ДЕЛО ЖИЗНИ

“Доктор мостов” Уманцев

Ведь сооружения эти - как люди: рождаются, работают, стареют...

Анатолий, придя с работы, начал осторожно отворять дверь своим ключом. Конечно, жена его ждала, и можно было нажать на черную кнопку звонка, чтобы сама и встретила, как того ему хотелось. Но в последний момент передумал: вдруг дочурка спит, и негромкая, где-то даже мелодичная трель ее разбудит? Услышав еле слышный шорох отворяемой двери, Людмила, улыбаясь, подбежала к Толику и, смешно наморщив нос, уткнулась в его плечо. Обняв свою ненаглядную, он как маленькую, погладил ее по голове и поцеловал в румяную щечку. Разделся, вымыл руки, прошел к столу, где уже дымился на чистой скатерти только что выставленный ужин.

Накормив уставшего мужа, Людмила стала рассказывать о том, какая большая стала их дочь. Какая она становится сообразительная и догадливая. Молодой папаша, выслушав такой восторженный и неожиданный спич, с подозрением подошел к спящей в своей кроватке Юле. Но нового ничего не увидел: дочка такая же, как и вчера, и позавчера. Может быть, только стала еще краше? Он залюбовался: вот уж поистине “очей очарованье”. Хотя Александр Сергеевич когда-то высказался по другому поводу, но восхищение свое выразил очень точно и изящно. Вот они, эти удивительные ручки, ножки, эта восхитительная улыбка - как не радоваться за такое чудо чудное?
А после похода к детскому врачу (он сам вызвался тогда сводить Юлю), когда педиатр отметила, что дочь подросла на два с половиной сантиметра и прибавила в весе еще на килограмм, понял - жена намекает на второго! Она права, не должна быть большая разница в возрасте у детей. “Какая жена у меня тактичная и умная”, - с нежностью думал Анатолий, возвращаясь с подросшей, как выяснилось, дочуркой домой. Вечная, казалось бы, история. Однако в каждой истории свои штрихи, неповторимые, как застывшие на замерзшем стекле снежинки. Возможно, поэтому тот вечер начала семейной жизни ему запомнился. Как же тогда хотелось, чтобы не истаял неповторимый рисунок судьбы их семейного счастья. Тем не менее пока еще где-то далеко, за горизонтом, но уже поднимала голову болезнь...
Вообще, считает Анатолий Вильямович, ему в жизни встречались хорошие женщины. Нет, конечно, и мужчин отличных много, никто не спорит. Но у некоторых случаются свои закидоны, неожиданные фортели. А у женщин такое поведение почти исключается. Что и становится залогом счастья и благополучия. Странно? Вот и мне так показалось. Но жизненная позиция вполне успешного и состоявшегося в профессиональном плане человека, руководителя предприятия, выполняющего очень серьезную, нужную людям и весьма ответственную задачу, подтверждает, что это так.
Рабочий стаж Анатолия Вильямовича Уманцева перевалил за 45 лет. За это время он построил и отремонтировал более ста мостов и путепроводов. Сначала конечно же только строил. Был разнорабочим, монтажником, лаборантом, бетонщиком, арматурщиком, мастером, прорабом. Словом, науку возводить эти грандиозные сооружения, открывающие людям новые дороги, он усвоил “на отлично”. И без этого поистине бесценного опыта, копившегося не годами - десятилетиями, не было бы и сегодняшнего производства, основой которого является ремонт и обслуживание мостов и путепроводов. Это так же взаимосвязано, как корни и ветки одного ствола. Или как правый и левый берега одного водоема.
По сути, Уманцев никем другим, кроме как мостовиком, стать не мог. По определению. Сколько себя помнит, он всю жизнь был возле воды. Сначала рядом с отцом, Вильямом Илларионовичем, строившим мосты и бравшим сына на все лето к себе, чтобы рос на свежем воздухе. С младых ногтей полюбил природу Башкортостана. Перед глазами стоит, будто только вчера было, кадр из далекого детства, как фото искусного мастера, когда проводил каникулы рядом с отцом, строившим по обыкновению очередной мост на Агидели.
