Айгуль АХМЕТШИНА: «Кроме таланта должны быть трудолюбие и капелька удачи»

Имя меццо-сопрано Айгуль Ахметшиной ярко сверкнуло минувшим летом на Зальцбургском фестивале, где певица дебютировала в концертном исполнении оперы «Капулетти и Монтекки» Беллини в партии Ромео. В минувшем сезоне ее и без того разнообразный репертуар пополнился партиями Шарлотты в «Вертере» Массне и Елизаветы в «Марии Стюарт» Доницетти. Двадцатисемилетняя уроженка башкирского села Киргиз-Мияки рассказала обозревателю «Музыкальной жизни» Владимиру Дудину о том, как добралась до Лондона, откуда и начала свой звездный путь в мире оперы.
– Я знаю Вас только по записям, в живых спектаклях и концертах слушать, увы, не довелось. Но очень захотелось познакомиться с Вами, узнать о феномене стремительного международного успеха.
– Запись, к сожалению, не передает полностью звучание моего голоса. Мне многие говорят, что в реальности я звучу лучше. Не могу слушать свой голос в записи, это непростое испытание. Мы с коллегами иногда обсуждаем то, что есть голоса, которые в записи звучат лучше, чем в зале, а есть те, кто в зале звучит превосходно, а на записи – отвратительно. Очень сложно понять, где правда, пока не услышишь вживую.
– Живое звучание, бесспорно, не сравнить даже с самой идеальной записью. Да и присутствие публики важно не столько для полноты впечатлений, сколько для эффекта сопричастности. Без публики в зале пропадает триединство «музыка – исполнитель – слушатель».
– Для артистов слушатели не менее важны. Петь в пустом зале – малоприятный опыт. Мы участвовали в Ковент-Гардене в прямой трансляции концерта. Нас тогда еще и поставили на расстоянии друг от друга, убрали весь партер, в яме был оркестр, в ложах и на балкончиках – артисты хора, а мы, певцы, оказались одни на огромной сцене… После выступления в зале воцарилась гробовая тишина, под «аккомпанемент» которой мы молча уходили со сцены. Вот так жить не хотелось бы.
– Да здравствует опера, которая в пандемию противостояла одной беде, сейчас – другой, оставаясь островом объединения музыкантов, оплотом международности, во всяком случае, в Европе, где без певцов из России сегодня не обходится почти ни один значимый проект!
– Недавно, когда я была в Зальцбурге, обратила внимание, как много русских певцов участвует в разных премьерах. Да и куда бы ни приехала, везде встречаю коллег, которые добираются всюду вопреки логистическим сложностям. Опера без русских артистов в Европе не может справиться.
– Как думаете, почему?
– В России все-таки довольно хорошая школа, много прекрасных певцов от природы, таланты не переводятся, продолжают рождаться гении. Но в России и конкуренция очень высокая, сложно выбиваться в люди. Наверное, благодаря этому мы и проходим очень серьезную школу выживания, когда тебе нужно всегда быть и вокально, и актерски, и сценически подкованным. У российских артистов есть выносливость как психологическая, так и физическая. И я бы добавила, что душа у нас все-таки глубже. Мне кажется, артисты постсоветского пространства глубже чувствуют.
– А что с европейцами?
– И там очень много хороших артистов с хорошими голосами. Понятно, что никто не идеален, как говорится в фильме «В джазе только девушки», Nobody is perfect. У кого есть стремление точить нюансы, избавляться от изъянов, те продвигаются, но есть те, кто выстреливают со своим «большим комплексом», а потом быстро «забивают» на свое развитие и вскоре заканчивают карьеру. Всюду проблема с педагогами, которые помогли бы направить голос в правильное русло и сохранить его. Плюс индустрия довольно жесткая. Она и была жесткой, но становится еще жестче в том плане, что всех можно быстро заменить. Если быстро не схватываешь, не вынослив, легко слететь с радара и с пути, а вернуться в эту колею потом сложнее. Но было бы желание, можно постараться.
