СЕРДЦА НАШЕГО БОЛЬ

«Чистый-чистый лежу я в наплывах рассветных, перед самым рождением нового дня...»

В среду, 15 августа, в Уфу прилетела скорбная весть из Санкт-Петербурга – на семидесятом году жизни внезапно ушел от нас заслуженный артист России, народный артист Башкортостана, самый обаятельный актер Государственного академического русского драматического театра РБ, долгие годы верой и правдой служивший его сцене, на редкость талантливый, искренний и светлый человек Владимир Сергеевич Абросимов.

Большинство из тех, кто близко был знаком с Владимиром Сергеевичем, не могут поверить в это уже потому, что Абросимов был настоящим жизнелюбом и истинным раблезианцем, отдававшим дань уважения и хорошей беседе, и умной книге, песням Окуджавы и доброй кухне, ценил красивые вещи и истово любил Театр, не жалея ради профессии своих сил. А какими талантом и органикой наградил его Создатель, как Владимир Сергеевич умел дружить и помогать своим коллегам, собратьям по профессии и просто хорошим людям! Его обожала публика, цеховое братство, друзья, соседи и все, с кем так или иначе сводила Владимира Абросимова судьба…
В пятницу, 17 августа, накрыв поминальный стол, Русский академический театр собрал вокруг него товарищей Владимира Сергеевича по сцене. И полились воспоминания, в которых бесконечные рассказы о театральном житье-бытье перемежались со сценическими байками и анекдотами. Жизнелюбивая натура Владимира Сергеевича и здесь взяла верх над обстоятельствами, заставив собравшихся вспоминать то, каким веселым человеком был актер Абросимов. Часть из того, что звучало на той тризне, вы прочтете ниже.
В числе тех, кто собрался на столь необычные поминки, был и большой друг ГАРДТ – художник театра и кино Вячеслав Виданов (Москва). В свое время он работал с Владимиром Сергеевичем на нескольких спектаклях. И Вячеслав Иванович, скорбя и глубоко искренне соболезнуя Русскому академическому театру РБ, вспомнил знаменитое четверостишье Валентина Катаева. Мы приводим его здесь потому, что оно, как нельзя более точно характеризует удивительно добродушного человека, истинного Мастера, настоящего друга и невероятного оптимиста Владимира Сергеевича Абросимова:
Когда я буду умирать,
О жизни сожалеть не буду.
Я просто лягу на кровать
И всем прощу. И все забуду.
Суфия КУСИМОВА, театровед, кандидат искусствоведения, профессор, заслуженный деятель искусств Башкортостана, заслуженный работник высшей школы России:
- Все последние дни после известия о кончине Владимира Сергеевича меня одолевают горькие мысли о том, что случившееся совсем уж несправедливо, просто невозможно. Не было ни капли сомнения, что он вместе со своей семьёй, с женой Тамарой Петровной беду непременно одолеет, победит. С его редкостным жизнелюбием, позитивной мужской энергией, казалось, должно было быть только так и не иначе. Не случилось.
Все эти дни я вспоминаю времена, когда мы были молодыми, начинали свою творческую и профессиональную жизнь. Я, закончив в 1971 году учебу в московской аспирантуре, начала преподавать в институте искусств, а Володя был студентом третьего курса режиссеров, которым руководил Габдулла Габдрахманович Гилязев. Там же учились Паша Мельниченко, Анвар Нурмухаметов, Юра Комков, Ильдар Гилязев. Могла бы всех сейчас перечислить, потому что всех хорошо помню. Курс этот в целом был очень незаурядным, красивым, искренне увлечённым своей будущей профессией. Многие удивляли меня своей взрослостью, явными лидерскими качествами, разносторонними интересами, серьёзностью выбора своего жизненного пути. Я вспоминаю отдельные эпизоды нашего общения, лица, взгляды, интонации, реплики, и становится тепло на душе и горько, что многих уже нет с нами.
Ушел и Володя - Владимир Сергеевич, ставший одним из самых состоявшихся, масштабных, харизматичных артистов своего поколения, безупречно преданных родной сцене, учителям, друзьям. Дальше жизнь нас связала ещё крепче, работать к нам пришла и Тамара Петровна, любимая коллегами и студентами преподаватель истории русской литературы и великолепный знаток театра. Учился в УГИИ и их сын Егор.