...Ранним утром, вслед за солнышком, Толя выходит на берег, осторожно ступая босыми ногами по речной гальке. Бодрящий воздух заставляет поеживаться после теплой бытовки отца. Он знает - скоро потеплеет, светило прогонит туман, окутавший водную гладь. А пока с удочкой идет к прохладным волнам, с восхищением разглядывая сосны и березы, дружно спускающиеся со склонов к самому руслу и отражающиеся в чистых водах Белой. Пройдя шагов двадцать, он замирает, завороженный видом зеленой равнины со светлым островком небольшой деревушки. Катит свои волны величественная река, вдалеке виднеются покрытые лесами горы, и не хватает ни глаз, ни сознания, чтобы вместить увиденное. Завораживающую картину дополняет тихая и умиротворяющая июньская погода того дня. Потом она прервется дождями и грозами.
Начиная с пятнадцатилетнего возраста Анатолий стал вкалывать наравне со взрослыми. Разумеется, был перерыв, но уважительный - служба в рядах Вооруженных сил Советского Союза. Учебу в Омске перерывом считать, наверное, нельзя, так как изучал и постигал серьезную науку: как строить хорошие и долговечные мосты. На самом деле, если кто-то видел себя в будущем космонавтом, врачом или военным, он, потомственный мостостроитель, ничего другого и представить себе не мог, ведь в этой отрасли работали не только отец и мать, но и дед.
- Дед Вавила, родившийся еще в позапрошлом веке, стал мостовиком в двадцатых годах прошлого столетия, окончив лесной техникум, - вспоминает Анатолий Вильямович, - в то время в нашей стране мосты строили в основном деревянные. Безусловно, металлические тоже возводили, но редко. Сваи забивали из дуба или лиственницы, самых прочных в нашей полосе деревьев. Фермы делали из сосны.
Вскоре дед стал десятником, или, по-современному, бригадиром. Рабочие рубили лес, заготавливали, сами вбивали сваи и возводили мосты. Потом начали создавать мостопоезды. В 1936 году он стал заместителем начальника такого поезда. Так же, как и мой отец в годы войны, шел со своим мостопоездом за фронтом. Только-только бои отодвинутся на несколько километров, как сразу же подходит такой состав со специалистами и прибывшие умельцы в кратчайший срок восстанавливают разрушенную переправу. У деда было две дочери, младшая, Анна Вавиловна, стала моей мамой.
Окончание Великой Отечественной дед встретил в Праге. По такому случаю он достал припасенную еще два года назад флягу со спиртом и вместе с коллегами достойно отметил Великую Победу. А через три года Аня встретила в Витебске, где одновременно оказались два мостопоезда, красавца Вильяма. Вскоре она перебралась к мужу на его мостопоезд, а из Белоруссии молодая семья переехала в Уфу, где на окраине, в Шакше, и огласил всю округу своим криком родившийся Толя. Потом, в 1953-м, переехали в Старую Уфу, где жили в двухэтажном бараке в районе нынешней 19-й школы. Тогда же, кстати, началось строительство мостов - небольшого через речку Сутолоку и большого автомобильного через Белую в районе нынешнего монумента Дружбы (до него там была деревянная раздвижная переправа). Этот бельский мост возводил и его отец, возглавлявший тогда бригаду кессонщиков. Была такая, нынче подзабытая уже профессия.
