Быль

Шёл второй год войны...

Это было летом 1942 года, когда после провала немецкого наступления на Москву Гитлер решил перенацелить ударные силы вермахта на захват нефтеносных районов Кавказа и перевалов Кавказского хребта. После поражения наших войск на харьковском направлении, сдачи Крыма и Севастополя немцы вновь овладели инициативой и в конце июня 1942 года развернули наступление на воронежском и ворошиловградском направлениях.

Эти направления прикрывали советские армии Брянского фронта, имевшие, кроме передовых частей, еще и пять укрепленных районов, составлявших вторую линию обороны. В одном из укрепрайонов - 75-м - позиции занимал 238-й отдельный пулеметно-артиллерийский батальон (пульбат). Должность помначштаба-238 исполнял старший лейтенант Махмут Юсупович Ядгаров, до войны последовательно занимавший должности директора Башкирского государственного заповедника и опытного лесного хозяйства в Уфе.
Как правило, 1942 год принято ставить в один ряд с первым годом войны, когда Красная Армия терпела одно поражение за другим и смогла остановить врага только под стенами Москвы. Однако ко второму году войны и немец был не тот - сил у Гитлера хватило только для проведения активных действий на южном участке огромного Восточного фронта, да и советские войска кое-какой боевой опыт имели, сопротивлялись более стойко. Тем не менее, остановить рвавшихся к Дону и Волге гитлеровцев мы не смогли - сказывалось плохое взаимодействие между родами войск, неумение использовать резервы, в результате чего тыловые части, как и в 1941-м, вводились в сражение разрозненно и терпели поражение.
7 июля старшему лейтенанту Ядгарову была поставлена задача сформировать из своего 238-го пульбата сводную роту и выдвинуться с ней юго-восточнее для поддержки соседа - 241-го батальона их же укрепрайона, сдерживавшего немецкие войска, рвущиеся к переправе через Дон в районе поселка Гремячье. Приказ был ясен, но вместо сводной роты удалось собрать лишь взвод в 35 бойцов, имевших 150 патронов на винтовку, противотанковое ружье да пулемет. Остальной личный состав батальона продолжал сдерживать противника. Связи не было, кто окажется соседом справа и слева, не известно. Пришлось Махмуту Юсуповичу вести свой взвод наугад на юго-восток к намеченной в районе деревни Матрёнки позиции. Несколько раз бойцы Ядгарова встречались с нашими отступающими частями, нарывались на наступающих немцев, дважды выходили из окружения, благодаря чему удалось обзавестись трофеями - немецкими гранатами, автоматами и пулеметами.
Преодолев с боями около трех десятков километров, восемнадцать бойцов Ядгарова вышли вечером 10 июля к северной окраине Матрёнок. Здесь надо было задержать врага хоть на час, на два, дать возможность нашим отступавшим частям переправиться через Дон. Позиции оборудовали по обе стороны ведущей к переправе дороги, на высотках.
Примерно в три часа следующего дня появилась моторизованная колонна немцев - около батальона. Шли быстро, уверенно, за что и были наказаны. Первым же выстрелом из противотанкового ружья был подбит головной тяжелый бронеавтомобиль, из пулемета уничтожены два мотоцикла. Второй выстрел ПТРК, и загорелся немецкий грузовик - из него на ходу повыпрыгивали гитлеровские вояки. На некоторое время противник остановился, но через полчаса пришел в себя и начал атаковать. Танков в колонне не было, и это облегчило положение нашего взвода. Пропустив три бронеавтомобиля и уничтожив их гранатами, бойцы Ядгарова отразили пулеметным и автоматным огнем атаку немецкой пехоты. Тут же поменяли позицию, и вовремя - немцы навели на высотки три бомбардировщика, которые основательно проутюжили опустевшие окопы.
