На верхних этажах власти

Чиновники, пожалуй, самая уязвимая для критики прослойка общества, начиная с древности, античности, давая повод для резких выпадов российским острословам Салтыкову-Щедрину, Чехову, Зощенко, Ильфу и Петрову и прочим сатирикам всех времен и народов. Видимо, ощущение власти, большой или даже маленькой, рождает у иных чувство вседозволенности, непогрешимости и уверенности в правоте своего превосходства над другими. Однако некие жизненные примеры, причем в изрядном количестве, позволяют думать иначе и считать, что позволено упущение, которое чересчур далеко зашло...

Стараясь соответствовать

В советские времена, когда партийные органы давали прессе установки на определенные идеологически обязательные публикации, в Башкирском обкоме КПСС таким «связным» выступал Алик Фаизович Шакиров и делал это мягко, предупредительно, вежливо, стараясь так угадать с сообщением, чтобы не создать никаких задержек с графиком выпуска газеты и не допустить лишних переделок. С Аликом мы поддерживаем знакомство по сей день, хотя с тех пор прошло не меньше лет сорока, обмениваемся своими книжками, поздравляемся с датами, он меня не раз навещал, поскольку я старше и с возрастными проблемами.
В городской Администрации печатью занимался заведующий отделом пропаганды Сергей Яковлевич Габриелов, человек удивительно симпатичный, обаятельный, с которым поговорить можно было по любым вопросам. Вспоминаю, как заботливо и внимательно он беседовал, когда редактор «Вечерней Уфы» Явдат Хусаинов рекомендовал меня в ответственные секретари, самую беспокойную должность в редакции газеты: есть ли дома кому помогать по хозяйству, хорошо ли учится сын-пятиклассник, не нуждается ли в дополнительных занятиях, как здоровье бабушки, которой за 80? Он часто бывал в Доме печати, знал журналистов в лицо, был в курсе публикаций, мог посоветовать, о чем стоит написать.
Однажды мое доверие к Габриелову привело к сложностям во взаимоотношениях с редактором. Он уехал в южный санаторий во время отпуска, оставив за себя своего не слишком расторопного и довольно упрямого зама, который, ни с кем не посовещавшись, принял на работу помощника мне в секретариат, где открылась вакансия. Это был парень из соседней газеты, от которого не знали, как избавиться. Я пыталась возражать, переубедить и.о. редактора, но он уперся: «Как я решил, так и будет». Вот я и напросилась на встречу с Сергеем Яковлевичем, поскольку Хусаинов был далеко, а сотовых телефонов тогда еще не существовало. Тот в наших делах разбирался, понял, что на ключевое место нельзя брать лентяя и непрофессионала, и рекомендовал очень настойчиво ошибку исправить. Дождались редактора, он перевел в секретариат опытного сотрудника из отдела, а туда принял новичка из молодежки. Но свое недовольство моим поведением скрыть не сумел, подогреваемый замом, который нашептал ему, что «бегаю по начальству, потому как претендую на редакторское кресло». Понадобился не один месяц, дабы разобраться, что не карьеризм мною движет, а забота о газете и желание выпускать ее содержательной, интересной для читателя. Надо отдать должное Явдату Бахтияровичу: он проникся ко мне полным уважением, мы до конца его дней оставались настоящими друзьями и оба не были обойдены вниманием Сергея Яковлевича, который прибаливал, но не бросал свои общественные высокие посты.
Главным начальником и прессы, и деятелей культуры, искусства был секретарь обкома Тагир Исмагилович Ахунзянов (на снимке). И, вероятно, потому, что сам он когда-то возглавлял очень успешно газету, или просто потому, что имел способности умного и чуткого руководителя, но у него все получалось отлично, стиль сложился строгий и человечный одновременно. Не знаю, как проводились совещания внутри обкома - с цинизмом, руганью или мирно, но когда шли какие-то собеседования с приглашением со стороны, то там было чему поучиться толковому и полезному, и это передавалось «по низам» - в театры, музеи, вузы, школы, и им прививался тот же строгий, но уважительный и творческий почерк.
Годы спустя, когда Тагир Исмагилович перестал быть большим начальником и мы с ним встречались «на равных» в Союзе писателей, а иногда и в домашней обстановке, я, однажды покритиковав Ахунзянова за излишнюю суровость, рассказала, как по его замечанию меня дважды наказали за одну грамматическую ошибку в газете. Согласно русским правилам поставив звонкую согласную, я невольно исказила название города. И получила выговор плюс лишение премии. Он сказал, что его дело - заметить недочет, а строгости раздают местные руководители. Ведь действительно это так и есть. Недавно один ученый привел мне такой эпизод. К ним в вуз приехали высокие руководители. И зная натуру местного лектора, ему начальство всячески сигналило ни на что не жаловаться. А он взял и посетовал на нехватку средств для перспективного исследования. Думал, его завтра уволят, что ослушался, а его поблагодарили, потому как институту выделили деньги.
Чиновники жили с оглядкой, большинство боясь потерять партбилет, перечеркнув карьеру. Но многие были честны по убеждениям. Попав в квартиру Ахунзянова, не увидела ни богатой посуды, ни дорогих товаров, только книги в кабинете на стеллажах от плинтуса до потолка. В южном пансионате ЦК КПСС, куда мы с мужем получили горящие путевки, сидевшая с нами за столом библиотекарь их московского книжного магазина рассказала, что самые весомые посылки с книгами отправляла в Уфу по заказу секретаря Башкирского обкома Тагира Ахунзянова.

