«О, как могла понять так верно сердца муки!»

14 декабря исполнялось 110 лет со дня рождения Бану Валеевой, выдающейся башкирской певицы, педагога, народной артистки России и Башкортостана, одной из первых, кто начинал славу Башкирского государственного (ныне – академического) театра оперы и балета. Год, связанный с 450-летием Уфы, еще не завершен. И вспомнить имя Бану Нургалеевны в связи с этой и ее юбилейными датами весьма логично и говорит о том, что мы помним тех, кто составил славу нашего города.
Бану Валеева была добрым, красивым, талантливым человеком. Ее жизнь – словно прямой луч света, без зигзагов и поворотов, на виду у всех… Выпускница башкирской оперной студии при Московской государственной консерватории имени Петра Ильича Чайковского, она всю свою жизнь служила вокальному искусству республики, сначала на сцене БГАТОиБ с первого дня его существования, потом на педагогическом поприще.
Помимо красивого, гибкого лирико-колоратурного сопрано Бану Валеева обладала ярким сценическим даром. Поэтому она не просто исполняла партии в операх русской и зарубежной классики, национальных композиторов, а проживала судьбы своих героинь, вызывая горячий отклик в сердцах слушателей. Шли не на оперу, а на Бану Валееву.
Она родилась в татарской деревушке Шамбулыхчи недалеко от Казани в простой семье, где умели не только честно трудиться, но и красиво отдыхать. Родители любили петь, отец виртуозно играл на мандолине. Девочка с ранних лет радовала умением выводить сложные мелодии узун-кюй, пленяла сельчан звонким, серебристым, гибким голосом. Никто и не удивился тому, что после школы Бану стала учиться в Казанском музыкальном техникуме. Судьба свела ее с замечательными музыкантами – Султаном Габяши и Газизом Альмухаметовым. Очарованные вокальным даром девушки, они убедили ее отправиться в Москву, поступить в башкирскую оперную студию при Московской государственной консерватории имени Петра Ильича Чайковского. Этому всячески способствовал и ее двоюродный брат Фахри Насретдинов, который впоследствии стал известным певцом, некогда его называли татарским Лемешевым.
Мне выпала честь дружить с замечательными женщинами, знаковыми личностями в истории Башкирского театра. В балете это Зайтуна Насретдинова, в опере – Магафура Салигаскарова и Бану Валеева…
Помню, мы встретились с Бану Нургалеевной накануне празднования 60-летия театра. Она любезно согласилась ответить на вопросы анкеты журнала «Аксаковский дом», выпускаемого БГАТОиБ, и пригласила к себе домой. Ее радушие, гостеприимство, так же как воспитанность, интеллигентность, умение вести беседу покорили меня в очередной раз. Вспоминая события далеких лет, певица как бы заново их переживала, одновременно наполняя новым смыслом, обусловленным богатым жизненным опытом. Как сейчас слышу ее голос, красивый и приятный не только в пении, взволнованные, искренние интонации, и мне хочется передать ее рассказ так, как тогда записала его:
«В конце июня 1938 года в Уфу приехали девять новоиспеченных певцов, в том числе и я. Мы – первые выпускники Московской государственной консерватории. Кажется, совсем недавно Екатерина Анатольевна Милькович спросила меня при прослушивании: «Что, деточка, споешь?» – «Татарскую народную песню», – робко ответила я. Мое пение понравилось, и я стала ученицей профессора Милькович, а она – моим любимым педагогом, наставником, другом.
И вот я – певица! Первое, что мы получили от театра, – бесплатный отдых на курорте Шафраново. Факт для меня судьбоносный, потому что там я познакомилась со своим будущим мужем Александром Михайловичем Егоровым, с которым прожили почти 40 лет. Это была любовь с первого взгляда и на всю жизнь.

Из Москвы приехал Петр Михайлович Славинский, дирижер от Бога, я никогда таких больше не встречала. Он собирал музыкантов по всему городу: с радио, из кинотеатров, клубов – изо всех мест, где звучала музыка. С августа начал репетиции, сделал прекрасный оркестр. Познакомился с певцами, изучал наши голоса, возможности, потом репетировал. Петр Михайлович бесконечно уважал и любил певцов, никогда не допускал, чтобы оркестр заглушал голос. Он был нашим Пигмалионом.