Раньше как строили мосты? Загоняли в реку здоровенный стальной колпак, опускали его на дно. Потом нагнетали компрессорами воздух, который выталкивал всю воду. После по специальной шахте туда спускались люди. И там вручную работали лопатами и кирками, углубляя грунт, чтобы колпак сел еще ниже. А выбранные ил, землю и камни вагонетками доставляли к грузовым лифтам, которые и поднимали грунт на поверхность. Так в конце концов заливали бетоном основу мощнейших опор, которые в дальнейшем несли на своих плечах весь многотонный транспортный поток. Вся смена длилась - представьте себе - два часа. Но эти 120 минут поистине каторжного труда под многометровым слоем воды стоили не то что восьми-десяти или двенадцати часов аналогичной работы на поверхности. Перепад давления, что понимает даже школьник, здоровья никому не прибавлял. Поэтому и смена длилась столь непродолжительное время. Тем не менее болезни были частыми спутниками кессонщиков. Ладно, раз в год спустился под воду, на два-три часа. А здесь приходилось ежедневно в течение многих месяцев трудиться на дне текущей над тобой реки. После такой работы по технике безопасности еще четыре часа выравнивали давление, чтобы не наступила кессонная болезнь, бич глубоководных водолазов, немало их и сгубившая. На самом деле, когда за людьми закрывались шлюзы, когда исчезал шум ветра и плеск волн, не слышался птичий гомон, а только гул безостановочно молотящего компрессора, становилось не по себе. Как-никак толща воды над тобой такая, что успеют тебя спасти или нет - всякое бывало в те годы - это еще вопрос.
Сейчас вредной для здоровья людей технологии уже нет. Она, к счастью, стала достоянием истории. Теперь применяются современные методы буронабивных свай. Они и попроще будут, и здоровье людей щадят.
Вильям Илларионович прожил нелегкую жизнь, и испытаний, выпавших на его долю, могло хватить на троих. Возможно, ему помогало то, что много двигался, дышал свежим воздухом. Отец был крепким, несуетным, уверенным в себе, физически сильным и основательным. Мама же, Анна Вавиловна, до сих пор жива. Она обладает на редкость легкой рукой: что ни посадит в огороде, то вырастает, что ни состряпает - пальчики оближешь. Ничего вкуснее маминых блюд Анатолий в своей жизни не ел.
И сегодня, когда Уманцев сильно устает, что при таком объеме работ не удивительно, едет отдохнуть душой и собраться с мыслями в неспешной беседе за чашкой чая к своей старенькой и седенькой маме. Он ее боготворит, впрочем, здесь, конечно, не оригинален. Сорок девять из пятидесяти опрошенных выскажутся о своих матерях только в превосходной степени.
Своих дочерей, Юлию и Анастасию, вырастил порядочными, не боящимися никакой работы, отличающимися высоким чувством ответственности. Старшая окончила Уфимский авиационный университет, младшая - Башкирский государственный. Сейчас обе востребованы в выбранных специальностях, трудятся и воспитывают детей.
За долгую профессиональную деятельность Анатолий Вильямович вдохнул жизнь в сто с лишним мостов и путепроводов. Точно он и не помнит, сбивается со счета, когда цифры становятся трехзначными. Сто с лишним мостов за жизнь... Возможно ли такое? Возможно. В последние годы он ремонтирует только за летний сезон два-три, а то и четыре объекта. В основе этой солидной цифры - труд. Тяжелый физический и психологический труд, ежедневный, практически от темна до темна. В 7 часов 45 минут он проводит оперативку, когда полчаса, когда час. Потом начинается круговерть встреч и переговоров с заказчиками, субподрядчиками, проектировщиками, выездов на свои объекты. А их немало: 84 моста и путепровода, а также более 800 водопропускных труб. И разбросаны они по всей республике. Везде надо решать массу самых разнообразных, порой весьма неожиданных вопросов. Домой возвращается когда в восемь, когда и в десять-одиннадцать часов вечера. А в выходной садится за руль и в обязательном порядке проедет по своим объектам, составив маршрут таким образом, чтобы осмотреть сразу несколько участков. Это один из элементов подготовки к большой оперативке. Не то чтобы он не доверяет своим подчиненным, их старательности и ответственности, нет. Дело в том, что накопленный за все годы громадный теоретический и практический опыт позволяет ему увидеть то, что другие могут не заметить. И не обязательно дело в уровне профессионализма, просто частенько взгляд, что называется, замыливается, когда ежедневно видишь одну и ту же картину. А свежим взором можно углядеть со стороны то, что другие не зафиксировали. Так бывало не раз.