– Чувствую, Вы получили большой опыт…
– Да, все-таки уже седьмой сезон в Европе. Парадокс в том, что есть огромное число артистов, которых я очень уважаю, мне нравится, как они поют, но у них почему-то не клеится карьера. У них есть и хорошая сценическая подготовка, они харизматичны и поют хорошо, но что-то одно в их комплексе не цепляет, им трудно найти работу, агентов. А есть те, у которых нет ни того, ни другого, но они всюду поют. Нет единого рецепта успеха, есть лишь идеал, к которому каждый стремится своим путем. Все ждут магического щелчка, по которому все получится, а такого не бывает. У каждого свое время. Люблю повторять, что никогда не поздно и никогда не рано. Главное – не сдаваться, как в любой другой профессии. Проблема искусства в том, что у нас может быть как короткая карьера, так и очень долгая. Это как русская рулетка: либо выстрелит, либо нет. Я философски ко всему отношусь. Но в моей карьере не обошлось и без общения с психологом.
– Вы на моем веку первая певица, которая упомянула психолога. Расскажите, как это было?
– Первый опыт был, когда я приехала в Молодежную программу Ковент-Гардена, оказавшись самой юной участницей, когда-либо принятой туда. Приехала совсем без знаний языка, ни слова не говорила на английском, кроме «Hello, my name is Aigul», а дальше Google translate в помощь – везде ходила с телефоном и переводила. Я ни разу до того не была за границей, если не считать краткого выезда с хором на фестиваль когда-то давно. С первого же дня в Лондоне началась репетиция сокращенной версии «Кармен» в постановке Питера Брука. Я никогда не пела на французском, не понимала, как устроен театр. За плечами был лишь колледж в Уфе. Но самой первой партией стала Золушка из одноименной оперы Россини на маленьком фестивале во Франции. Никогда не забуду, как мы ее учили. Каждый день с педагогом я по шесть часов со слезами впевала колоратуры, которые, казалось, никогда не выучу. Словом, страхов оказалось очень много. Я каждый день хотела собрать чемодан и уехать. Но в России, где мне, девочке из маленького городка, которую знать никто не хотел, очень много отказывали, я получила суровую школу выживания, попадая на перепутье, когда думалось, может, у меня действительно недостаточно таланта, раз все так говорят. В Лондоне с психологом можно было обсуждать все что угодно – и проблемы, и как подготовиться к роли, снять стресс.
…Мне известно, что многие европейские артисты перед спектаклями настраиваются со своими психологами, ментальными коучами, что для меня уже слишком, все же нужно учиться самостоятельности. В Молодежной программе нагрузка была действительно сумасшедшая, мне было очень сложно. Я приходила в театр к восьми утра и уходила заполночь. Надо было проходить и языковой барьер. В первые полгода я взяла три языка: итальянский разговорный и певческий, английский разговорный и французский певческий. Надо было успевать готовиться ко множеству концертов, мероприятиям со спонсорами, учиться общаться. Очень много молодых артистов после Молодежной программы отказались заниматься этой профессией. Из сотни артистов остались единицы, продолжившие карьеру артиста. Я получила сильную закалку.
– Кто Вас отправил в эту программу?
– Все решил случай. Я не поступила в «Гнесинку» и оказалась в раздумье, чтобы поменять профессию, выбирая между журналистикой, психологией и другими вариантами. И в этот непростой момент я попала в аварию, после которой нужно было восстанавливаться. Пропустила все дедлайны по поступлению в университет. И вдруг мне позвонили из конкурса New Opera World и пригласили принять участие в старшей группе. Я участвовала в нем, но в младшей группе, тогда же познакомилась со своим будущим агентом. Я отказывалась, говоря, что после аварии потеряла голос. Но мой педагог заставила меня туда поехать: «Раз зовут, надо ехать». Я поехала с невосстановленным голосом, спела Una voce poco fa из «Севильского цирюльника» Россини, познакомилась с кастинг-директором Молодежной программы, который и пригласил меня в Лондон на прослушивание сразу на второй тур. Через какое-то время я узнала, что мой менеджер договорился с конкурсом пригласить меня снова. И все закрутилось.
– Для оперного певца важно быть услышанным, понравиться кому-то, кто поддержит и поможет двигаться…
– Да, мой менеджер сделал на меня ставку, и она сработала.
– Множество появившихся за эти годы партий в Вашем репертуаре – его труды?
– Это наша совместная работа. Поначалу ему приходилось всюду всех убеждать, потому что загвоздка во всем мире в том, что в театрах сразу хотят, чтобы артист был одновременно молод, с большим опытом и звезда. А где такого взять? Очень немногие дают шанс молодым. Но у меня теперь есть список театров, которые с первого дня поверили в меня, и их доверия я не забуду никогда, всегда найду время, чтобы рассмотреть их предложения.
– Учеба в Молодежной программе как-то улучшила Вашу вокальную технику?