А по всему городу уже были расклеены афиши на русском и башкирском языках, извещавшие, что оперой итальянского композитора Паизиелло «Прекрасная мельничиха» открывается оперный театр. Все стремились попасть на премьеру, хотя не каждый-то и знал, что такое опера. «Прекрасная мельничиха» – наш консерваторский дипломный спектакль, мы работали над ним в Москве два года, готовили сразу на двух языках: русском и башкирском.
Никогда не забуду 14 декабря 1938 года. В этот день я ступила на сцену театра, с этого момента я отсчитываю вехи своей творческой жизни. Удивительное совпадение, но это еще и день моего рождения!
Итак, я – Мельничиха. В спектакле участвовали мои коллеги-друзья – Хабир Галимов, Габдрахман Хабибуллин, Зайтуна Ильбаева, Ульяна Калинина… Как я счастлива, что дожила до 60-летия театра!
Джильда, Розина, Виолетта, Лакме, Чио-Чио-сан, Джульетта, Маргарита, Иоланта, Марфа, Амина, Айхылу… Трудно перечислить всех героинь, жизнь которых я проживала на сцене. Но коронной моей ролью была Виолетта из «Травиаты» Верди. Люди до сих пор помнят. На днях в супермаркете меня окликнула незнакомая женщина: «Вы Бану Валеева? Вы незабываемая наша Виолетта! Мы плакали, когда Вы пели…» Бывало, коллега Магафур Хисматуллин, не очень щедрый на комплименты, говаривал: «Как ты ведешь второй акт! Так трогательно, всю душу вкладываешь. Я сам артист, и то слезы подступают».
В 1953 году в Уфе целый месяц гастролировал Сергей Яковлевич Лемешев. Он пел Альфреда, я – Виолетту. Мы так подружились с ним! Он называл меня Банушечкой и говорил: «Сколько было у меня Виолетт, но ты самая хорошая, так тонко все чувствуешь». Вот, скажут, расхвасталась… Но что было, то было, слова из песни не выкинешь. Помню, на сцене Сергей Яковлевич так в роль войдет – по-настоящему целует. Моего мужа даже спрашивали: «Не ревнуешь?» Но тот все правильно понимал.
Своей виртуозностью привлекала партия Лакме из оперы Делиба, она позволяла показать диапазон моего сопрано, его колоратурные возможности. Одна из любимых – роль Амины из «Салавата Юлаева» Загира Исмагилова. В вокальном отношении очень трудная партия. Между прочим, чистое «си» нынешние певицы не берут, снизили на полтона. В этой опере и в «Царской невесте» Римского-Корсакова (партия Марфы) я пела во время декады башкирского искусства в Москве».
Почти три десятилетия выступала на сцене народная артистка России и Башкортостана Бану Валеева. Ее называли башкирской соловушкой-хандугас. С 1961 года Бану Нургалеевна преподавала в Уфимском училище искусств, с 1968 года – на вокальной кафедре института искусств, с 1993 года – профессор. Среди учеников народной артистки Башкортостана – Геннадий Родионов, Танзиля Узянбаева, Вадим Тирон, Олег Кильмухаметов, Салих Сулейманов, Флорида Исмагилова…
В родном селе Шамбулыхчи еще при жизни Бану Нургалеевны, в 1996 году, открыт музей ее и Фахри Насретдинова. Экспонаты постоянно пополняются, обновляются. И есть чем, потому что путь Бану Валеевой в оперном искусстве с самого начала складывался ярко, насыщенно, плодотворно. Внучка певицы Ангелина Абдеева поддерживает связь с музеем, с ее помощью пополняются экспозиции – письмами, фотографиями и другими документами. Драгоценные реликвии оживляют в сознании многочисленных поклонников образ артистки, и в памяти людей всплывают чувства, высказанные в апухтинских строчках:
О, как могла понять так верно
сердца муки
Она, красавица, беспечная на взгляд?
Откуда эти тающие звуки,
Что за душу хватают и щемят?