После армии Уманцев начал трудиться лаборантом в отделе контроля качества мостоотряда
№ 30. Испытывали, допустим, на прочность готовый железобетон. “Чтобы получить бетон марки 400, - делится со мной Анатолий Вильямович, - цемент должен быть не ниже марки 500. Но это еще не все. Многое зависит от подбора инертных материалов: сколько кладется песчано-гравийной смеси, сколько щебенки, какой фракции цемент. Допустим, на балки пролетных строений мостовых сооружений бетон идет от марки 500 и выше. Ведь тело опоры стоит в реке, а это агрессивная среда для бетона. Там должен быть сульфатостойкий цемент. Чтобы минимизировать воздействие солей, которые конечно же присутствуют в речной воде”.
Работа в лаборатории была интересной и познавательной, но оплачивалась не ахти как. Поэтому вскоре думающий о создании своей семьи и стремящийся “встать на ноги” Анатолий перешел монтажником стальных и железобетонных конструкций. Частенько подходили к ним жители окрестных деревень и сел, возле которых начали возводить теперь уже постоянную переправу, уточняли сроки строительства, приносили парное молоко, а в жаркий день самодельный вкусный квас. Ребята понимали, их обуревает масса эмоций. Как же - мост! Он дарит волшебные ощущения грядущих перемен. Вот сейчас откроют движение, и можно будет уйти к иным горизонтам, которые не просто манят, а становятся заметно ближе. Сердце сжимается от сладостного ожидания: вот-вот наступят другие времена. То есть мостовик - это одна из самых благородных и удивительных, отзывчивых и романтичных специальностей, считает Уманцев. Эта гуманная профессия приносит людям добро и радость. А по большому счету мостовик - не просто специальность, это образ жизни. Образ жизни человека, в любое время суток готового прийти на помощь тем, кто в этом нуждается.
- А как иначе? - удивляется Анатолий Вильямович, - ведь нам по нормативам отпущено не так уж и много времени на очистку моста, допустим, от снега.
Вообще, зимний период для специалистов, занятых обслуживанием мостов, тяжелый. Капризы погоды бывают такими, что выбивают из планомерной работы напрочь. Впрочем, ничего здесь удивительного нет - в это время года сюрпризы случаются часто.
...Это потом он понял, что ему везло на зимние морозные дни. Тогда, в декабре 1974 года, действовал, наверное, больше на рефлексах. Впрочем, обо всем по порядку. Анатолий Уманцев работал бригадиром на строительстве моста через реку Инзер железнодорожной ветки Чишмы-Белорецк. Несмотря на 35-градусный лютый холод, разрабатывали котлован, который был “обвязан” по периметру шпунтом. Обвязка была небольшой ширины, сантиметров 20-25. Летом такой размер никто бы и не замечал, пробегая по нему как по проспекту. А зимой, в валенках, да по скользкой поверхности это было непросто. Ходить приходилось осторожно, с опаской. Но куда деваться? Производство ведь не остановишь. Да что там мостовики: цирковой артист - эквилибрист, и тот в такой униформе особо там не сумел бы попижонить.
Дело в том, что экскаватор при разработке котлована зачерпывал вместе с землей, илом и всем, что находилось на дне, и воду. При перемещении грунта она не просто сочилась из ковша - лилась ручьями. И сразу же, замерзая, настилала на поверхность шпунта очередной слой ледяной корки. Анатолий корректировал действия экскаваторщика и одновременно отслеживал работу сварщиков. Переключая внимание с одного объекта на другой, неожиданно оступился, проехал по ледяному склону и рухнул с пятиметровой высоты в котлован, уйдя под воду с головой. Валенки, ватные штаны, шерстяной свитер и телогрейка моментально намокли, дополнительно накинув на его, в общем-то, нехилые плечи еще два с половиной-три пуда. Работу сразу же остановили, но никто не знал что делать. Один кричал “трос давай”, другой побежал звонить спасателям, третий начал судорожно снимать свою многослойную одежду. Наверху в немом оцепенении замер мужчина с проседью в волосах - это был начальник участка Вильям Илларионович, отец Анатолия. Он-то знал, что счет идет на секунды, в лучшем случае - если сын успел вдохнуть полной грудью перед погружением - на минуту “с копейками”.
