ОБ ИСТИННЫХ ЗВЁЗДАХ СЦЕНЫ

Ее Величество Магафура Салигаскарова!

Визит к этой удивительной женщине дал неожиданный заряд бодрости, оптимизма и хорошего настроения. А повод для визита был особенным, ведь 20 ноября Магафуре Салигаскаровой, народной артистке России и Башкортостана, неподражаемой меццо-сопрано Башкирского государственного театра оперы и балета исполняется девяносто лет. Это возраст, который уже можно не скрывать, а наоборот, гордиться им. Не каждому дано пройти сквозь десятилетия жизненных испытаний, сохранив светлую голову, задоринки в глазах, живое чувство юмора и не просто спокойствие, а, я бы сказала, величие духа.

Магафура Галиулловна никогда ничего не просила, ей все предлагали сами, а она принимала с благодарностью, щедро расплачиваясь талантом, отпущенным Природой. Уникальный голос, абсолютный музыкальный слух, тонкое чувство ритма, артистизм, соединенные с художнической интуицией и внутренней свободой, давали потрясающие результаты. Совсем еще девчонкой, она быстро схватывала, впитывала, запоминала все, чему учили ее дирижеры, режиссеры, педагоги, а зачастую сама угадывала - КАК НАДО. Это сформировало совершенно особую художественную эстетику певицы, коей она следовала всю свою сценическую жизнь длиною в три с половиной десятилетия. Ее называли и королевой, и царицей, и хозяйкой Башкирской Оперы. И все верно, потому что певица стояла у самых истоков оперного искусства Башкортостана, работая в театре с момента его основания.
Магафура Салигаскарова спела более шестидесяти партий в операх русских и зарубежных классиков, национальных композиторов, упиваясь музыкой, судьбами своих героинь и вызывая восторг публики. Четверть века она была незаменимой, потрясающей, самой обаятельной Карменситой. Ее муж, Мухамед Арсланов - талантливый художник, один из основоположников башкирского театрально-декорационного искусства. Они прожили вместе пятьдесят восемь лет. Их сын, Рифхат, унаследовал талант отца и в настоящее время - главный художник БГТОиБ. У Магафуры Галиулловны четверо внуков. Недавно старшая внучка Диана (тоже художник, живет в Москве) подарила правнучку - Раду. На радость всем.
С 1972 года певица на заслуженном отдыхе. Но связи с театром не теряет, вкус к жизни не утратила. Беседовать с ней одно удовольствие. Поражают ее феноменальная память, свобода мысли и независимость высказываний. Она уже как знаменитая Сикстина Рафаэля имеет право выбирать, кому ей нравиться, а кому - нет.
- Как здоровье, Магафура Галиулловна?
- Ничего пока, терпимо. Вот плохо слышу, правда. Но, знаете, иногда чего-то не слышать - так даже лучше. Вообще старость - гадость, не радость.
- Душа у вас все равно молодая...
- Душа - молодая. Когда сидишь. А как начнешь ходить... Ох, колени подводят...
- Станиславский сказал: "Беда не в том, что стареешь, а в том, что остаешься молодым"...
- Да. Но вот беда: не чувствую себя старой. Кажется, все могу, как раньше, а фактически - ничего не можешь. Природой все рассчитано.
- О своем сегодняшнем житье-бытье расскажете?
- Я живу одна. И это хорошо. Никто не мешает. Мои ровесники, которые жили с семьей, детьми, внуками, все ушли. Вот такой парадокс, но в нем есть зерно здравого смысла. Молодых все раздражает: громко разговариваешь, шуршишь ногами... А я одна - никто ничего не говорит. У меня нервы спокойны. Когда надо, приходят, кушать приносят...
- Вы знаете, что происходит в театре? Вам это интересно?
- Мне это очень интересно. Приходит сын Рифхат, рассказывает о театральной жизни. Потом бывает у меня председатель Совета ветеранов Георгий Коробов. Так что я в курсе событий.
- И как вы оцениваете нынешнее состояние нашего оперного?