Я вспоминаю наши редкие, но тем ещё более ценные приватные семейные встречи в доме наших общих юматовских друзей, с доверительными разговорами обо всем, о литературе, театре, когда мой просвещенный, но весьма далёкий от театральной среды муж проникся глубоким уважением к семейной чете Абросимовых, попав под обаяние их эрудиции и широты интересов. Если дальше перелистывать страницы книги воспоминаний, то явственно видишь, что мы прожили большую часть своей жизни в едином бытийном пространстве, прожили рядом, всегда зная, что мы есть друг у друга, даже если не рядом, даже если далеко. И этого у нас не отнять.
Михаил РАБИНОВИЧ, художественный руководитель Государственного академического русского драматического театра Республики Башкортостан, заслуженный деятель искусств РБ и России:
- Ну мы никак не ожидали, что может произойти подобное, поэтому весь практически театр и по сию пору пребывает в состоянии шока!.. Поскольку Володя несколько времени уже жил в Санкт-Петербурге, нам все кажется, что это дурной сон и вот мы проснемся, и все совсем не так – зазвонит телефон, и в трубке раздастся такой родной, такой узнаваемый и уютный голос. И говорить сейчас про Володю «был» - очень и очень непросто!
Мы с ним знакомы со Студенческого театра Уфимского авиационного института. И это были последние мои годы в нем, и в то самое время сюда пришли и Володя со своей Тамарой, и Паша Мельниченко, и Марик Матрос, и Шамиль Гареев… Все такие разные, такие яркие. И среди них Володя – очень энергичный и очень всеми уважаемый. И мы, помню, назначили его директором театра. Потом мы расстались и встретились только через десять лет, когда я вернулся в Уфу, проводив в последний путь маму и папу, и узнал, что у Марика Матроса тоже умерла мама… И я пошел к нему, чтобы поддержать друга, а там встретил Володю и Тамару, которые удивились невероятно, ведь сколько лет прошло! А далее я начал работать в Русском театре, и он ни-ког-да не напоминал мне и ни-ког-да никому не демонстрировал, что мы уже давно знакомы, обращался ко мне всегда исключительно на Вы и подчеркнуто уважительно. Единственное, зная, что в моем кабинете есть кофемашина, иногда просился ко мне выпить хорошего кофе – был большим любителем. И тогда один на один мы разговаривали долго и откровенно. Я мог спросить что-то про спектакль, который вызывал во мне сомнения. И он всегда очень честно отвечал, иногда не принимая работу, а иногда мог сказать: «Это здорово!», как про спектакль «Луна и листопад». А еще мы беседовали о литературе, он ведь был страстным книгочеем, тем более что рядом с ним была Тамара Петровна, поддерживающая в нем эту страсть и как педагог по литературе. Помню, однажды он устыдил меня: «Как, ты не читал произведений Эфраима Севелы?! Да ты что! Немедленно прочти!» Потом, собрав у себя почти все книги Севелы, я понял, почему Володя так полюбил этого писателя – потому что у него самого было исключительное чувство юмора и он умел оценить его в других и восхититься всеми гранями комического.
А еще он любил, скажем так, пофрантить, носил какие-то уникальные джинсы и свитерочки, потрясающую обувь и редкие часы. Знаю, что этим его баловал сын Егор, привозил из-за границы. И Володя ценил это, нежно любя Гошу и обожая внука Федю: все время показывал мне его фотографии в мобильном телефоне.
И он был замечательным актером с потрясающей, от Бога органикой. И искренне любил два спектакля, в которых работал – «Очень простая история» по пьесе Марии Ладо, где играл роль Соседа (помню, критик из Екатеринбурга Олег Лоевский сказал, что никогда и нигде подобного Соседа он не видел!), «Семейный портрет с посторонним» по пьесе Валерия Гуркина, в котором Володя (а точнее его герой Тимофей) лежал все два действия. А почему он так их любил? Потому что эти его герои для него ясны, они – это суть русского характера, а Володя и сам являлся олицетворением истинно русского характера, с его смеховой культурой, подчас страданием, неимоверными силой и жизнелюбием…
До сих пор не могу поверить!.. Ведь после отъезда его в Питер не было еще праздника или какой-нибудь значимой даты, чтобы он не позвонил. Я потерял настоящего друга, и смириться с этим невозможно...
