«Искандер» выходит на связь

Июнь 2022 года. Колонна грузовиков с обученными контрактниками передвигалась по истерзанной луганской земле. Сколько еще километров до того рубежа, который называют «ленточкой»? Александр запомнил лицо женщины, стоявшей у дороги. Она провожала взглядом российских военных, осеняя крестным знамением каждую проходившую машину. Эта женщина стала для него символом войны.

В «Ахмате» все братья
Житель Уфы Александр Абдуляпаров вот уже четверть века трудится в одном из охранно-сыскных агентств, куда устроился сразу после армии. Служил в Сибири в войсках МВД и получил специальность разведчика. А кто такой – военный разведчик? Солдат, который стреляет из разных видов оружия, нестандартно мыслит, и все эти знания и навыки пригодились ему «на гражданке».
Такие, как Александр – специалисты на вес золота, и вполне понятно огорчение начальства и коллег, когда они узнали о том, сколь серьезное решение принял Абдуляпаров. Своим родителям он сказал, что отправляется в длительную командировку.
– На работе я никого в известность не поставил, – рассказывает мой собеседник. – Знал, что шеф не отпустит, ведь дел в агентстве невпроворот. Чуть позже, по дороге в Грозный, отправил ему сообщение и все объяснил.
Наш земляк в первые месяцы специальной военной операции тщательно изучал информацию, подписался на страницу в соцсети отряда «Ахмат», просмотрел немало видеозаписей с передовой. И уже в июне принял для себя решение – отправиться на СВО и сражаться с врагом вместе с ахматовцами. Отбор был жесткий – сначала в Грозном, потом в Гудермесе. В основном в отряд набирали и продолжают набирать людей с опытом – что называется, пристрелянных. Но даже те добровольцы, которые получили немало навыков на срочной службе или даже прошли «афганскую» и «чеченскую» войны, готовились к участию в спецоперации очень серьезно. И не зря. Позже, на поле боя, они поняли, что это совсем другая война, и один лишь старый опыт их не «вывезет».
Итак, доброволец Абдуляпаров в свои 44 года подписал контракт на 3 месяца – в полевой лагерь к будущим ахматовцам приезжали представители Минобороны России. Наш земляк выбрал себе позывной – «Искандер». Вполне логично. В древности на Ближнем Востоке славного полководца Александра Македонского называли именно так.
– Так значит, вы все эти 3 месяца воевали против врага бок о бок с чеченцами? – спрашиваю собеседника.
– Когда проходил срочную службу, нас, собственно, готовили к Чеченской кампании, а потом вдруг «дембельнули». Но если бы тогда мне кто-то сказал, что мы будем вместе с чеченцами отстаивать интересы русских на Донбассе, я бы никогда не поверил. С тех пор многое изменилось, и все мы стали братьями в «Ахмате». Кстати, в этом отряде воюют люди самых разных национальностей – русские, башкиры, татары, буряты, чуваши… Помню, как еще в лагере, где проходило обучение, один кавказец позволил себе некорректную фразу по отношению к русским. Ему тут же дали понять, что в отряде нет место националистическим настроениям. И когда на Донбассе нас стали делить на группы по 5-10 человек, никто не хотел брать к себе этого заносчивого парня. Он извинялся, заверял нас, что впредь никогда не повторит ошибки. Но никто ему не верил. А как можно идти в бой с человеком, которому не доверяешь? Все-таки благодаря настойчивости начальства он попал в нашу группу. Надо сказать, что за тот период, что мы были вместе, этот солдат сильно изменился, и наступил тот момент, когда и я, и другие ребята смогли называть его братом. В «Ахмате» все друг друга так называют. Можно запросто подойти с каким-то насущным вопросом к старшему по званию и назвать его просто – братом. И знаете, меня тянет туда снова, потому что именно на войне я понял и осознал, что такое воинское братство. Здесь, на гражданке, этого не хватает. Сколько бы ты ни отсутствовал, когда возвращаешься в блиндаж или землянку, где расквартировалась группа, на твоем спальном месте лежит несколько сигарет. Это значит, что единственную пачку разделили на всех. Или конфеты из посылки, собранной с любовью чьими-то заботливыми руками. Это очень ценно, очень!
По рассказам бойца, у ахматовцев была хорошая экипировка.
– Конечно, обмундирование на войне быстро приходит в негодность, но какой же ты солдат, если не можешь для себя добыть трофей? – восклицает Александр. – Мы никогда не ныли, если чего-то не хватало. Знали ведь, куда идем и какие могут быть трудности. У меня уже через неделю пребывания на СВО были немецкие бронежилет и каска. Надо отдать должное, что натовская форма продумана до мелочей: каждый карман, клапан функциональны. Да, предваряя ваш вопрос, отвечу – там в числе противника много иностранцев. В основном поляки.