- Как бы вам сказать... Неплохо! Но кажется мне, раньше лучше было. Какие голоса были! Труевцев - баритон, лучший князь Игорь. Сутягин - и голос, и актер великолепный, а дикция какая - каждое слово понятно. У Бану Валеевой не очень большой голос был, но летящий, пробивала оркестр... Муромцев, Кукотов, Кокурин, Бриткова, Федотова, Ахметзянова, Бызина... Настоящие оперные голоса! А сейчас - все больше камерные. На День пожилых людей нам концерты дают, но в основном из эстрадных номеров. А зачем нам эстрада?! Мы же работали в опере, так давайте нам отрывки из опер!
- В чем, по-вашему, беда, почему сейчас не поют, как в те времена? Учат не так? Или природа оскудела?
- Может, и от природы... Кто его знает! Вот у нас пели Хабибуллин, Муромцев, Брятко... Какая мощь, какая красота!
- Что бы вы посоветовали нашим молодым певцам с высоты своего сценического и жизненного опыта?
- Ну, какой совет я могу дать... Они поют, как могут, стараются, оправдывают себя... Ведь из своей кожи не вылезешь... Пусть работают больше, мастерство набирают!
- Вспоминаете эпизоды своей артистической жизни?
- Как панорама проходит каждый день вся моя жизнь. Особенно когда ложусь спать: вспоминаю, вспоминаю... И как в театр поступила, и какие партии давали, как пела, с кем... Какие дирижеры, режиссеры со мной работали... У меня память хорошая. Все помню.
- А как вы попали в театр...
- Мне было семнадцать лет, занималась в русском и башкирском хоре при радиокомитете, о театре даже не мечтала. Руководила нами некая Цибульская, хормейстер из Москвы. Она говорила: "Ты - девочка голосистая, тебе надо петь!" - и все время выдвигала меня в солистки. Однажды, это было в начале 1938 года, я иду по улице и вижу объявление: "Готовятся артисты хора для оперного театра". Я - к Цибульской, а она говорит: "Иди обязательно!". Прихожу в театр, а там замечательный, как я потом узнала, хормейстер Анатолий Георгиевич Тихомиров прослушал меня и решил: "Музыкальная девочка! Беру!". Шесть месяцев нас обучали музыкальной грамоте, потом сдавали экзамен. Мне все легко давалось, через месяц свободно читала ноты с листа. В общем, прошла я конкурс, и 1 октября 1938 года меня оформили на работу артисткой хора театра. Солисты еще не приехали из Москвы, где обучались вокальному искусству в оперной студии при консерватории. Башкирского оперного репертуара, кроме "Хакмар" Валеева, нет. Стали разучивать произведения татарских композиторов - Жиганова, Сайдашева, а также эстрадные и хоровые номера. Наконец приехали из Москвы девять выпускников консерватории: Валеева, Валиахметова, Ильбаева, Максютова, Габдрахманова, Хабибуллин, Галимов, Галкин, Сыртланова-Калинина. Молодые, красивые. Привезли дипломные спектакли - "Прекрасная мельничиха" Паизиэлло и "Тайный брак" Чимарозы. "Прекрасной мельничихой" и открыли театр в декабре 1938 года. Правда, хора там нет.
- Когда вы получили свою первую сольную партию?
- В это же время приехал дирижер Петр Михайлович Славинский и стал ставить казахскую оперу - "Ер-Таргын" Брусиловского. Там хор занят. Этой оперой отметили годовщину образования Башкирской автономии. На небольшие сольные партии стали подбирать хористок. И мне поручили партию Акъелен. На репетиции вышла перед оркестром и впервые увидела дирижера за работой. Так смешно получилось: он наклоняется - и я наклоняюсь, он вверх - и я вверх. Петр Михайлович смеется: "Ты что, девочка, летать собираешься?" Вот так постигала азы оперного искусства. Славинский оценил мою музыкальность, мой голос, организовал обучение. С этого момента все и пошло! В "Риголетто" он дал мне Джованну, Пажа. В опере Валеева "Хакмар" я уже пела Кюнбике. Началась война, в Уфу приехал эвакуированный из Киева театр оперы и балета имени Шевченко, и я стала заниматься у прекрасного концертмейстера, педагога Риммы Лазаревны Фишер. К нам также эвакуировали оперную студию Московской консерватории под руководством профессора Владимировой. Это, можно сказать, мои университеты... В дипломном спектакле "Евгений Онегин" я пела Ольгу.