Выставив наблюдение, Ядгаров собрал оставшихся в живых бойцов. Всего двенадцать, из которых трое были ранены. Много говорить не стал, но каждому посмотрел в глаза: увидел в них ненависть и страх, а в некоторых спокойствие. Порадовало одно - паники не было. Проверили оружие, подкрепились немного - и каждый в свой окоп. Уверенные в действии своей авиации, немцы вновь двинулись походным порядком. Пропустив примерно четверть колонны, Махмут приказал открыть огонь во фланг из всех видов оружия. Гитлеровцы этого не ожидали, но и здесь быстро пришли в себя и заняли оборону. Правда, в атаку идти, похоже, не собирались, и это красноармейцев поначалу удивило. Но когда они сначала услышали, а потом и увидели идущие по дороге танки со свастикой, действия врага стали ясны.
Увы, как ни держались наши бойцы, но танковую атаку отразить не удалось, хотя три вражеские машины удалось-таки подбить. Прорвавшиеся танки сделали в сторону позиций наших бойцов несколько залпов и продолжили путь к Дону. Пехота тоже не задержалась, решив, что на этот-то раз с бойцами Ядгарова покончено.
Стемнело. Махмут Ядгаров с оставшимися в живых пятью бойцами отошел в небольшую рощицу неподалеку от дороги. Каждый буквально ощупал себя, не веря, что цел и невредим. Проверили оружие, боеприпасы, еду и питье. Первое, что решили: ночью похоронить своих погибших товарищей. Выкопали две большие могилы по обе стороны дороги, завернули тела во что смогли и засыпали землей.
Весь день 12 июля вели разведку. Каждому было поручено свое направление, дано контрольное время для возвращения. В полночь собрались в роще, вернулись все. По докладам бойцов стало ясно - они в окружении. Кругом немцы и немецкая техника. Судя по канонаде и пожарам, линия фронта проходила уже по Дону. Ядкаровские привели с собой несколько человек из соседнего 241-го батальона, оборонявшегося в районе Туровских хуторов. Теперь в отряде стало шестнадцать человек.
Ядгаров принял решение на прорыв в сторону Дона. Прорыв был назначен на три часа ночи 14 июля - на юг через небольшую речку Еманча в сторону Кочетовки. Потом на восток - к Дону.
Днём прорыв невозможен, только ночью. Каждому была поставлена задача, у каждого старший лейтенант Ядгаров проверил оружие и боеприпасы. До полуночи бойцам было дано время на отдых и подготовку к бою. Махмут видел, как некоторые на небольших бумажках для самокруток писали записки родным и укладывали их в смертные медальоны, некоторые пытались шутить. На удивление, их шутки вызывали общий искренний смех. Кто-то рассказывал о своей довоенной жизни, а кто-то мечтал, какая будет жизнь после победы. Незаметно для себя Махмут заснул, но сон был короткий.
В 3 часа 14 июля отряд вышел из рощи. С востока обогнули деревню, чтобы не нарваться на роту немцев, оставленную в ней. Было тихо. До реки Еманча оставалось около трехсот метров, и бойцы уже собирались под прикрытием камышей переправиться на другой берег. Не успели. С противоположного берега немцы что-то прокричали и тут же открыли пулеметный огонь. Несколько красноармейцев упали замертво, Махмут был ранен в ногу. Отстреливаясь, он прополз несколько десятков метров до небольшого леска, сюда же приказал отойти оставшимся в живых бойцам. Теперь и в деревне проснулись немцы. К речке подъехали на двух машинах, сначала прочесали весь берег, добили раненых. Потом развернулись и пошли цепью как раз в сторону леска, где укрылись бойцы Ядкарова. Махмут приказал всем отходить, а сам остался прикрывать. Бой был скоротечен, но минут на пятнадцать врага он задержал. Старший лейтенант очень надеялся, что его бойцы останутся живы. Патроны в автомате закончились, остался один в пистолете. К этому времени Махмут был уже ранен вторично - в живот двумя пулями сразу. По опыту Гражданской он знал, что это ранение смертельное. Махмут лег на спину и, лежа на спине, встретил свой последний рассвет. Последнее, что он слышал, был шелест ветвей деревьев. Потом всё исчезло. Всё...