Домой вернулся другим…
…Мы беседовали с Александром в просторной ашхане с большими окнами. Посетители в ненастный осенний день согревались чаем с облепихой, иногда тихо смеялись, чтобы не беспокоить других, сосредоточенно вкушавших халяльную пищу. Солнце, словно фонариком, шарило по стеклу неярким лучом, высушивая капли недавнего пролившегося дождя. Мой собеседник некоторое время смотрел на окно, будто завороженный.
– Я представил на минуту, во что может превратиться это окно, если будет прилет, – сказал вдруг «Искандер», который, кажется, все еще не может привыкнуть к мирной жизни. – На СВО я был в группе штурмовиков. Казалось бы, многое видел, многое пережил. Признаюсь, в какие-то минуты было страшно, но страх быстро отступал, ведь перед нами стояли четкие задачи, и мы их решали. А здесь, в мирной жизни, я стараюсь обходить высокие кусты, замираю, когда слышу шуршание листвы. Вернувшись домой, почти 2 месяца не мог ночью уснуть и нередко затем «отключался» на работе. По-настоящему меня «бомбануло» в Новый год, когда во дворе началась праздничная канонада. Я не мог все это слушать, меня трясло. Надел наушники, включил музыку и сидел в ванной, пока все это веселье не закончилось. Вы знаете, для чего я туда пошел? Чтобы здесь, у нас, не было прилетов, не было тех ужасов, что происходят на Донбассе.
«Искандер» вернулся домой иным, «перепрошитым». Теперь на все проблемы, в том числе бытовые, он смотрит сквозь призму СВО. Нет горячей воды? Зачем паниковать, есть ведь холодная. Свет выключили на пару часов и что? Ведь не на 8 же лет…
– Военкоры много пишут о подбитых танках, самолетах, продвижении наших, – говорит он. – Для меня война в первую очередь – это люди, живущие в нечеловеческих условиях.
Представьте себе, что холодной воды в населенных пунктах и городах нет с 2014 года, и ее трудно достать. Нет электричества, поэтому не работают холодильник и лифт, и старики с 9-го этажа ежедневно спускаются, чтобы приготовить во дворе на костре еду. И делать это нужно с оглядкой, ведь в любой момент может прилететь. И по траве следует ходить осторожно, чтобы не наступить на «лепесток». Смотрят люди на то место, где раньше была детская площадка, а теперь там могилы их соседей. А когда уходят во время прилетов в укрытие, то нередко вспоминают, что в соседнем доме 3 месяца назад в подвале прятались люди, но после взрыва они погребены под обломками собственного дома. Никто вам не расскажет о том, что делали нацисты с мирными жителями, когда врывались в дома. Человек старается вытеснить из памяти страшные картины, потому что никакая психика этого не выдержит. Да, это другая война, она затяжная, потому что российские военные работают точечно, чтобы сберечь жизни мирных граждан. Конечно, люди погибают. Не секрет, что укронацисты занимают позиции в жилых домах, больницах, используя граждан в качестве живого щита.
«Искандер» из Уфы вместе со своими братьями-ахматовцами заходил в Рубежное, Северодонецк, Лисичанск и Попасную, от которой остались руины.
– Лисичанск не так сильно пострадал, – рассказывает штурмовик. – Местные жители к нам относились приветливо, со всеми здоровались, а дети вообще не отходили. Конечно, мы кого могли кормили, ведь гуманитарная помощь для местных приходит нерегулярно. Самая больная тема – вода, как я и говорил. Родник далеко, и спуститься к нему по оврагу тяжело. Нашему подразделению на все про все нужно было литров 50. Как-то подошла пожилая женщина с 5-литровой бутылью, попросила привезти и ей воды. Цистерна приходила во двор всего раз в неделю, и люди испытывали в воде дефицит. На следующий день потянулась к нам вереница с бак­лашками, ну что ж тут поделать… Поскольку электричества не было, люди пользовались нашим генератором. Кому теле­фон зарядить, кому пауэрбанк... Помогали мы и с ремонтом двухколесных великов – люди в основном перемещаются там на велосипедах, а шины быстро лопаются – кругом осколки.
