По волнам памЯти

Борис - "Гад"

На рубеже 1939-1940-х годов неожиданно для рядовых советских граждан вспыхнула война с Финляндией. Папа в это время был в научной командировке в Москве. Маму сразу же призвали в Красную Армию. В качестве военного врача третьего ранга она стала начальником лаборатории эвакогоспиталя №1741. А я учился в шестом классе. Такая ситуация заставляла держать домашнюю работницу. В то время у нас домработницей жила старенькая богомольная Тимофеевна.

Мне было любопытно наблюдать, как она на кухне молилась, отбивая земные поклоны чуть ли не лбом об пол. Но еще более интересно было смотреть и слушать, как она ворожила на картах.
Раскинет всю колоду с червонной дамой в середине. Одну карту положит под нее, другую - на нее. Каждая карта из окружения дамы имела название и смысл. Тут и "дальняя дорога" в "казенный дом", "нечаянный интерес" от "бубнового короля", "дама пик - злодейка" и еще дюжина названий. В сочетании с другими картами смысл усложнялся, и складывалось повествование. Я все это запоминал и складывал на дальних "полочках памяти".
Однажды я спросил: "Тимофеевна, а ты заговоры знаешь?" - "Знаю, - сказала Тимофеевна. - Вот если у тебя зуб заболит, я его заговорю". Я пристал к ней - расскажи да расскажи. И она сказала: "Ну, ладно, слушай. Светел месяц на небе, сыр дуб на земле, черный ворон на дубе - сохни, червяк, в зубе у раба Божия Бориса! Надо три раза прочитать и трижды перекреститься. Снимет как рукой!" Старушку я поблагодарил, заговор положил туда же - на дальнюю "полочку памяти".
Пошли, побежали, полетели пестрые годы. Ворожить на картах мне не приходилось, зато стал "карточным фокусником". Колода была всегда со мной. Ехал ли поездом или плыл пароходом, сидел ли на вокзале или на пристани, был ли среди солдат или штатских, карты были со мной. Скучать не приходилось. То "дулись в карты", то я показывал фокусы. Однажды в дороге вечерком я развлекал спутников фокусами, и какой-то простачок все время восклицал: "А, ба!.. А, я!.. Да ты, брат, колдун! Приезжай к нам в деревню - все девки твои будут!" Когда я заснул, он карты мои стащил...
Спутницы-девушки меня спрашивали: "А гадать вы умеете?"- "Нет, - говорил я. - Чего не умею, того не умею!". Но один раз я согласился погадать, а потом гадал не раз.
В мае 1946-го я прибыл в Казань, чтобы поступать в Казанское танковое училище. Однако набор начнется только в августе, и мне было предложено до набора послужить при училище в хозвзводе. А потом последовал приказ о расформировании училища, и я там так и остался.
В сентябре меня и еще двух курсантов - Володю Березина и Илью Семенова - отрядили в Куйбышев на базу ПриВО за обувью для курсантов. Мне дали особое задание - привезти в Казань тещу начальника снабжения. Для нас Куйбышев - родной город. Я жил у своих, Володя и Илья - у своих. У Володиной родни там были две двоюродные сестры - Валя и Аля. У них - подруга Эмма. Здорово! По вечерам мы сходились, веселились, шутили, играли в карты, а однажды Валя стала гадать. Спрашивает: "Кто гадать умеет?" Я не стал отнекиваться, сказал: "Я умею!" Валя пристала - погадай да погадай. И я разбросил карты, как это делала Тимофеевна - что к голове, что к ногам бубновой дамы. Что-то справа, что-то слева, и стал говорить, используя терминологию своей старушки. Потом разложил карты тройками друг за другом, говоря: "Для тебя! Для дома! Для сердца! Что было? Что будет? Чем сердце успокоится?"
Я говорил, а милые и наивные девушки смотрели мне в рот и ловили каждое слово, а Валя согласно кивала головой: "Так... так... так..." Когда я замолк, выдала: "Все правильно сказал!" Еще бы не "так"! Я говорил только то, о чем они щебетали при мне, но "украшал" их же слова специфичной терминологией.
В 1948-м я служил в танковом батальоне в Армении. Батальон наш стоял на окраине города Эчмиадзин. Недалеко от нас расположился танковый полк. Между нами - столовая. Столуемся поочередно. Ходим строем туда и обратно. Вот мы идем на ужин. Рядом со мной шагает мой дружок из батареи, командир СУ-100 Миша Музоваткин годом старше меня. Держится за щеку. "Что, Миша, зуб?" - "М-му-гу!" - мычит Миша. - "Хочешь, я его заговорю?" - "А ты умеешь?" - "Меня одна бабка научила". - "О-ой! Заговори!" Наивный Мишенька!
Зашли в столовую. Я взял миску горячего чая. У Миши на глазах над ней пошептал, трижды ее перекрестил, плюнул на три стороны и протянул страдальцу: "Пей". Миша выпил, и мы сели ужинать. Вышли из столовой. "Ну, как? - спрашиваю. - Болит зуб?" - "Нет, - смеется, - не болит". Вот так я был колдуном. Сейчас меня назвали бы экстрасенсом.
У Куприна есть замечательный рассказ - "Гад". Прочитайте - поймете, в чем дело.