Здесь именно был тот случай, когда никто на белом свете не мог ему помочь, когда спасение утопающего было именно делом рук самого утопающего. Зависело, наверное, даже не от скорости реакции, а от скорости мышления, умения быстро принимать решения и конечно же от воли. Все должно было свершиться за время, отпущенное Анатолию набранным в легкие глотком воздуха. Намокшая одежда мешала и не позволяла делать быстрые движения - хотя как они в воде могут быть быстрыми? Ноги подкашивались и подламывались. Тогда он встал на четвереньки и пошел, пополз, потащил себя, помогая руками. И оставшихся сорока - пятидесяти секунд хватило, чтобы добраться до относительного мелководья, когда из последних сил бросил себя наверх и, перестав сопротивляться острейшей нехватке кислорода, на границе воды и воздуха сделал вдох. Первый судорожно-шумный спасительный вдох.
Анатолий попросил ребят согнуть проволоку-”восьмерку” пополам, на которую он сумел встать ногами. А за металл ухватился не голыми руками, а концами мокрой фуфайки. Так, стоящего, и поднимали наверх, а вода стекала ручьями в черный зев котлована, чуть не оставившего его у себя внутри.
Выскользнув из телогрейки, примерзшей правым рукавом к проволоке, Толя со всей прыти, которую позволяли пропитанные насквозь водой валенки и ватные штаны, кинулся к бытовке. Только он стащил с себя верхнюю одежду и начал снимать белье, как распахнулась дверь и вошел отец. Достав из внутреннего кармана бутылку водки, налил две трети стакана. Кивнул: “Пей!”. Так Анатолий впервые и выпил перед суровым отцом. К этому времени, собрав с миру по сухому и чистому исподнему, зашли ребята. Вильям Илларионович между тем налил стакан уже горячего чая и дал две таблетки аспирина. “Пей и ложись спать. Валера, а ты принеси второе одеяло”, - бросил он кому-то из стоящих в проеме двери парней.
Утром от получасового пребывания в воде остались одни воспоминания. Молодой организм выдержал жесточайшую встряску.
Через два года Уманцеву повторно пришлось искупаться, уже в мартовской воде. Там спасла реакция, так как поздним вечером, в 11 часов, никого рядом не было. Он успел уцепиться за балку, иначе Сылва, быстрая небольшая речка в Пермском крае, уже по пояс утянувшая под лед, забрала бы к себе полностью.
С 1991 года Анатолий Вильямович несколько сместил свою профессиональную ориентацию, занявшись исключительно содержанием и ремонтом мостов. К примеру, в Белокатайском районе он за три года сдал шесть мостов. Где-то строил, где-то перестраивал.
- Много приходилось доделывать за шабашниками-южанами, которых нанимали местные руководители. Они возводили все подряд: и коровники, и мосты. Да, работали быстро, споро, но, скажем так, не очень качественно. Грамотешки не всегда хватало.
Вот уже двенадцать лет, с 2001 года, возглавляемое Уманцевым предприятие “Ремдормост” плотно взаимодействует с Управлением автомобильной магистрали Самара - Уфа - Челябинск, обслуживая и ремонтируя мосты, путепроводы и водопропускные трубы на федеральных трассах М-5 “Урал” и М-7 “Волга”. А с 2010-го, когда на баланс Управления автодороги передали трассу Уфа - Оренбург, и эту магистраль.
Часто бывает так, что человек вынужден совершить героический поступок, исправляя ситуацию, возникшую из-за чьей-то безответственности. Кто-то, допустим, бросил окурок, возникло пламя, переросшее в бушующий пожар. Огнеборцы потом титаническими усилиями, порой с риском для жизни его ликвидируют. А в основе что? Чья-то безбашенность, разгильдяйство, головотяпство. Нередко и Анатолий Вильямович в своей работе вынужден исправлять огрехи своих предшественников.
