Горькая дата

Ставшее страшным слово “движение”...

Третьего июня 1989 года около деревни Улу-Теляк разорвалась труба продуктопровода широких фракций легких углеводородов (ШФЛУ) Западная Сибирь - Урал - Поволжье. Затем был взрыв углеводородно-воздушной смеси, эквивалентный взрыву 300 тонн тротила. Возникший пожар охватил территорию площадью в 250 гектаров.

Катастрофа произошла у железнодорожной станции Улу-Теляк в момент входа в зону загазованности двух пассажирских поездов - № 211 и № 212, следующих из Адлера в Новосибирск и из Новосибирска в Адлер с 1284 взрослыми пассажирами и 86 членами поездных бригад. Ранее, следуя точно по расписанию, поезда на этой территории никогда не встречались. Опоздание поезда № 212 по техническим причинам и остановка поезда № 211 на промежуточной станции для высадки женщины, у которой начались роды, и привели эти два пассажирских состава к роковому месту одновременно. Ударной волной было оторвано и сброшено с путей 11 вагонов. На месте трагедии обнаружены останки 258 погибших пассажиров, 806 человек получили ожоги и травмы различной степени тяжести, 317 из них умерли в больницах. Мы побили печальный рекорд, улу-телякская железнодорожная катастрофа стала одной из крупнейших трагедий в мире.

Поезд “Память”

Прошло 26 лет. Но горькая дата заставляет и сегодня содрогнуться всех, кто имел к чрезвычайному происшествию хоть какое-либо отношение. Родственники погибших ежегодно приезжают со всей России к памятнику жертвам катастрофы, для них башкирские железнодорожники ежегодно организуют поезд “Память”. Пассажиры печального маршрута скорбят у стелы, где высечены имена погибших, кладут к подножию памятника цветы и конфеты, поминают, молятся, каждый раз заново переживая подробности трагедии.
Одним из тех, кто первым понял масштаб трагедии, стал начальник железнодорожной эпидемстанции Соломон Рабинович. Он не зря погнал на место катастрофы вагоны-рефрижераторы... Потом оттуда мы, молодые офицеры, доставали обугленные тела пассажиров, несчастных женщин, в чью кожу въелся нейлон комбинаций.
Сразу после аварии в Уфу вместе с президентом СССР Горбачевым приехал тогдашний министр путей сообщения Конарев, который посетил всех раненых железнодорожников в больницах, в живых из двух поездных бригад осталось около сорока человек. Всем собственноручно вручил удостоверения о присвоении звания “Почетный железнодорожник”. Они, как могли, спасали пассажиров, никто не сбежал с места трагедии. Удостоверяю: железнодорожников мы снимали с военных вертолетов, доставлявших жертв катастрофы, последними.
На месте катастрофы республика возвела мемориал. Николай Протасов, тогдашний начальник Башкирского отделения Куйбышевской железной дороги, распорядился поставить на седьмом пикете дом смотрителя, где гости всегда могут остановиться. В первую годовщину трагедии родственники погибших, другие люди, причастные к скорбному событию, посадили здесь очень много саженцев сосенок. Теперь вырос красивый лесок.