– Моя вокальная техника, по сути, не менялась с тех пор, как мой педагог Наиля Габдулхаевна Юсупова в Уфимском училище искусств заложила во мне базу. Но радость нашей профессии в том, что мы все время развиваемся. За семь лет моей карьеры и два года Молодежной программы возникло больше понимания стилистики, языков, определенных нюансов, специфики. Каждый коуч, педагог, коллега что-то да привнес в мое становление. Я изредка слушаю свои старые записи и замечаю изменения. Голос, так или иначе, меняется после каждого проекта, по-другому осознается его понимание и восприятие. Так что да, я расту.
– Когда Вы избавились от чувства страха, почувствовали, что Ваши крылья готовы к высокому полету?
– Я до сих пор боюсь, если честно. Но случилось это, наверное, после Кармен, когда я в 21 год спела прямую трансляцию в Ковент-Гардене. Никто не думал, что мне придется влетать в спектакль. На прямую трансляцию и последний спектакль, к сожалению, ни одна певица не могла приехать, и театр был вынужден выпустить меня. На подготовку было два дня.
– Зато весь этот риск, наверное, так подошел к образу Кармен!
– У меня было четкое ощущение, что я смогу это сделать, к тому же я знала спектакль, участвуя в нем в партии Мерседес. Параллельно учила Кармен.
– История Вашего успеха заставляет задуматься о том, что такое истинное призвание, когда «сама судьба так хочет».
– Я всегда говорю, что кроме таланта должны быть трудолюбие, усердие и капелька удачи, без которой сложно.
– Мне кажется, пора придумать какой-то совместный проект с Ильдаром Абдразаковым, еще одним национальным героем Башкирии?
– С Ильдаром у нас всегда какие-то идеи возникают, найти бы время.
– В России не планируете выступлений?
– Пока, к сожалению, нет. Мы пытались с моей подругой Кристиной Мхитарян (это великолепное сопрано) найти место в следующем сезоне для одного проекта, но, увы, не получилось. Возможно, что-то появится позже и мне удастся выступить в Мариинском и Большом театрах.
– А где открываете новый сезон?
– Готовлюсь выйти в опере «Кармен» в режиссуре Лины Вертмюллер на сцене Баварской государственной оперы. Мои партнеры – Стивен Костелло в партии Дона Хозе, Эскамильо – Эрвин Шротт. У нас очень интересная компания, все мы пребываем в огромном предвкушении. Мне кажется, получится очень страстный спектакль. Дирижировать будет Даниэле Рустиони, молодой итальянский очень перспективный маэстро, активно завоевывающий сегодня все лучшие площадки мира.

ДОБАВИМ…
В канун Международного дня музыки, который во всем мире отмечают 1 октября (праздник всех музыкантов и композиторов был учрежден в 1973 году на 15-й Генеральной ассамблее в Лозанне по инициативе Музыкального Совета при ЮНЕСКО), мы специально публикуем интервью с одной из самых ярких молодых звезд оперной сцены Айгуль Ахметшиной, уроженкой Миякинского района, выпускницей Уфимского училища искусств (класс замечательного педагога заслуженного работника культуры России и Башкортостана Наили Юсуповой). Под руководством Наили Габдулхаевны Айгуль продолжает совершенствоваться и в настоящее время. Также наша землячка участвовала в мастер-классах Ильдара Абдразакова, Барбары Фритолли и Дельфо Меникуччи.
Айгуль Ахметшина (меццо-сопрано) стала обладательницей Гран-при известнейшего конкурса молодых оперных певцов имени Ганса Габора «Бельведер-2017». Она победительница международных конкурсов имени Бориса Штоколова в Санкт-Петербурге и New Opera World в Москве, бронзовый призер международных конкурсов имени Дмитрия Кабалевского в Самаре и Франсиско Арайсы в Соноре, лауреат Молодежных Дельфийских игр России, дипломант, обладатель специального приза «Надежда» и Приза зрительских симпатий Международного конкурса вокалистов имени Федора Шаляпина в Уфе. Удостоена премии по поддержке талантливой молодежи от Министерства культуры РФ.
Мы думаем, что интервью с нашей землячкой с интересом прочтут многие. «Вечерка» поздрав­ляет всех причастных к великому искусству музыки, профессионалов и любителей, поклонников и завсегдатаев БГТОиБ, филармонических залов и концертных площадок с этим праздником! Все преходяще, друзья, а музыка вечна!