Последователь Мичурина мечтал о городе-саде

Музейная работа – это поиски артефактов, это сбор исторической информации по самым различным направлениям науки, техники, литературы, искусства, спорта. Но прежде всего – это встречи и разговоры с людьми, которые помнят и хранят эту информацию, перешедшую к ним в пожелтевших от времени папках, фотодокументах, написанных от руки воспоминаниях их дедов и прадедов. Иногда случайно попавший в музей человек становится настоящим открытием, как это стало с бабушкой одной из наших юных читательниц. Сколько раз приходила она за книгами для внучки, но вот заглянула в музей старины «Уфа и уфимцы»…

В разговоре с Ольгой Николаевной Кулыгиной (именно так зовут нашу героиню) мы спросили:
- Вы уфимка? А как фамилия ваших родителей?
- Коренная уфимка. Я из рода Сурковых и Нехаевых…
- Это же очень известные в истории нашего города фамилии… Неужели тот самый Нехаев, партиец и революционер, в честь которого названа одна из улиц в Нижегородке?
- Да, он наш далекий родственник со стороны бабушки – Нехаевой Елизаветы Ивановны, ее двоюродный брат. А Сурков Николай Семенович – это мой дед, ученый, садовод и огородник, работавший в Башкирии в 30-40-е годы.
При следующей встрече Ольга Николаевна принесла старые фотографии из семейного альбома и, показывая их, комментировала: дедушка рано потерял родителей, остался сиротой, беспризорничал, но желание учиться привело его в школу садоводства… И отсюда начинается совсем иной путь – будущего ученого в области башкирского садоводства.
Узнав, что в Год науки и технологий, провозглашенный в России, исполняется 50 лет со дня кончины Николая Суркова, с разрешения внучки мы решили рассказать об этом удивительно скромном и светлом человеке, чтобы уфимцы помнили, знали и чтили тех, кто шел нелегким путем к научным познаниям во благо своего родного края.
Итак, Николай Семенович Сурков (1898-1971) родился в Уфе в семье рабочего-столяра Уфимских железнодорожных мастерских, но рано остался без родителей. В 9-летнем возрасте вместе с младшим братом Григорием, как беспризорники, промышлявшие воровством, они попали в колонию для малолетних преступников №1 (в дальнейшем ее переименовали в колонию имени Александра Матросова). Николай здесь проучился и прожил 5 лет и вышел в большую жизнь со специальностью столяра-краснодеревщика. Устроился на работу в мастерскую по улице Пушкинской, 107. Но запах краски, лаков и другой химии стали сказываться на здоровье. Паренек очень хотел учиться и в 1915 году отправился пешком в Ляховскую школу садоводства, огородничества и пчеловодства, которая находилась в Бузовьязовской волости Уфимской губернии.
Не будем рассказывать, как отнеслись там к бывшему колонисту, но на учебу он был принят с отлично сданными экзаменами, к тому же ему назначили Дашковскую стипендию. Однако в самый момент выпуска в августе 1918 года юноша был мобилизован в колчаковскую армию и отправлен вместе с друзьями по школе в Уфу на призывной пункт – в военные казармы. Там заболел тифом, и его направили на лечение в Иркутск. Ослабленный, но сумевший одолеть страшную болезнь, Николай Сурков в декабре 1919 года сумел перейти на сторону красных и принял участие в вспыхнувшем в городе восстании против Колчака.
Имея специальность агронома, он устроился в городской Губпродкомитет, где проработал до сентября 1921 года. Стал организатором первой и второй посевных компаний в Иркутской губернии весной 1922 и 1923 годов. А затем – дорога домой, в Башкирию. По возвращении устроился инструктором по садоводству и огородничеству в Белебеевское кантонное земское управление.
Надо заметить, что именно в Белебее летом 1907 года побывал Иван Мичурин, которого интересовали выведенные здесь сорта ташкентского винограда и зимостойкая дикая степная вишня, привольно растущая на территории Уфимской губернии. Знал ли об этом начинающий ученый Николай Сурков, сейчас можно только предполагать, но встреча преданных своему делу энтузиастов все же состоялась. В 1928 году молодой специалист-садовод из Уфы был командирован в город Козлов к Ивану Владимировичу Мичурину, известному ученому-селекционеру, для ознакомления с его методами работы по выращиванию мичуринских сортов яблонь на территории нашего края.
Эти 16 дней, проведенные рядом с Учителем, навсегда остались в памяти Суркова. Через много лет Николай Семенович опишет свою поездку в воспоминаниях: речку Лесной Воронеж и лодку, что переправила его на другой берег, в сад и дом ученого, где он работал, жил и трудился в своей лаборатории, беседы с ним на веранде усадьбы под сенью раскидистого орехового дерева. У Мичурина все было очень просто и уютно: рабочий кабинет с круглым столиком и креслом, где несколько десятилетий сидел великий преобразователь природы; этажерка и полочка с книгами, а напротив - слесарный верстак с полным набором необходимых инструментов, на письменном столе - пишущая машинка. А еще запомнились многочисленные барометры и термометры на стене, микроскоп и телефонный аппарат… Все нужное для работы ежедневно - под рукой!
