Печали и радости бытия

Во все времена, будь то восстановление народного хозяйства после разрухи, или война, или недолгие мирные будни, все равно люди переживают и горести, и вспышки достигнутых целей, и ослепившие вдруг минуты радости, поднявшие настроение.

Ида из Белоруссии

Ида - редкое имя. За свой век мне встретилось четверо, да и то одна, дочь историка, имела полное имя Илиада, а младшая ее сестра звалась Одиссея (в миру Ида и Ода). Мне особо запала в душу Ида из Белоруссии, эвакуированная во время Великой Отечественной в соседний дом к родственнице, но в наш двор постоянно ходившая к своей однокласснице Мусе Левиной, круглой отличнице. Ида с мамой бежали буквально из-под наступавших фашистов и добирались до тыла аж до осени. Так что полторы четверти в 10-м классе Ида пропустила, но, видимо, будучи девушкой волевой и серьезной, очень усердно занималась.
Была она рыжей, как яркое пламя, с толстой косой до колен и с обсыпанным веснушками чуть вздернутым носиком. Мальчишки хоть и поддразнивали ее «рыжий, рыжий, конопатый», но, мне кажется, тайно были в нее влюблены - и в косу, и в точеную фигурку. Особенно Коля Чуев, что с Мусей жил в соседних комнатах коммунальной квартиры. Сначала пробовал скрывать свои чувства - вроде и не поджидает подружек, чтобы в одну сторону двигаться - те в школу, а он в техникум. Но после и таиться перестал - так его разобрало: стоит у ворот словно часовой. Они появились, Коля рядом пристроится: доброе, мол, утро. Ида - девушка строгая, сколько раз его вежливо ставила на место, я сама слышала, когда в следующем году пошла в школу на ту же улицу, куда Ида уже ходила в мединститут, Коля - на работу, все так же шагая бок о бок. Еще через год она уехала, видно, к себе на родину. Честно говоря, Колю очень было жаль. Несколько лет спустя и он куда-то исчез. Вскоре и мы переехали - сначала в другой район, потом в другой город.
В 1972-м или 1973-м, не помню точно, году мы семьей приезжали в родной Горький на теплоходе. И неожиданно в эту короткую побывку встречаю Мусю Левину. Оказывается, она здесь в гостях, давно уехала по распределению. Естественно, спросила про Иду. «Так у нее теперь вся родня здесь, - откликнулась она. - Почему? Потому что она за Колю Чуева замуж вышла». И увидев мое удивленное лицо, расхохоталась: «Как Ида уехала, он в Минске заочно в институт поступил, разыскивал ее через адресный стол и нашел! Теперь тетя Груша - ее свекровь, Андрюшка и Виктор - братья. А у них две дочки». Мне оставалось только порадоваться и спросить, рыжие ли они. «Нет, - опять рассмеялась Муся. - Ида у него одна такая. Единственная и неповторимая».

Самоубийца

Два происшествия - одно в детстве, другое в отрочестве - произвели на меня глубочайшее впечатление, особенно второе, когда я уже была постарше и задумывалась над неординарными выкрутасами жизни.
...Было воскресенье, в школу ранним утром не надо вставать. Разбудил тревожный возглас за окном: «У Анны Ивановны Пашка повесился».
Анна Ивановна - наш домком, старшая по двору, где жильцов под 90. Павел - мужчина лет сорока, квартирант, в комнате у домкома снимает угол. А повесился он из-за несчастной любви, это даже мне, восьмилетней салаге, понятно. Не далее как позавчера вечером он, похоже, не выдержал больше и прямо при публике, что играла в домино в садике посреди двора, сказал тете Ане Поплевич, что он ее любит и зовет замуж. Она почему-то рассмеялась как-то обидно и произнесла: «Ты совсем, что ли, с ума сошел? Я что, получше не найду?» Он весь как-то сник и бегом убежал к себе на 2-й этаж.
Их квартира находилась ровно против моей комнатенки, сделанной из бывшей ванной с железной печкой. И я часто видела его в окне, худющего, с острым кадыком и лысой головой. Когда во дворе выставили его гроб для прощания перед отъездом на кладбище, на этом кадычке, вылезшем из рубашки, отпечаталась синяя линия от петли. Мы ведь тогда о повешенных фашистами и читали, и кинохроники смотрели. О Зое Космодемьянской композиции по поэме Маргариты Алигер ставили чуть ли не в каждой школе. Я осуждала Аню, что отвергла Павла - ведь она сама была эвакуированная, опять же из Белоруссии: видно, беженцев распределяли по районам, и на наш определили белорусских переселенцев.
Второе ЧП случилось лет через пять, когда я уже училась в 7-м классе, а Сергей, который жил через дом и повесился, заканчивал выпускной. Я была с ним знакома, хоть и учился он в мужской школе №8 - он ходил к мальчишкам из нашего двора, иногда выпадало и мне с ними покидать мячик или побросать деревянный «чижик», кто попадет в цель. Вдруг узнаю, что он влюблен в Маринку из нашей школы, из 9-го класса, а она дружит с Сашкой Гугиным. Так Сережке прямо и сказала. И вот результат на грани ужаса. Единственный сын у немолодых родителей, у которых дочь умерла в войну от эпидемии. Почему есть такие эгоисты, как Сергей? Имеет ли человек право так свободно распоряжаться собственной жизнью? Ведь никто, ни один ученый, ни одно духовное лицо с твердой убежденностью не расскажет о происхождении и таинстве жизни. Кто, когда, как, почему и зачем? Так как же можно считать себя вправе вершить, судить, повелевать?
Марина сидела на скамейке возле подъезда Сергея и горько рыдала. Что можно было поделать? Даже если бы она дала ему положительный ответ, смогла ли переломить свои чувства? Насильно не будешь мил. А вот справиться с переживаниями можно. Когда в фильме «В моей смерти прошу винить Клаву К.» мальчик спрашивает папу, что же делать, если девочка взаимностью не отвечает, тот «выписывает» единственно правильный рецепт: «Страдать».