждали, окажется лишь миражом. Зато выполнит свою миссию пришедший слепой Скрипач – сыграет мелодию любви, и в ночи уведет за собой Суперия: пора! Неторопливо оглядит герой Кесоу Хагбы спящих и уйдет в небытие, унося с собой тихую скорбь по этому, пусть и несовершенному, миру.
Миру, где идет война, где вырастают дети, и Сыну становятся невозможно малы его ботинки. Отец молча снимает свою обувь и отдает ее выросшему ребенку. Сын встает впереди, и уже он поведет за собой Отца – в этом логическом перевертыше и заключается величайшая мудрость жизни.
Но Славомир Мрожек не был бы собой – авангардистом, тяготеющим к символизму, если бы написал просто бытовые сцены. Потому в финале этой истории границы бытия и небытия размываются. Навстречу оставшимся здравствующим героям идет Суперий, ведущий под руку саму Клеопатру (актриса Кристина Цымцба). И вдруг разгорается сцена ревности, устроенная Дамой. А Учитель продолжает философствовать о новом укладе…
И начинает звучать прекрасная музыка Нино Рота, унося нас в мир великого Федерико Феллини. И в этом духе карнавала сплетаются слезы и смех, реальность и иллюзия, память и фантазия, жизнь и смерть с неизменным торжеством жизни, которое и утверждает режиссер Валерий Кове.
И детская коляска, освободившись от всего земного скарба, взмывает над сценой – словно колыбель мира. Перед новой жизнью, которая вот-вот затеплилась в ней, расступается тьма, и сердца пилигримов наполняются светом.