Сам Мичурин поразил Суркова всесторонней эрудированностью, умением делать все необходимое своими руками. Он даже лечил туберкулез настоями трав, привезенными ему из Индии, когда к нему, как к доктору, обращались рабочие с железной дороги. Иван Владимирович водил группы приехавших к нему людей по саду и рассказывал о каждом сорте яблонь, иногда с юмором, как это было, например, с названием сорта «Бабушкино». И тогда сад оглашался гомерическим хохотом…
Вот как дословно об этом рассказывал сам Мичурин: «Приехал я к одной старушке за черенками. Она усаживает пить чай, говорит: «Позабавься пока чайком, а дочь скоро вернется из церкви». Пришла дочь, и мы пошли в сад за черенками. Нарезав, стал прощаться. И тут бабушка выразила удивление и говорит: «Как же так получается? Такой серьезный человек, а приехал за палочками. Я-то думала: вот будет для моей дочки самый подходящий жених».
Подобные черенки привез и сам Николай Сурков от Мичурина, который посвятил жизнь выведению новых растений, более приспособленных к нашему суровому климату. «Его труд люди увенчали вечной памятью – Мичуринской биологической наукой», - так написал много позже в своих воспоминаниях Сурков, который продолжил дело ученого в нашем крае, равно как Лидия Николаевна и Василий Павлович Стреляевы из Кушнаренково – ученые-энтузиасты башкирского виноградарства. В опытном саду, заложенном в селе еще в 1926 году, есть и следы Николая Суркова и, возможно, один из черенков той мичуринской яблони, привезенный им из города Козлова (ныне Мичуринска), много лет радовал своими плодами местное население…
В 30-е годы Сурков занимался организацией колхозов Уфимского кантона, а также поступил в Башкирский сельскохозяйственный институт и четырехгодичную учебу совмещал с работой в Башнаркомземе. В то время у него была уже семья и 6 человек на иждивении. С отличием окончив вуз в 1934 году, он был приглашен на кафедру растениеводства ассистентом. После войны работал заведующим заочным отделением. Был назначен директором учебного опытного хозяйства БСХИ, был заместителем директора по производству Башкирской государственной селекционной станции Министерства сельского хозяйства СССР в Чишминском районе. Там семья Сурковых прожила пять лет. Оттуда, по воспоминаниям внучки, его перевели в Уфу в Министерство сельского хозяйства управляющим «Башсортсемовощ».
В производственной характеристике на имя Николая Суркова, управляющего Башкирской конторы «Сортсемовощ» Министерства сельского хозяйства РСФСР говорится, что он, работая инструктором по садоводству и огородничеству Белебеевского кантона, положил начало развитию овощеводства среди башкирского населения деревни Казаклар-Кубово, а за период подобной работы в Уфимском кантоне принял активное участие в ликвидации кулачества, как член комиссии, и в организации колхозов в Башкирии. С его легкой руки и благодаря его трудам заложена основа научного садоводства в крае. Это он стоял у истоков организации Кушнаренковской и Чишминской плодово-ягодных станций и еще трех яблоневых садов в Башкирии. А уже в 1940 году принял участие во Всесоюзной сельскохозяйственной выставке со своими новыми сортами гороха, о чем свидетельствует привезенная им грамота.
В Уфе Сурковы поселились на улице Софьи Перовской, где им было выделено 6 соток земли под строительство дома, и где, конечно же, с годами вырос чудесный сад с великолепными сортами яблонь. «Одна из них, - вспоминает Ольга Николаевна, - была привита несколькими сортами и выглядела разноцветным букетом. А домик деда был небольшой, в елочку, но очень красивый. Дедушка строил его сам, а рядом с домом посадил кедр.
Даже выйдя на заслуженный отдых, он продолжал работать: читал лекции садоводам, членам клуба «Урал» Уфимского химзавода, и на курсах повышения квалификации, занимался озеленением улиц нашего города».
Вместе с женой Елизаветой Ивановной воспитали двух дочерей - Галину и Ирину. Одна пошла по следам отца и преподавала в сельхозинституте, другая стала известной в нашем городе портнихой и работала в ателье «Аида» и в Доме мод. Кроме дочерей в семье Сурковых вырос племянник Женя, который был в четырехлетнем возрасте эвакуирован из блокадного Ленинграда. А позже приехала и его мама, с трудом вывезенная по Ладоге, и тоже осталась жить в семье Сурковых.
Для музея библиотеки №17 эта встреча оказалась очень неожиданной и полезной. Мы узнали имя и подробности биографии еще одного уфимца, который скромно жил и трудился, любил свою работу и верил в прекрасное будущее нашей столицы, мечтал о городе-саде. И если бы посаженные им яблони и другие зеленые насаждения могли говорить, они бы рассказали нам еще больше о Николае Семеновиче Суркове - труженике и патриоте. Деревья, как и люди, умеют хранить память о тех, кто их взрастил, как о своем дедушке помнит его внучка Ольга Николаевна Кулыгина.