Ирина ФИЛИППОВА, балетмейстер, профессор кафедры пластической выразительности Высшего театрального училища имени Бориса Щукина, лауреат Государственной премии РБ имени Салавата Юлаева, заслуженный деятель искусств Кабардино-Балкарии:
- С Володей Абросимовым мы впервые пересеклись в 1985 году на репетициях спектакля «Ах, Невский!..», который по «Петербургским повестям» Гоголя ставил в Русском академическом театре профессор Щукинского училища, режиссер Александр Михайлович Поламишев. В первую очередь скажу, что среди всех актеров Владимир Сергеевич выделялся своей импозантностью, он напоминал мне молодого гусара: усы, франтоватость, очень приятная улыбка, а главное – позитивный настрой, который исходил от этого светлого человека. В этом спектакле было чрезвычайно много пластики… И я не могу сказать, что Володя великолепно танцевал, но он был так подвижен, так элегантен, что создавалось впечатление очень хорошего танцовщика, может быть, даже лихого танцора. И это вызывало во мне уважение, поскольку я уже тогда думала о том, что все это является своеобразным отражением его одаренности, артистической натуры и легкости характера, быть может… Сыграть так, чтобы все поверили в его способность виртуозно танцевать! Вообще, в столь сложной и неулыбчивой профессии он отличался от очень многих тем, что улыбался внутри и был в этом необыкновенно обаятелен. Поразительно, но это чуть ли не единственный человек, с которым у меня в процессе работы никогда не было конфликтов. Убеждена, что в отличие от всех нас в нем всегда жил большой, очень добрый ребенок…
…А еще вспоминаю спектакль «Эшелон» по
пьесе Михаила Рощина, на котором режиссер Михаил Рабинович пригласил меня поработать. И по сию пору мне кажется, что только такой человек, как герой именно актера Абросимова, мог возглавить этот женский, скажем так, батальон. Он создал абсолютно российский типаж, вобравший в себя все нюансы загадочной славянской души. Уникальная работа! Невероятно мощная. И ведь еще он обладал потрясающей природной органикой, это, что называется, Господь поцеловал…
Светлана АКИМОВА, народная артистка Башкортостана:
- В спектакле «Отцы и дети» по роману Ивана Тургенева мы с Володей Абросимовым играли родителей Евгения Базарова. Работа у нас была в чем-то очень непростая, поскольку режиссер Петр Шерешевский предложил нам попробовать себя в новых формах, освоиться, ощутить суть и характер наших персонажей в процессе столь нестандартного, иного для нас подхода к тургеневскому тексту. И мне комфортно было в этом спектакле с Володей, он ведь всегда очень глубоко вникал в свой образ и вел в этом смысле партнера за собой. А мы давно уже к тому времени не встречались с ним на сцене столь тесно. И вот «Отцы и дети». И мы только глянем друг на друга, и уже все понимаем без слов, на тончайшем уровне ощущая каждое движение или поворот души. Помню, к нам приезжали театральные критики, и они высоко оценили наш дуэт и даже поняли, что это очень органичное слияние наших персонажей. Отдельно скажу о сцене наверху (там было так застроено), когда Василий Иванович принимает любимого своего Енюшеньку с его приятелем Кирсановым. Понимая всю бедность своего существования, он старается не потерять достоинство, и от волнения все время пригубляет рюмочку – и возникает неловкость. И эту сцену Володя каждый раз вел по-разному, но исходя из сути ситуации постоянно держа основной нерв, испытывая чувство стеснения перед молодыми людьми и винясь перед своей Ариной Власьевной… И критики, добавлю, это тоже поняли и в процессе обсуждения отметили.
Владимир Сергеевич всегда был очень гармоничным и артистом, и человеком, а с годами он стал очень мудрым как актер, очень глубоко и тонко понимая суть и характер своих героев.
Ольга ЛОПУХОВА, народная артистка Башкортостана:
- Репетиции спектакля «Последние» по пьесе Максима Горького, где мы с Владимиром Сергеевичем играли, шли очень интересно и непросто, поскольку его режиссер Александр Михайлович Поламишев – великий педагог, профессор Щукинского училища (у которого и Володя в свое время учился), – он и репетировал как педагог: этюдным методом. Мы брали какую-нибудь сцену, разбирали ее, анализировали, искали суть, репетировали и шли дальше. Володя Абросимов в этом был лидером, вообще во всем, что касалось актерской школы – он был изумителен. В этюде же наврать невозможно! Сразу вылезает фальшь и неправда. И, глядя на Абросимова, мы все подтягивались к единой системе существования (а были мы разновозрастными – от старшего, более опытного поколения до еще совсем малышей – студентов театрального факультета).
Между прочим, когда его назначили на роль Ивана Коломийцева, я не совсем была согласна с этим решением, поскольку Коломийцев – подонок редкостный… А Абросимов по натуре очень порядочный человек. Но он так умел впустить в себя персонаж, такие нюансы раскрыть, что мы только поражались.