Одно время мы жили в квартире в Попасной, где было немало покинутых хозяевами жилищ, – рассказывает Александр. – В одежном шкафу обнаружили китель с орденами и медалями. Очевидно, что здесь жил ветеран Великой Отечественной войны. А в соседней комнате, судя по всему, обитал его внук, и мы увидели шевроны ВСУ, фотографии снайперов и много еще чего. Как все это возможно?! В одной квартире – героический дед и его внук с промытыми мозгами…



Знак Свыше
Рассказал «Искандер» и о мистическом случае из жизни.
– У меня на СВО был хороший товарищ из Тюмени, с позывным «Старый», ему было около 60 лет. Мы вместе проходили спецподготовку и потом прилетели на Украину. Он вернулся домой с ранениями, а потом после гибели дочери снова отправился на СВО. Погиб под Марьинкой.
Вернувшись домой, «Искандер» подружился с Володей Дунаевым из Иглино, который тоже служил по контракту.
– У него на СВО был такой же позывной, как у моего тюменского друга – «Старый». И еще. Иду как-то домой и вижу припаркованный автомобиль с наклеенным на стекле лейблом «Вагнера». Решил познакомиться с хозяином. Оказалось, что человек этот живет на моей же площадке, в соседней квартире, вернулся домой после ранения. И представьте, он тоже «Старый»! Бог забрал одного, а вернул мне двоих. Это был знак Свыше.
– Говорят, что на войне не бывает атеистов. Это правда? – пытаю я Александра.
– Да. Вот я крещеный, но в церковь заходил изредка. А там, на Донбассе, нередко обращался к Богу с просьбами и благодарностью за то, что живой. Жена моя молилась постоянно, как и многие женщины.
Поэтому нужно жить
Три месяца войны. Много это или мало? Для кого-то она длилась всего час, и «Искандер» помнит, как на глазах его подразделения был взорван дом, в котором расквартировали только что прибывших «новичков» – ОМОНовцев. Эти 3 месяца перевернули всю его жизнь. Вернувшись, он не застал в живых своего деда – война не дала проститься двум близким людям.
– Да, меня туда тянет, – признается «Искандер». – Сейчас вместе с ребятами, которые вернулись с СВО, от имени уфимского филиала Всероссийского Союза Добровольцев Донбасса, созданного в 2015 году, отвозим для наших гуманитарку. Сегодня в уфимском отделении Союза порядка 150 ветеранов СВО. Обычно мы выдвигаемся на Донбасс на нескольких внедорожниках, забиваем их всем необходимым до отказа. Везем масксети, окопные свечи, теплую одежду, продукты, за что большое спасибо нашим волонтерам. Зимой много чего потребуется. Нам помогают школы – ребята пишут письма, отдают нам рисунки. Поверьте, для бойцов важна такая поддержка, все письма они берегут, ведь такое внимание согревает. Я тоже сохранил письмо от школьника, и оно в рамочке висит на стене у меня на работе. Пытался я, сыскник, найти этого парнишку, чтобы поблагодарить, но не получилось – слишком мало данных. Хотя, конечно, детям не стоит писать о себе точные сведения и адрес, ведь, к сожалению, эти письма могут попасть и к врагу…
Последнюю гуманитарную помощь Александр с Володей Дунаевым и Эльвиром Тухватуллиным отвезли в октябре. Это была не совсем обычная поездка – в Воронеже они встретились с автором патриотических песен Дарьей Кучеровой и взяли ее с собой в Донецк. О Даше мы уже писали в нашей газете. Молодая женщина выросла в Уфе, а теперь живет в Подмосковье. В Донецке снимали клип, в котором звучала новая песня Дарьи. В съемках, проходивших на аллее Ангелов, приняли участие Александр и Эльвир.
– Когда мы приезжаем на Донбасс, то выходим на связь с военными и доставляем помощь максимально близко к месту их расположения, – говорит Александр Абдуляпаров, руководитель уфимского филиала СДД. – Кроме того, стараемся чаще бывать в наших школах. Всегда готовы прийти на классный час – нам есть о чем рассказать и что показать.
Знакомые говорят Александру, что, мол, вернулся живым из пекла, сидел бы дома, зачем рисковать и ездить туда снова и снова, ведь даже те, кто везут гуманитарный груз, могут попасть под обстрел. Он почти ни с кем не говорит о войне – только с теми, кто побывал «за ленточкой». А мир «Искандера» расколот на две половины. Он как бы находится в разных измерениях. Живет, работает, занимается общественной деятельностью здесь. А душой – далеко, «за ленточкой». И та луганская женщина, стоявшая у дороги, не выходит из головы. Она осеняла крестным знамением мужчин. Не все вернулись домой. Поэтому нужно жить. За себя и за них. Делать все, чтобы приблизить нашу победу.