«Что нам мороз, коль сердце жарко бьётся…»

В интернете проводили опрос: кто и чем будет заниматься в новогодние праздники? Преобладали ответы типа: «Дома за столом», «Пойдем ночью кататься с горки и смотреть фейерверк», «Пригласили гостей (родственников)», «Поедем на дачу», «Будем пить!»

Вспоминаю нашу старую дворничиху, которую мы – дети, поздравляли с очередным Новым годом. Она легко кидала лопатой снег и отвечала: «Это вас с Новым годом! А у меня уже все года старые». Мы смеялись, не догадываясь, что через энное количество лет и для нас Новый год станет всего лишь календарной датой, а жизнь будет уже привычным состоянием души и тела. И все-таки как по-разному проходили новогодние мероприятия раньше и теперь?!
Мои бабушка Вера Николаевна и дедушка Александр Андреевич Фадеевы, обвенчавшись вскоре после русско-японской войны, поселились в доме Александра Андреевича на улице Аксаковской. Частенько молодые прогуливались по улице Александровской (ныне - Карла Маркса) в сторону железнодорожного вокзала. Там на спуске жили их друзья - супруги Ольга Константиновна и Галактион Фаддеевич Крохалевы. Обе пары любили пешие прогулки, а зимой много времени проводили в парке Народной трезвости (ныне парк имени Ивана Якутова), катаясь на коньках по замерзшему озеру. Впрочем, Вера Николаевна предпочитала специальные сани, которые толкал впереди себя ее муж. В качестве разминки катальщики сами расчищали поверхность катка от снега. В воскресные дни по окончании Великого поста конькобежцев развлекал духовой оркестр, на специальной закрытой террасе продавали горячие пирожки, бутерброды, чай, глинтвейн. Среди заиндевелых деревьев, над сугробами плыли мелодии Штрауса, вальсы «Березка», «На сопках Маньчжурии», «Амурские волны»… После трех-четырех часов, проведенных на морозном воздухе, Фадеевы и Крохалевы нанимали извозчика и ехали к бабушке Галактиона Фаддеевича на Бекетовскую (ныне - улица Мустая Карима). Там их ждали наваристые щи или тушеный картофель с гусем или рыбой, ватрушки, булочки с маком, а также всевозможные джемы и варенья.
Бывало, в морозную погоду собирались в доме Фадеевых. Устраивали маскарады, музыкальные вечера, традиционными были всякие гаданья, чтения собственных сочинений, одаривание друг друга самодельными подарками.

Мои зимние развлечения 5-6-летним ребенком связаны с высоченной горкой возле Дворца имени Серго Орджоникидзе. Огромная голова сказочного Черномора являлась основой ее, к затылочной части которой вела крутая лестница, а из открытого рта, шурша фанерками, выкатывались ребятишки. Ближе к ночи компанию им составляли более взрослые уфимцы.