Таких артистов, как Владимир Абросимов, больше никогда не будет в нашем театре. Это штучная история, когда Господь дал, а затем взял и никем не заменил…
И не могу не сказать про его работу в спектакле «Без вины виноватые»… Это был праздник. Хотя история его постановки тоже непростая. Режиссер Валерий Ахадов в свое время ставил эту пьесу Островского в Магнитогорском театре, и многое им уже было придумано и зафиксировано (а мы того спектакля не видели). И вот во всем, что касалось главных героев – Кручининой, Незнамова – он очень строго придерживался готового рисунка, настаивая на своем. А что касается нашей компании – Миловзоров (Владимир Латыпов), Коринкина (я) и Шмага (Абросимов), то он пошел нам навстречу и согласился с предложениями артистов, видимо, абросимовская органика его подкупила. В этом спектакле Владимир Сергеевич не повторялся никогда, всякий раз – это были уникальные находки. Но от сути не отходил. А еще он был потрясающим партнером, я могу об этом говорить, поскольку партнеров у меня было много, мне есть с кем сравнить. Каждый раз в процессе репетиции – это были сплошные находки и открытия, исходящие от него, а потом уже и в спектакле. Помню, я отправила своему однокурснику, который работает в Магнитке, запись уфимских «Без вины виноватых», и он написал мне, что наш спектакль лучше.
Татьяна ГРИГОРЬЕВА, заслуженная артистка Башкортостана:
- Так получилось, что после «Снегурочки» – моего самого первого спектакля, в который меня взяли еще студенткой, мне дали роль в драме «Пятый угол» по пьесе Алексея Слаповского, где Владимир Сергеевич играл отца главного героя, и мы должны были с ним целоваться. И все прикалывались надо мной: как ты это будешь делать! А он относился ко мне, как к дочке, был знаком с моими родителями, часто спрашивал, точно родственник: «Танюш, как папка?» И при встрече всегда обнимал меня и целовал, до дрожи помню его колючие усы… И в «Пятом угле» он обнимал меня бережно-бережно, как своего ребенка… И это было всегда, на протяжении всех лет. Поразительно, как он умел найти язык со всеми: и со мной, и с теми, кто гораздо моложе, и со старшим поколением.
Он никогда меня ничему не учил, не менторствовал, не делал замечаний, не давал каких-то напутствий, хотя другим мог что-то и сказать…
А на «Кавказском меловом круге» мы всегда были втроем – он, я и Лика Тодорова (она играла на аккордеоне и очень тонко вела партию Души Груше). И Владимир Сергеевич и на «Кавказе» никогда не делал мне никаких замечаний. А на премьере подошел в кулисах, положил руку на плечо и сказал: «Ты, Таня, молодец!» и своими моржовыми усами мне в щеку ткнулся. Я была ему очень благодарна. В тот день меня многие поздравляли, но его слова были для меня особенно дороги.
Помню, в процессе репетиций и на самом спектакле от его внутреннего состояния, от его слов, тембра голоса, интонации я словно заряжалась, это состояние переходило ко мне, и я бесконечно бегала по кругу (так было застроено), понимая, для чего я это делаю. И он помогал в этом и мне, и Лике.
Как-то он ошибся в тексте (у Рассказчика же был километровый текст!), и все, кто в тот момент находились на сцене, раскололись, а я даже обиделась, ведь когда ты правильно живешь в спектакле, ты не можешь расколоться! И он потом подошел ко мне и виновато так: «Ну, Тань, ну извини…»
А в спектакле «Наш городок» он играл роль моего отца. И в нем моя героиня Эмили умирала и приходила домой, а близкие ее не видели, а сейчас все наоборот… И мне все кажется, что я его не вижу. Как я там говорила: «Как важна здесь каждая-каждая минута. В этой жизни! Как дороги ребенок, цветок…»? И он так смотрел на меня… А потом я прихожу, а он меня не видит…
В «Меловом круге» нас всегда на все репетиции с самого начала вызывали втроем – Владимира Сергеевича, меня и Лику… Режиссер Линас Зайкаускас был достаточно деспотичным человеком, он привязывался к каждой фразе, к каждому слову, жесту, мы по два часа одно движение отрабатывали! Это изматывало ужасно… И Владимир Сергеевич в наших сценах, чтобы отвести «грозу» от меня, вступал в полемику, а иной раз и в конфликт с Линасом, переключая его внимание на себя, и тем самым подчас разряжал ситуацию. А Зайкаускас не давал нам отдыха, и мы пахали и пахали. Владимир Сергеевич, жалеючи, брал меня иногда на руки – мы были тогда одно целое, и в нужный момент он всегда оказывался рядом. А сейчас он ушел… Когда-то он позвал меня в Снегурочки, и в новогодние праздники мы с ним «морозили» на елках, он отпрашивал меня у родителей, которые не отпускали дочь из дома поздно, а Владимир Сергеевич доводил меня до самой квартиры…
И в спектакле «Дачники» он играл моего дядю, и там такой текст есть, он говорит: «Племянница, я тебе конфет принес…» И однажды спросил меня: «Тань, а ты какие конфеты любишь?» – «Банальное «Птичье молоко». И вот в самом последнем нашем спектакле он принес мне коробку «Птичьего молока», не забыл…
А еще в «Дачниках» мы очень много сидели на сцене, за ставками, ждали своего выхода, и он всегда меня расспрашивал, что я готовлю, учил, как делать блюдо из свиных ребрышек… И вот выход Абросимова – я не могла понять, как в одно мгновение он преображается, и на сцену уже выходит совсем другой человек – его герой. Это мог позволить себе только Владимир Сергеевич Абросимов – говорить, жить и в секунду перестроиться. Он единственный.
