Памяти Олега Леонидовича Продана

"Сделать для Родины то, что другие до тебя не смогли"

Олег был законченным и неисправимым романтиком (приходится привыкать к слову "был"). Романтиком в том высшем смысле, когда человек считает: своим личным примером он что-то может изменить к лучшему в нынешнем сугубо практичном, более того, циничном, людском мире, к которому легче приспособиться, чем противостоять ему, который все больше сходит с ума, отравленный, словно наркотиком, идеологией потребления и тем самым неумолимо катится к своему нравственному, а значит, и физическому концу. Олег считал, что еще можно его повернуть вспять. В этом суровом и мужественном человеке с по-детски распахнутыми огромными голубыми глазами и почему-то печальным, хотя он был великим оптимистом, взором (помните мой очерк о спасшем Уфу в 1991 году от экологической катастрофы и погибшем при спуске под лед в районе Северного полюса при испытании нового водолазного оборудования Андрее Рожкове, в глазах которого тоже была необъяснимая постоянная грусть, из-за чего друзья называли его "печальным спаниелем", словно он заранее предугадал свою судьбу?) жила необыкновенно добрая и мягкая душа, почти ребенка. Кому в XXI веке, когда все покупается и продается, в том числе даже Родина, придет в голову в одиночку спасать детенышей гренландских тюленей? И это при том, что древний варварский промысел по добыче белька (так зовут новорожденных детенышей тюленей) - издревле чуть ли не единственный способ пропитания и существования для многих поморских поселений! Самый простой способ - через ту же Государственную Думу, которая по доброте своей порой не очень-то задумывается о последствиях принимаемых ею законов, - попытаться запретить жестокий промысел, но тем самым обречь живущие за счет него деревни на вымирание.
Но есть другой путь - доброты ко всему живому и прежде всего - к самому человеку, пробуждая в нем таким отношением скрытые добрые чувства. И Олег Продан создает проект "В гости к новорожденным тюленям", смысл которого, грубо говоря, сводится к тому, чтобы показать процесс рождения беспомощных и доверчивых тюленят - белых пушистых комочков с огромными печальными глазами, словно они заранее знают о своей страшной судьбе, - как можно большему количеству людей. В том числе состоятельных, так называемых новых хозяев жизни, имеющих голос и влияние в общественной и экономической жизни страны и планеты. Чтобы, с одной стороны, на вырученные от этого вида туризма средства дать новое направление жизни обреченным на вымирание деревням, задействовав в проекте (в качестве егерей) местных жителей, а с другой - помочь огрубевшим в жесткой конкурентной капиталистической реальности душам нуворишей освободиться от наносного, приобретенного в этой борьбе.
В марте стада гренландских тюленей приплывают к побережью Белого моря - на дрейфующий лед, у них здесь своего рода роддом, второй такой на Магдаленовых островах, принадлежащих Канаде. Первозданная тишина вдруг разрывается криками новорожденных бельков. У тюленей невероятно питательное (около пятидесяти процентов жирности) молоко, и детеныши растут прямо на глазах, набирая в весе до двух килограммов в день. Бельки пищат, ползают по льдине и совершенно не боятся человека. Вот в это время и происходил жестокий промысел. Две недели вскармливания, и тюленье стадо снимается с дрейфующих льдин, отправляясь на север. Огромные печальные глаза тюленят не оставляют равнодушным ни одного экологического туриста.
- Многие мой проект считают дон-кихотством, - говорил Олег. - Но в мировой, да и в отечественной истории иные "наивные" на первый взгляд начинания впоследствии становились экономическими, научными и даже геополитическими прорывами. И начинались они, как правило, энтузиастами-одиночками, порой при полном безразличии государства или в лучшем случае при его пассивной поддержке. Вспомните, с чего начинался Фонд Нансена, который спас миллионы беженцев по всему миру, в том числе миллионы наших соотечественников, оказавшихся за рубежами России в результате Гражданской войны! И сколько миллионов жизней спас он в России во время страшного голода 20-х годов прошлого века!
Николай Федорович Гаврилов, Олег Леонидович Продан и Александр Павлович Унтила прилетали в Уфу на XXIII Международный Аксаковский праздник. Они провели Аксаковский урок, рассказали об итогах экспедиции в Аксаковской гимназии и вручили вместе с космонавтом дважды Героем Советского Союза Виктором Петровичем Савиных зачетные книжки первокурсникам Уфимского командного речного училища, открыли в нем Альбановский музей, подняли флаг на учебном судне "Штурман Альбанов". И уже тогда, на Аксаковском празднике, обсуждались планы дальнейших поисков пропавших на Земле Франца-Иосифа спутников Альбанова.