Двенадцать
“улу-телякских” листов

Я до сих пор храню эти 12 “улу-телякских” листов. На них по распоряжению правительственной комиссии 26 лет назад в Республиканской клинической больнице имени Куватова мы, группа молодых офицеров МВД, отмечали “движение” пассажиров поездов, пострадавших в той катастрофе.
Нашей основной обязанностью было привозить с вертолетной площадки раненых, а затем готовить ежесуточные справки о пострадавших: фамилия, имя, год рождения, место работы и жительства, степень увечья и “движение”. Последняя графа была то самой радостной, то самой страшной. В первое после аварии суточное дежурство я веселым росчерком пера “выписал” домой солдатика-грузина, за которым, целехоньким и невредимым, прилетели его счастливые родители. Барышня из республиканского Минторга выдала ему новые салаватские джинсы, легкие туфли, бритву “Агидель”, ослепительно белую безрукавку, и мы, двое дежуривших старлеев и “штабной” врач, вышли проводить этого действительно родившегося в рубашке парня.
Увы, за все время моих дежурств в “республиканке” этот счастливчик был первым и последним...
А потом на рассвете я вписал в графу “движение” слово “умерла” напротив фамилии семнадцатилетней девушки из Новосибирска. Родители - красивая пара, узнав о кончине единственной дочери, лишились чувств. И потом, в течение 24 моих дежурств, я много раз писал это страшное слово...
А первые сутки, пожалуй, самые беспокойные и памятные, мы с напарником отвечали на телефонные звонки, встречали и провожали родственников пострадавших, вызывали и отправляли машины, таскали коробки с продуктами, ящики с минералкой, ну а перед рассветом пару часов прикорнули в обнимку с коробками, заполненными каким-то очень дорогим и суперэффективным японским препаратом, который врачи называли чудо-кожей. Я потом видел его в деле. Кричащего от боли, обожженного страдальца поливали из аэрозольного иноземного баллончика, и через несколько секунд он, покрытый чудодейственной пеной, затихал и улыбался. На многих наших больных было страшно смотреть: обожженные, израненные, окровавленные, поломанные, они, по-моему, не верили, что вырвались из ада. Мы помогали медсестрам отвозить пострадавших по блокам. Кто-то, напичканный лекарствами, безмятежно спал, кто-то орал от боли.
Ночью на крыльцо корпуса выходили покурить врачи. И мы, не ожидая просьбы, вынимали спички и сигареты и тут же давали прикурить. Им самим делать это было нелегко: руки не просто дрожали - ходили ходуном.
Трудно описать ту самоотверженность, которую проявляли медики. И, замечу, не только у постели больного. Нетрудно предположить, в каком настроении были родные и близкие пострадавших. Женщина из Омска (ее муж и сын лежали в реанимации) в буквальном смысле с кулаками бросалась на уже немолодого, падающего от усталости врача. И он, измотанный и близкий к обмороку, многократно рассказывал обезумевшей от горя женщине, как проходит лечение, какие лекарства применяют, чем кормят и поят. И подходили другие. И старый доктор терпеливо объяснял... Одна женщина не выдержала и кинулась на старика с кулаками. Но мы не растерялись и схватили несчастную за руки. Этот психологический и понятный в человеческом плане прессинг тоже надо было выдержать. И простить... А у меня с той поры на запястье левой руки на память остался большой шрам от укусов той женщины. Когда жена спросила о происхождении этой отметины, пришлось горько пошутить - попалась страстная дама...
Запомнилась армянка, которая приехала на поиски семилетней дочери. По ее рассказу, мужу удалось вытолкнуть девочку из окна пылающего вагона, сам он остался жив, а вот девочка пропала. И каждый день эта маленькая мужественная женщина ездила по всем “печальным” адресам. Нашла обгоревшую дочкину клипсу и, воодушевленная этим, опять объезжала все больницы, морг, вагоны-рефрижераторы с траурными лентами на борту. Я еле узнал ее - седую и сгорбленную. В руках она крепко сжимала колбу с улу-телякской землей...
В одном из этих поездов ехала семья капитана Советской армии. Когда произошел взрыв, офицер не растерялся и в буквальном смысле слова выбросил из пылающего купе жену и трех дочерей - Кристину, Яну и Снежану. Уже позже капитана, жену и двух дочерей нашли курсанты милицейской школы, а медики положили семью в одну палату. Все бы хорошо, да вот потерялась трехлетняя Яна... Девочку искали, где только можно, а проблему решила старая санитарка, которая рассказала, что в соседней палате лежит маленькая непослушная чертовка, которая никого не слушается и которую никто не забирает. Через минуту произошло долгожданное воссоединение семьи.

Подонки

Справедливо говорят, что несчастье высвечивает и человеческое величие, и человеческую низость. Так было и в тот раз. В морг на уфимской улице Цветочной пришли двое уфимцев, которые, сдерживая рыдания, сообщили, что они “брат” и “сестра”, и попросили разрешения опознать погибших родных. Заметим, что на одного погибшего полагалась единовременная выплата в 20 тысяч рублей - по тем временам вполне солидная сумма. Оперативникам уголовного розыска, дежурившим в тот день в морге, эта парочка показалась слишком подозрительной. Тем не менее после мнимого опознания “брат” и “сестра” быстро признали в обугленных трупах своих родичей и поинтересовались относительно выплат. Им сообщили, что завтра все формальности будут решены, и предложили отвезти домой. Сопровождавшая их “медсестра” - сотрудница уголовного розыска под благовидным предлогом напросилась к ним в квартиру и тут же раскрыла мошенничество. Дело в том, что на стене висела свадебная фотография, где были изображены “брат” и “сестра”. Впоследствии выяснилось, что семейная парочка уже отбывала срок за подобные делишки.

За жизнь

Несколько лет назад на уфимском вокзале, когда я провожал поезд “Память”, меня узнал один из наших пациентов - дородный пассажир из Томска. Помнится, когда мы с лейтенантом пожарной службы несли его на носилках в операционную, то не совсем лестно высказывались по поводу его немалого веса - не со зла, конечно, скорее, от усталости и нервного срыва. Я был счастлив много лет спустя извиниться перед этим человеком и выпить с ним по “сто грамм” за жизнь...
До сих пор загадка этой страшной катастрофы волнует и ясновидящих, и ученых, и экспертов. Улу-Теляк опять напомнил о себе - взорвался расположенный здесь военный завод по утилизации артиллерийских снарядов. Опять опаленная земля, жертвы и разрушения, слезы и кровь. Может, правы местные старики, которые называют эти места проклятыми?