- Одна строительная организация, ремонтируя мост, серьезно напортачила, а потом... обанкротилась. Вот мы сейчас все огрехи и устраняем. Их гарантия на этот мост действует еще четыре года, должны бы по гарантии устранить недоделки, претензии же предъявить некому. А мы доделываем за них, причем бесплатно. Так как ничего бесплатного не бывает, мы, получается, работаем за свой счет. Мост ведь не оставишь в таком состоянии, иначе может возникнуть угроза разрушения.
Мосты, как и люди, рождаются, работают, стареют и умирают. Как, допустим, расположенный под Уфой на автодороге М-5 “Урал” на реке Белой. Его сейчас разбирают и на том же месте начинают строить новый. Но это крайняя мера. Куда менее затратно не доводить до подобного.
- К примеру, зимой дороги частенько посыпают различными противогололедными реагентами, - вводит в курс дела Уманцев. - Даже если эти реагенты не используют на мосту, все равно автомобили своими колесами затаскивают их наверх. И происходит разрушение ригелей, балок. А если в осенне-весенний период снег вовремя не убрать, то солнце днем превратит его в воду, которая просочится в какую-либо еле заметную трещинку. Ночью же мороз, превращая воду обратно в лед, расширит трещинку... Повторись подобное раз 10-15, и вот уже начинаются разрушения. Именно для того, чтобы не возникло в последующем проблем, необходимо вовремя убирать снег. Нужно, чтобы мост был сухим.
Работать на опережение - так, наверное, можно сформулировать творческое кредо Анатолия Вильямовича. То есть не допустить возникновения нештатных ситуаций. Он делает все возможное, чтобы даже намека не возникло на какую-либо недоработку. “Трудитесь на совесть”, - такое частенько слышат от него молодые рабочие и мастера.
Вообще, технологии существенно шагнули вперед. Так, в былые годы при гидроизоляции мостов и искусственных сооружений применяли битум, большая часть которого состояла из асбестоцементной крошки, а меньшая - из индустриального масла. Все это тщательно перемешивали, грели и накладывали на стеклоткань. Потом новый слой стеклоткани, и вновь битумную массу. Вот такой получался “пирог”. Процесс был трудоемким и длительным. Сейчас нагревают скатанный в рулоны “мостопласт” и расстилают на объекте. Это намного лучше прежнего способа как по качеству, так и по затраченному времени.
- На М-5 и М-7 мы мосты и путепроводы привели в божеский вид, теперь на очереди дорога Уфа-Оренбург, - говорит Анатолий Вильямович. - За мостами ранее не очень-то и смотрели. По крайней мере, сейчас в соответствии с требованиями ГОСТа мы многое переделываем. К примеру, ширину и высоту колесоотбойного бруса. Везде сильно изнашивается изоляция, что и неудивительно, ведь сколько весенне-осенних циклов прошло с резкими перепадами температур. Ее надо менять.
Да и нагрузки раньше мосты испытывали во много раз меньше нынешних. В послевоенные годы полуторки в основном ходили. Появившиеся на их фоне ЗИЛы казались чуть ли не монстрами, везущими громадные веса. А что такое трехтонный ЗИЛ по сравнению с нынешними автопоездами по 40-50, а то и 80-100 тонн! Хрупкая балерина на фоне мощного штангиста-тяжеловеса...
Наверное, это только лирическому герою фильма, далекому от этой отрасли, кажется, что “у природы нет плохой погоды, каждая погода благодать”. На самом деле особо сложным периодом у мостовиков считается весна. Мало того что лед после резких скачков температурного режима оказывает губительное воздействие на основные несущие части мостов и путепроводов, так еще ежегодно случается такое стихийное бедствие, как паводок. После его прохождения комиссионно, вместе с заказчиком, определяется, где и какой урон нанесла природа, где и что размыто и какой нужен ремонт. Если сразу не устранить последствия прохождения талой воды, то следующей весной она подберется к мостовой опоре и создаст угрозу безопасности движения транспортных средств. А значит, угрозу жизни и безопасности людей.
