Страшную весть принёс верховой

...Стояло лето. Мы с другом играли на мельничном пруду. Мельница находилась в нижнем течении горной реки Зиган, огибавшей вытянутую, подобно спине громадного медведя, гору Сальмурун. Мы кормили рыб, бегая к мельнице и принося оттуда ароматно пахнущую теплую муку из-под лотка. Нам было весело оттого, что рыбы прыгают к нам, требуя корма.

За нашими спинами шумело огромное колесо - скрипело и хлопало лопастями. Мой папа Хабибназар заведовал мельницей, он и пек хлеб тут же, в отсеке через стенку.
...Рыбина неожиданно прыгнула ко мне, и я, отшатнувшись, чуть было не полетел вниз. Каким-то чудом успел ухватиться за куст. Закричал что есть силы. Друг не растерялся, побежал к мельнице и привел мужчину. Пока я висел над рекой, в моем воображении рисовались образы чертей, живущих в холодной и темной глубине.
- Как тебя угораздило-то! - успокаивающе похлопал меня по спине мой спаситель. - Ведь могло и прихватить колесом.
Я заплакал. Подошел папа и взял меня на руки. Я впервые и на всю жизнь осознал, какие же сильные и теплые у него руки.
Именно в тот момент, когда меня окружили мужики, кто-то, взглянув на дорогу, удивленно произнес:
- К нам скачут на лошади.
Вскоре верховой пришпорил около нас коня:
- Война, товарищи! - выдохнул он.
...Верховой не стал задерживаться, умчавшись дальше. На мельнице начались незапланированные сборы. Но растерянности не было. Мужики грузили мешки на телеги, запрягали лошадей. Папа, дав указание своему помощнику, собрался в деревню. Шли мы пешком. Показалось, что блики на зеркальной поверхности пруда перестали играть, вода стала темной, как случается перед грозой.
С того дня в жизни деревни многое изменилось. В средней школе, для которой только в прошлом году построили большое здание, поселились совершенно незнакомые люди - женщины с детьми. Необычно одетые, они отличались от нас, деревенских. Помню, как одна из женщин с дочкой пришли к нам поменять что-то из одежды на еду. Бойкая и красивая девочка очаровала меня. Но я не понимал языка. А девочка спрашивала: “Молоко есть?”.
Оказывается, гости были эвакуированными из Москвы. Мы с той девочкой подружились, и она меня охотно учила русскому.
Ближе к зиме москвички покинули нашу деревню. Лишь одна из эвакуированных осталась и работала учительницей. Это было нежное создание, подобное восхитительной бабочке. Деревенскую одежду и обувь она не принимала, поэтому ходила в чем-то легком. После уроков идет домой в туфельках. Вспомнишь - дрожь по коже.
Наши сельские учителя ушли на фронт. Школа, изменив свой статус, стала называться неполной средней. Не было учебных принадлежностей, книг, тетрадей. Перья мы вырезали из жестянки, привязывая “изделие” к хворостинке. Чернила разводили из печной сажи, выбрав ее на приступке в глубине дымохода. В качестве тетрадей использовали том “Капитала” Карла Маркса, разорвав его на части. Во втором классе мне, отличнику, подарили две тетради и карандаш. Сколько было радости!
На второе лето войны мы собирали колосья на колхозном поле и сдавали в кладовую по списку. А зимой ходили по дворам, собирая золу для колхоза.
Самое трудное время началось на третий год войны. Запас еды кончился. “Излишки” отбирались. Молоко от единственной коровы шло на госпоставку. Кстати, корова была обязана работать на пахоте и бороновании - на колхозном поле.
У соседки тоже была корова - добрая на молоко, но не соглашавшаяся на пахоту. Впрягут ее, а она ни шагу, только слезы текут из глаз.
Нас в семье росло шестеро. Отец ушел на войну в первую же зиму. Под Ленинградом воевал в пехотном полку. Рассказывал: “Перетаскиваем снаряды. По снегу протоптали тропинку. Движемся подобно муравьям: кто вперед, кто назад. Вдруг меня тряхнуло и кинуло. Правая нога висит. Оказалось - наступил на мину”.
Вернулся он с культей, но нас, пятерых, вырастил. А старший брат, Миниахмет, 1926 года рождения, ушел на фронт в шестнадцать лет. Оказался в кавалерии. Проскакал всю Украину, Карпаты. Погиб гвардии казак рядовой Ахмет Вахитов через месяц после того, как исполнилось ему восемнадцать, в Словакии.
Война сидит во мне, не покидая. Я переписал письма брата - сокровенно-лиричные, где-то со слезой. А позднее стал собирать фронтовые письма сельчан, думая: скомпоную сотню-другую писем и выпущу небольшую книжку.