Здесь же, в сквере между улицами Мира и Ульяновых, отец впервые поставил меня на лыжи. Забава эта увлекла настолько, что никакой мороз не мог остановить моего спортивного азарта. И все-таки, чтобы не поморозить ноги, отец через каждые 15-20 минут предлагал мне попрыгать и побегать без лыж. Когда наши прогулки затягивались, появлялась мама с пирожками в укутанной шерстяным платком кастрюле и с бульоном в термосе.
Когда я училась в младших классах, в выходные мама брала меня с собой в старую часть Уфы, где жила ее подруга с дочкой Полиной. Девочка была старше на два года. Пока женщины занимались разговорами, нас с Полиной и соседским мальчиком Сережей отпускали на стадион «Динамо» кататься на коньках. Мы привязывали старенькие «снегурки» к валенкам, а Сергей занимался в конькобежной секции, поэтому у него были настоящие беговые коньки с длинными лезвиями.
По воскресеньям народу на катке было так много, что через микрофон катальщиков предупреждали, чтобы все катались по кругу против часовой стрелки, не толкались и не мешали другим. Конечно, энергичные мелодии заставляли нас активно шевелиться. В основном звучали песни и мелодии советской эстрады, но бывало, ставили пластинки с классической музыкой.
Мы с Полиной носились, взявшись за руки, а Сергей, приняв низкую стойку, широкими, размеренными шагами скользил по внешнему овалу катка. Техника его бега привлекала всеобщее внимание. Кто-то пытался пристроиться вслед за ним, но быстро отставали. Дольше всех держался пожилой мужчина, тоже на беговых коньках. Его шаг был значительно длиннее, а толчок более мощный, чем у Сергея. Эта пара, словно связанная невидимой нитью, подолгу кружила, накручивая километры.
Со временем мы познакомились с этим конькобежцем. Звали его Павел Иванович Суворов, жил он в соседнем от Полины дворе. В те годы ему было слегка за шестьдесят, но спортивная подготовка вполне могла соответствовать тридцатилетнему мужчине. Как объяснял сам Павел Иванович, он со своим старшим братом с детства занимался плаванием, греблей, бегал на лыжах, на коньках. Несколько лет служил на Дальнем Востоке, в Уфе работал на одном из военных заводов. Кстати, частенько именно Суворов приносил свои грампластинки на «Динамо».
По лыжным гонкам и по конькам у нашего знакомого имелись спортивные разряды. Как-то Полина, Сергей и я были приглашены в гости к Павлу Ивановичу. Небольшая трехкомнатная квартира скорее напоминала музей или библиотеку: огромное количество книг, спортивные кубки, медали. В чуланчике гантели, шведская стенка.
Пока хозяин готовил в огромной сковороде яичницу на сале, его внук знакомил нас с интересными фотографиями. В основном это были снимки довоенные и послевоенные, на которых Суворов-старший в полевой форме на стрельбище, в походе, на марш-броске. Меня привлекла старинная фотография, сделанная в фотосалоне. На ней пятеро крепких молодых мужчин в строгих костюмах, с лихо закрученными усами. Один из них с тростью на коленях показался мне очень знакомым. На обороте надпись: «Уфимские скороходы. Январь, 1909 год».
Нас пригласили к столу. Я полюбопытствовала: «Павел Иванович, а кто вот этот мужчина с тростью?» - «Ой, Галочка, я только могу сказать, что в центре - отец со своим другом Бражниковым. Они вместе на паровозоремонтном заводе работали. А почему ты спросила?» - «Вот этот… с тростью… очень похож на моего деда Александра Андреевича Фадеева». «А он у тебя на коньках случайно не катался?» - «Катался! Он бабушку в специальных санях катал. А сам очень хорошо на коньках разные фигуры выполнял. Мог на одной ноге ехать и кружиться… А бабушка ему говорила: «Алексаша, будь осторожнее… упадешь, расшибешься». В следующий раз я принесла фотографии своего деда, и мы долго сравнивали внешность обоих. Весьма похожи. «А где они катались?» - уточнила я у Суворова. – «На льду Солдатского озера. Сейчас это детский парк имени Якутова - между улицами Ленина и Карла Маркса. Ворота нашего дома к самому озеру выходили».
Очень сожалею, что не попросила Павла Ивановича сделать копию фотографии уфимских скороходов. В нашем семейном архиве похожих снимков не было. Впрочем, в детстве ко многим вещам относишься легко, ведь жизнь кажется вечной.
В начале 80-х годов мы с мужем частенько посещали каток «Динамо». Из микрофона доносились новые, современные мелодии, но изредка вдруг звучала знакомая музыка эстрады 50-х-60-х годов.

Сейчас уже не тянет в шумные компании. Тихие лыжные прогулки в украшенном инеем лесу привлекают сказочными пейзажами и покоем. А еще у нас сформировалась новогодняя традиция: 1 января с рассветом едем кататься на лыжах в район переправы Дудкино. Город еще спит после салютов и фейерверков, и даже крикливые вороны не нарушают торжественность первого утра нового года. В рюкзаках у нас горячий чай с ромом, а дома - гусь, приготовленный по бабушкиному рецепту, и… фигурное катание… по телевизору.