Кроме мостов и путепроводов на содержании у Уманцева еще и более 800 водопропускных труб. На первый взгляд может казаться, что их обслуживание - задача довольно простая. Но это не так, без еженедельного внимания их оставлять нельзя. Это сложное гидротехническое сооружение состоит из соединенных между собой кольцами труб, входного и выходного оголовков, портала, двух открылков и забетонированной водоприемной площадки. На зиму, чтобы избежать попадания снега, отверстия труб закрывают. Изготавливается специальная деревянная рама и закрывается двойным полиэтиленом. Весной, перед паводком, пленку открывают, чтобы прошла вода.
- В этом году был большой паводок, размыло много труб, - делится Анатолий Вильямович, - обычно большая вода за три дня проходит. А нынче она шла полторы недели. Нам на противопаводковые мероприятия средства выделяются, но этой весной их не хватило. Пришлось за свой счет приводить в порядок то, что натворила стихия. А оставлять в таком виде нельзя, иначе на будущий год случится беда, вплоть до размыва дороги.
Вообще, в мостовом деле нужно уважать свое имя, уверен Уманцев, то есть сначала работу сделать, а уж потом считать деньги. Хотя некоторые сначала деньги считают, а потом за дело принимаются. Или же, что еще хуже, создают видимость, что делают.
Ко всему процессу ремонта мостов опытный мастер подходит с трезвым взглядом рационализатора. К примеру, предлагается закрепить часть отремонтированного участка оцинкованным железом. Материал хороший, спору нет. Но он жесткий. И на месте крепления оцинковки может остаться малюсенький прогал, незаметный глазу. И со временем он может превратиться в большую трещину, создав мостовикам большие проблемы. Поэтому Уманцев начал применять латунь. Этот металл мягче, и его можно отчеканить. То есть не останется даже крохотного зазора. Будет смотреться как приклеенный.
- Нет ничего вечного, канонического, - утверждает Анатолий Вильямович, - нужен просто пытливый ум заинтересованного в конечном результате человека. Допустим, к той же латуни мы потом можем лет десять не подходить.
Шесть-семь лет назад решили основные проблемы в коллективе, избавившись от выпивох, когда установили твердо выполняемый все последующие годы закон: первый раз попался - предупреждают, а после второго указывают на дверь.
Уманцев может многое простить, кроме пьянства, а еще воровства. С такими, говорит, не по пути. Как-то стали пропадать с базы вещи, инструменты. Не то чтобы по-крупному, а так, по мелочам. Тем не менее стало ясно - воруют. А собака не лает, не сигнализирует, что на территории чужой. Черный, мощный и злой Цыган, кидающийся на всех, кроме своих, молчит. Значит, действует свой, понял Уманцев. Что делать, как вычислить вора? Ведь в коллективе сотня людей, всех подозревать не будешь. Решил поставить видеокамеры. Пришлось потратиться - купил сразу четыре, чтобы охватить электронным взором всю базу. И вскоре новенький, у которого подходил к окончанию трехмесячный испытательный срок, что называется, засветился. В половине шестого утра зашел, огляделся и, убедившись, что кроме вилявшего хвостом Цыгана никого нет, вынес стоявший на зарядке аккумулятор. Анатолий Вильямович сразу же вызвал воришку к себе на ковер. Тот сознался тут же, рассказав, что, кому и за сколько продал. Аккумулятор вернули, а нечистого на руку новичка выгнали.
Теперь не столько он, руководитель, сколько сами ребята, костяк коллектива, могут предъявить любому: “Ты что творишь, совсем совесть потерял?”. Жизнь есть жизнь - человеку всегда что-то нужно: машина, песок. И чтобы злоупотреблений не было, Анатолий Вильямович предоставляет просителю требуемое за плату, но со значительной, 50-процентной скидкой. Сейчас работнику выгодней подойти к руководителю с заявлением, чем пытаться что-то “кроить”...