«Я начальник, имею право!»

Последние года полтора волею обстоятельств я заперта в четырех стенах и не могу воочию наблюдать, как ведут себя призванные руководить людьми и той или иной отраслью чиновники. Но имея широкий круг друзей и знакомых, которые не забывают - навещают, звонят и делятся сокровенным, плюс смотрю телевизор, читаю газеты и даже продолжаю в них писать, то кое-какой информацией обладаю, и больше, к сожалению, негативной. Расстраивает непрофессионализм, мало того, что часто не подтвержденный дипломом, так еще и нагло провозглашенный, что именно это и взято на вооружение при подборе кадров, даже и пропагандируется в печати в качестве призыва к молодежи о необязательности высшего образования, где большой срок обучения лишь затягивает начало продвижения по служебной лестнице. Между тем знания, компетентность не только не были лишними в карьере, но всегда требовали своего углубления, обрастания более современными открытиями. Не так давно канал «Культура» вспоминал легендарного, много лет бывшего деканом журналистского факультета МГУ Ясена Николаевича Засурского, который никогда не работал в газете, был специалистом по американской литературе, блестящим знатоком английского языка. Давалось его интервью, где он делился, как, будучи приглашен читать лекции по своему предмету на журфак и угодив в деканат сначала заместителем декана, вынужден был постигать новое для себя дело, причем не «по верхам», а глубоко, так как в конце концов был избран в деканы и в этом качестве прожил не одно десятилетие вплоть до 2007 года. Из-под его заботливого крыла вошли в профессию лучшие журналисты страны.
Второе, что не нравится в иных нынешних больших начальниках, это грубость и равнодушие к порученному или самому выбравшему его участку деятельности. И третье - презрение к подчиненным и, напротив, вознесение самого себя в ранг высокоособых, кому дозволено все, что захочется, этакая элитность, никакими качествами не заслуженная, кроме убеждения «Я начальник, имею право!»
Недавно прочитала про одного такого директора провинциального драмтеатра, который, окончив экономический факультет, вообразил, что может себе позволить ставить спектакль, а другой руководитель музыкального учебного заведения, имеющий аттестат баяниста, выпускника музыкальной школы, определил себя в главные дирижеры ученического музыкального театра, у которого есть дирижер с консерваторским образованием. Как это назвать, кроме как погоней за неплохой добавкой к заработку, и без того не такому уж скромному, особенно в первом случае!
Анекдотичные приписки окладов вообще не существующих должностей ради жадной страсти к деньгам или неразборчивость в отношении к взяткам привела не одного чиновника высокого ранга за решетку, а все мало примеров, чтобы остановиться другим. Так и будем разбазаривать государственные миллионы на бездонные карманы бессовестных чинуш? Или сделаем госконтроль по-настоящему жестким и прозрачным, перекрыв пути к неправедным богатствам, принадлежащим жителям страны, а вовсе не только ее верхушке. Увы, если бы результат зависел лишь от справедливых слов! Тот же Засурский в своем телеинтервью сказал, что истинный журналист должен быть немного Дон Кихотом и звать своих читателей к идеям правильным, пусть не так легко достижимым. Но все-таки достижимым!