Вскоре стали ставить "Аршин мал алан" Гаджибекова, мне дали партию Асьи. Но вот беда - там еще надо текст говорить, а я не умею. Пришлось помучиться. Голос мой все-таки победил, Асью я исполнила. А после роли Нэркес, дочери подводного царя в опере "Акбузат" Спадавеккиа, меня перевели в штат солисток. Тоже интересно получилось. Основная исполнительница этой партии была лишена чувства ритма, у нее ничего не получалось. А я не пропускала ни одной репетиции, сидела на галерке, все впитывала, запоминала все партии. И Петр Михайлович, помучившись с той певицей, вдруг крикнул, обращаясь к галерке: "Муся, ты где? Иди сюда, выручай!".
- Мы уже приближаемся к вашей судьбоносной роли - Кармен...
- В 1945 году Славинский, к огорчению всего коллектива театра, уехал, а на свое место главного дирижера определил Алексея Филипповича Ковальского. Тот решил эффектно начать свою работу и для дебюта взял оперу Бизе "Кармен". Из трех меццо-сопрано он выбрал меня на главную партию. А мне было двадцать четыре года. Ковальский был такой темпераментный, так был заинтересован в постановке, что часто выступал и как режиссер. На репетиции заставил меня надеть красную юбку с белыми оборками внизу и кричал мне: "Муся, не забывай пену!" - "А что такое "пена"? - "Да нижняя юбка!". Ему мало было просто петь, даже на репетиции надо было играть. Вот так он меня и "дрессировал". Дома ночью стучала кастаньетами, досаждая соседям... Премьера состоялась накануне октябрьских праздников. Успех был оглушительный! Вот моя первая рецензия в газете "Красная Башкирия". Музыковед Кугушева называет мою Кармен "черной Венерой". Двадцать пять лет я играла Кармен одна. И когда на пенсию уходила, прощальным спектаклем выбрала "Кармен". Римма Лазаревна говорила: "Надо уходить вовремя, чтобы запомнили тебя в расцвете таланта. Блеснуть, махнуть - и уйти!" Я рано ушла. Решительно и бесповоротно. Меня звали петь, но я даже рта не открыла.
- И вся сценическая жизнь у вас прошла так же блистательно, как и началась...
- Всегда все шло как по маслу. Никогда не просила, не жаловалась. Нариман Сабитов говорил: "Ты - паспорт нашего театра! Мы на тебя надеемся". И я никогда не подводила. Вот такой случай расскажу. В 1946 году мы поехали на гастроли в Астрахань. А я - беременная, но никому не сказала. На меня ведь рассчитывал Ковальский. Плыть на пароходе десять дней, и где-то к концу пути мой живот стал меня выдавать. Гуляю по палубе, а Ковальский пристально так смотрит на меня и восклицает: "Ты меня убила!". Я его успокаиваю: "Не волнуйтесь, Алексей Филиппыч, у меня муж - художник, он такой костюм придумает, что никто ничего не заметит". Так и вышло. На открытии гастролей я выступила успешно, а через неделю меня отправили в Уфу. Вскоре родила сына Рифхата. Театр вернулся с гастролей, все ушли в отпуска, к началу сезона я вместе со всеми вышла на работу, в декрете практически и не была. Репертуар меццо держался на мне, и я не могла подвести театр.
- Магафура Галиулловна, есть в вашем "послужном списке" партии, которые бы вы любили так же, как и Кармен?
- Очень любила Амнерис в "Аиде", Любашу в "Царской невесте", Любовь в "Мазепе", Аксинью в "Тихом Доне"... Сабитов на меня ставил оперу Верди "Трубадур" - с удовольствием пела Азучену. Да все роли интересные были. Работала много, из театра почти не уходила...
- Своих героинь во сне видите?
- Да вот несколько дней назад приснилось, что я - Кармен. Режиссер Просторов учил меня шарфом как бы приманивать Хозе. И вот во сне я помахиваю шарфиком, заманиваю... Ясно вижу, ярко... Так всю жизнь Кармен меня и не покидает...

Беседовала Нина ЖИЛЕНКО.
НА СНИМКАХ: Магафура Салигаскарова в роли Кармен; у себя дома - ноябрь 2012 года.
Фото автора и из архива героини материала.