Честность Уманцев ставит во главу угла. Если что-то не успел доделать, скажи правду, не выдумывай. Потому что последствия могут быть самые непредсказуемые. Ведь он верит словам того же бригадира или мастера, если говорят, что выполнили задание на требуемом участке. И если в данный момент заказчик, допустим, начальник Управления дороги, спросит, как продвигаются работы, он так и скажет - все сделано.
- И сам я, если что-то не успел, то так и говорю руководству - не успел, мол, сделаю в течение такого-то времени. Был случай. Бригада работает до восьми часов. Мастер уехал с объекта в половине шестого, по опыту прикинув, что должны до восьми закончить. А через полчаса после его отъезда ломается компрессор. Рабочие, естественно, встали. Мастер в полной уверенности, что все нормально, докладывает мне в 8 часов о выполнении. Я же в это время уже на объекте находился. Этот конфуз случился только из-за того, что мастер не сказал мне требуемое: “Я уехал в 17.30, работы осталось на 2 часа, должны сделать”.
- А что с тем мастером?
- Как что? Пришлось расстаться. Жестко? Да, но иначе у нас нельзя. Обманув в малом, он в будущем обманет и в большом. Человека ведь оцениваешь не по словам, а по поступкам. Точнее, по тому, как слова соотносятся с поступками.
Уманцеву комфортно в своей рабочей нише. Если вы спросите про формулу успеха, то она, уверен он, в сочетании таланта, работоспособности и ответственности за свой участок деятельности. Важно, чтобы эти три вектора сошлись. Слились воедино. Для него главное - гореть работой и знать, как ее сделать самым лучшим образом.
Как-то после сильного снегопада подчиненные не успели почистить мост. Устали и решили, что утром доделают. А поздно ночью Анатолий Вильямович сам проезжал по нему, возвращаясь из района.
- Вижу такое дело и поднимаю своих замов, прорабов, мастеров, что называется, по тревоге, - вспоминает он тот случай, - и вот мы, человек двенадцать, взяв лопаты, в четыре часа ночи начали убирать снег.
- И вы?
- И я. К утру мост сверкал чистотой. Урок был хороший: не успеваете днем - работайте ночью. И, знаете, больше такого пока не повторялось. Успевают теперь днем почистить, ведь ночью работать не хочется.
Анатолий Уманцев уже давно больше, чем эпоха, в жизни “Ремдормоста”. Руководитель, которого уважают подчиненные. В наш век, когда моральные ценности не всегда работают, а деньги обычно дороже любых призывов и увещеваний, он умудряется оставаться педагогом. Способен объединить в одну команду таких разных людей, как Алексей Кузмичев и Алексей Никифоров, Ирек Шамсутдинов и Раиль Хакимов, Юрий Алексеев и Николай Абрамов, Ирек Галимов и Айрат Якупов. Эта пестрая компания с разным жизненным опытом и профессиональным мастерством, с разным образованием и вероисповеданием горой стоит за своего Вильямовича.
В штате “Ремдормоста” всего 98 человек, а территориальный охват - практически вся республика. Но они справляются с таким огромным объемом работы. За счет чего? Секрета никакого нет. В ремонтных бригадах практически полная взаимозаменяемость. Любой из работников может выполнять несколько операций: и бетонировать, и армировать, и монтировать, а когда надо - быть сварщиком и стропальщиком. Словом, каждый - мастер на все руки. Замечу, работа этих специалистов - не просто из разряда кропотливой. Она - сверхответственная, ведь ошибка в производстве по содержанию мостов может привести к самым неожиданным результатам и серьезным последствиям.
- Мы нацеливаем людей на то, чтобы каждый осознавал, что от его личного вклада в общее дело зависит успех всего предприятия, а значит - и его личное благополучие, - говорит Анатолий Вильямович.
Вряд ли можно заявить, что работа специалистов “Ремдормоста” тянет на трудовой подвиг. Но их каждодневная вахта, на первый взгляд не броская, круглогодично выполняется с блеском, чего автомобилисты не могут не ценить.