Ну, а какова судьба самой "Св. Анны" с оставшимся на ней экипажем? Многие склонялись к тому, что ее поиски бесперспективны. Что она погибла либо раздавленная льдами, либо по весне общий западный дрейф льдов Полярного бассейна, открытый Нансеном, вынес ее уже с мертвым экипажем в Гольфстрим. Там, возможно, "Св. Анна" была потоплена немецкой подводной лодкой, принявшей шхуну за мину-ловушку, ведь шла Первая мировая война. Никаких следов судна не было обнаружено ни у берегов Гренландии, ни на восточных берегах Шпицбергена.
Сенсационные находки на Земле Франца-Иосифа через девяносто шесть лет после полярной трагедии давали надежду. Арктика умеет хранить тайны, порой открывая их через десятки и даже сотни лет. Ведь вышел же на чистую воду через пятьдесят семь лет ледового плена корабль экспедиции Мак-Клюра! И постепенно четко вырисовались контуры будущего поиска. Известны координаты "Св. Анны" и время, когда уходил с нее Альбанов. В Арктике в течение столетий существуют господствующие течения, у которых есть свои ответвления. А что, если заложить на лед в этот день в этих координатах буй? Куда вынесет его?
Но как это сделать? Николай Федорович Гаврилов по выслуге лет ушел из авиации ФСБ, и рассчитывать на вертолеты этой службы больше не приходилось. Теоретически самый простой вариант: атомная подводная лодка протыкает лед в нужное время в нужном месте и оставляет буи, но... Русское географическое общество по-прежнему прохладно отнеслось к поискам "Св. Анны". Однако Олег, жизненное кредо которого складывалось в девиз: "Сделать для Родины то, что другие до тебя не смогли", упорно искал возможности осуществления экспедиции.
Заброску буев удалось совершить в 2013 году. В общем, смогли зажечь идеей поиска летчика-любителя Михаила Фариха - внука выдающегося полярного летчика Фабио Бруновича Фариха. Повезло с погодой, на легком американском вертолете Robinson они достигли нужной точки почти у Северного полюса и в нужное время. Олег летел уже не пассажиром, нет. К тому времени он получил удостоверение летчика-любителя и отправился в путь вторым пилотом.
Результат был неожиданным: буй приплыл не к берегам Гренландии или Шпицбергена, а... к Земле Франца-Иосифа! И вернулась в разряд реальных гипотеза, которая некогда была отвергнута как фантастическая. В свое время Валентин Иванович Аккуратов рассказал мне, что в 1937 году, когда они с Ильей Павловичем Мазуруком после высадки папанинцев на Северный полюс были оставлены для их страховки на Земле Франца-Иосифа на острове Рудольфа, то в один из дней увидели вмерзший во льды корабль.
- Поднимались мы на вездеходе по леднику вверх на купол. Взглянул я на море случайно, а там во льдах, милях в трех от берега, мимо бухты Теплиц-бай - парусное судно. Вмерзшее в лед. Три мачты, реи оборваны. Видно, что оно давно во льдах! По всем очертаниям - "Св. Анна". Я показал на корабль, и все, перебивая друг друга, стали кричать: "Святая Анна"! "Святая Анна"! " Мы повернули назад, бросились к самолету, стали разогревать мотор. Но пока то да се - корабль закрыло туманом, постепенно он наполз и на берег... Туман разошелся только через две недели. Ветер угнал куда-то льды, море было чистым - не было и судна. Мы облетели кругом в радиусе ста километров, но безуспешно. Допустим, у меня могла быть галлюцинация, но не могла же она быть у всех!
Впрочем, один факт еще не факт, он может быть случайностью. Нужно, по крайней мере, еще одно повторение эксперимента. В декабре 2014 года Олег прилетел в Уфу на эстафету Олимпийского огня, в телефонном разговоре перед этим он проговорился, что мечтал участвовать в ней, но его заявка Олимпийским комитетом не была принята, и я уступил ему свое место в команде Аксаковского фонда. Даже в праздничном застолье мы обсуждали план будущей экспедиции. Я показал Продану пришедшее мне письмо, которое не успел переслать ему по электронной почте: "Канадские исследователи обнаружили один из двух британских кораблей, которые пропали без вести в середине позапрошлого века во время экспедиции Джона Франклина в Арктику. Это настолько важное для Канады историческое событие, что о нём объявил сам премьер-министр".
- Надо же: более чем через полтора века! - воскликнул Олег. - Необходимо искать возможность новой заброски буев сразу в трех точках известных нам координат нахождения "Св. Анны" перед уходом с нее Альбанова.
Арктика к тому времени стала бурно осваиваться, но у каждого из ведомств были свои заботы, и романтический поиск пропавших более века назад теперь уже полумифических кораблей и погибших вместе с ними людей никого не воодушевлял, по крайней мере, тех, кто реально мог помочь. Мы снова и снова вспоминали Николая Федоровича Гаврилова - Сашу Григорьева XXI века из "Двух капитанов" Вениамина Каверина, который не только помог в организации экспедиции 2010 года, сделавшей сенсационные находки, но и, будучи генерал-лейтенантом, начальником Управления авиации ФСБ, сам сел за штурвал вертолета. Об атомной лодке я уже говорил. Однако решить данный вопрос можно было только на очень высоком уровне. Но ведь чтобы добраться до очень высокого уровня, нужно было время, а Олег торопился. Можно было бы немного отклониться от курса и изменить расписание рейса атомного ледокола, катающего на Северный полюс небедных людей, но... Однажды я услышал случайный разговор по "мобильнику" девчушки лет восемнадцати: "Ты представляешь: прошлым месяцем я была на Северном полюсе, а вчера вернулась с Южного! Клево?". Клево, конечно...