И насколько он был внимателен с каждым. В моем сердце он навсегда останется…
Валентина АЙШПОР, ведущий менеджер отдела федеральных программ Международного союза немецкой культуры, координатор культурной программы Российско-Немецкого Дома в Москве:
- Когда я переехала в Уфу, то практически сразу познакомилась с семьей Абросимовых. Они были нашими соседями. Мне было 14 лет, и я знала, что Владимир Сергеевич – артист, а его супруга Тамара Петровна – театровед. Почти каждый день мы встречались у дома, обменивались приветствиями, а по выходным он так же, как и многие обитатели нашего района, ходил на рынок. Это было всегда так необычно, ведь я знала, что он актер, а актеры – на рынок не ходят, они репетируют роли, играют в спектаклях. Безусловно, это первые подростковые воспоминания.
Конечно, я ходила на спектакли Владимира Сергеевича, бывало, что и обратно нам было по пути. Всегда приветливый, добрый, отзывчивый. Однажды он с легкостью отозвался на просьбу помочь мне подготовиться к концерту.
В какой-то момент мне предложили попробовать себя в качестве ведущей (я тогда работала в литературной части оперного театра). И всё бы ничего, если бы не боязнь сцены. Волновалась я ужасно, потому что предстояло вести Гала-концерт Нуреевского фестиваля.
…Мы сидели в уютной, наполненной ароматом кофе кухне, артист Абросимов внимательно читал сценарий, делал пометки… А потом он стал мне объяснять: про дыхание, паузы, осанку, взгляд… Да, позднее я брала в театре уроки вокала, репетировала с режиссерами, но вначале был он. Помню, в сценарии было стихотворение. Думаю, что никому не нужно рассказывать и напоминать, КАК он читал стихи. Я слушала его, и в горле стоял ком, как мне хотелось, чтобы меня слушали так же. Мы разбирали стихотворение, он читал, а я повторяла… Тогда я поняла, что справлюсь. Жаль, у Владимира Сергеевича спектакль был в тот же день, что и мой концерт, но на следующее утро он позвонил и спросил, как все прошло… Спасибо Вам, Владимир Сергеевич!
Одета туманом туники, парит в арабеске душа,
И, чуть окрыленьем шурша, являет нездешние
лики.
О чем несказанною речью со мной разговор
поведет?
О чем этих линий полет? Неужто он тоже
не вечен?
Исчезнет внезапно из виду, как только что
чудом возник…
И все бытие – только миг, не больше,
чем танец Сильфиды.
Это то самое стихотворение…
Александр ФЕДЕРЯЕВ, заслуженный артист России, народный артист Башкортостана:
- Про Владимира Сергеевича можно рассказывать много и долго, поскольку он был уникальным артистом, замечательным человеком, хранителем невероятного количества театральных баек, что при его чувстве юмора вполне объяснимо. Но я хочу вспомнить лишь один эпизод, который является самой яркой характеристикой отношения Владимира Сергеевича к профессии, подчеркивая его упорство и давая представление о силе воли. Когда мы репетировали спектакль «Кавказский меловой круг», он заболел, кашлял бесконечно, видимо, температурил, но не жаловался и никому ничего не говорил. А когда прошла премьера, он всё-таки пошел в больницу, и врачи, осмотрев его, схватились за голову: «У Вас же двустороннее воспаление легких! Вы же могли умереть прямо на сцене!» Вот это и есть старая школа. Все на плаху ради профессии – даже здоровье! Казалось, балагур, весельчак, а такой стержень в нем был, вот это преданность делу, которому служишь!..

Подготовила Илюзя КАПКАЕВА.