Оставалось надеяться опять-таки на Михаила Фариха, отчаянного человека, который к тому времени на свой страх и риск на "курортном" Robinsonе побывал на Северном полюсе и даже облетел вокруг света. Но одно дело лететь к Северному полюсу хотя бы в относительно хорошую погоду, и совсем другое, когда ты привязан к конкретному времени и должен игнорировать метеоусловия. А апрель не самое лучшее, если не худшее время для полетов в Арктике (тем более для таких стрекоз, как Robinson), когда погода может меняться по нескольку раз в день. Да еще при попадании в туман при температуре ниже 6°С неминуемо начинается обледенение. А у этого типа вертолета нет антиобледенительной системы...
- Других вариантов нет, - подытожил Продан.
- Может, все-таки год повременить, может, за это время с кем-нибудь удастся договориться? - попробовал я его отговорить.
Олег словно не слышал моего вопроса:
- На обратном пути по возможности необходимо заглянуть, хоть коротко, на Землю Георга, где нашли останки спутников Альбанова. Вдруг ледник еще отступил... Предваряю Ваш немой вопрос: в этот раз не зову с собой. Вертолет будет перегружен. Каждый килограмм - на вес золота. Да и одного вертолета будет мало. И не все складывается в команде, не хочется об этом говорить...
Михаил Фарих перед полетом выскажется откровеннее и резче... Потом я прочту сказанные Олегом горькие слова, теперь они воспринимаются как предвидение, как завещание: "Я не боюсь чего-то потерять. Неприятно признаваться, что много уже испытал: корысть, предательство. Единственного боюсь - обманов! Хотелось бы многое еще успеть в Арктике, там работы непочатый край..."
Использовав знакомства, на всевозможных попутных, перекладных, забрасывающих грузы на полярные зимовки, Олегу удалось сделать закладки горючего по предполагаемому маршруту. Одна из них - на острове Белый на оконечности полуострова Ямал, недалеко от того места, где в свое время вмерзла во льды "Св. Анна" и откуда начался ее путь в неизвестность...
Ночью с 18 на 19 апреля я проснулся, словно от толчка, даже удара. Охватила непонятная сосущая тревога. Не надеясь на свою контуженную голову, я встал и записал в ежедневнике: "Позвонить Продану".
Утром забыл ежедневник дома. Закрутили дела, да и ждал московского времени.
И тут пискнул "мобильник": sms. Открыл, неизвестный номер: "Олег Продан погиб сегодня ночью в Арктике...".
Тупо смотрел в окно. Раздался телефонный звонок, жена сказала: "Ты забыл дома ежедневник. Позвони Продану..."
- Уже поздно...
Пока я не знаю всех деталей трагедии. Они на трех вертолетах выше сплошной низкой облачности подходили к острову Белый, где у Олега были спрятаны бочки с горючим и где они должны были дозаправиться. Вопреки прогнозу, метеоусловия резко ухудшились, вдобавок к низкой облачности остров закрыло сплошным туманом, что здесь бывает непредсказуемо часто. Олег приказал двум вертолетам ждать. Сам с Михаилом Фарихом и хозяином вертолета Алексеем Фроловым пошел вниз на разведку. Последние слова Олега по радиосвязи были: "Густой туман, началось обледенение". Дальше - гнетущая тишина. Покружив какое-то время над местом трагедии, два других вертолета благополучно приземлились на чистом от тумана аэродроме поселка Сабетта.
По версии зимовщиков метеостанции острова Белый, до которой оставалось два с половиной километра, вертолет упал от обледенения несущего винта. Когда зимовщики в сплошном тумане на снегоходах добрались до места трагедии, мотор вертолета еще работал, у всех троих были раны, не совместимые с жизнью.
Как происходит в таких случаях, ищут виновных, возбуждают уголовное дело. А виновных нет! На самом деле нет! Никто Олега в Арктику рисковать жизнью не посылал, никто не обязан был ему помогать. Потому как искать без вести пропавших было его личным, частным делом. Мало того, он отправился в экспедицию, взяв административный отпуск, чтобы в случае чего никого не могли определить в виновные. Кстати, никто не виноват и в гибели "Св. Анны", потому как Брусилова в экспедицию никто не посылал. Это было сугубо частным делом...
И если кто-то виновен, то только один Олег Продан. Что не мог спокойно жить, не давал спокойно жить другим. Будоражил совесть людей, которые ни в чем не были виноваты. И многих это почему-то раздражало.