По волнам памяти

Сорок стриженых голышей

Мне - 90. Мало, кто из моих ровесников, мужчин, родившихся в 1926 году, доживает до этого возраста. "Одни убиты пулями, других сгубила старость..."
Я - дожил.

Мне к 90-летию подарили книжку "Уфимские истории", которая составлена из моих рассказов, газетных публикаций разных лет. Рассматриваю фотографии. Вот групповая карточка 1932 года. Детский сад. Замерли дети рабочих, служащих, сотрудников треста "Башжелдорстрой". Идет строительство железной дороги "Уфа - Ишимбаево".
Среди детей - я, Бобка Попов. Мне - 6 лет. Мои родители - служащие железной дороги. Папа - санитарный врач, мама - врач службы "Помощь на дому".
К пациентам ее возят на лошадке.
Существует выражение: "Фото - это застывшее мгновение". Здесь - фото сорока малышей, сорок "застывших мгновений". Почти все стрижены наголо, почти все только в трусиках - лето, жара, духота...
Здесь дети трех возрастов: - старшего (1925 года рождения), среднего (1926), младшего (1927). С нами воспитательницы. Милую женщину в красивом платье я не знаю, а рядом, в темном халате - чудная, добрая, ласковая тетя Аня.
Аня (Анфия) - жена Александра Ульяновича Новоженина, начальника "Уфимских городских железных дорог". Первая очередь дорог только еще закладывалась. Звонок первого трамвая прозвучит в 1937 году. А пока, до трамвайных звонков, жена поработает в "Башжелдоровском" садике, и дети будут при ней.
При родной маме в этом садике находились дочь Люба (1925 года рождения) и сын Лёва (1926). Кстати, фото детей делал "Башжелдоровский" фотограф Санников, отец девочки Оли (1925). Она тоже в этом садике. В подаренной мне книге под групповой детсадовской карточкой помещено фото Бобы Попова с собакой Джерри, того же 1932 года. Мы - папа, я и собака - бывали у Санниковых дома. Есть цикл наших фотокарточек.
Возвращаемся к детям. Они расставлены или рассажены по возрастным группам. Тыл занимают старшие. В 33-м они пойдут в школу. На правом фланге первой стоит Люба Новоженина, весьма рослая девочка. Через одного мальца - худыш Олег Александров, мой сосед по дому, умник-разумник. Помню, идем втроем (третий - брат Олега Игорь) из детсада. Я говорю: "Тетя Аня сердится, что я днем не сплю. А я не хочу днем спать!". Олег: "А у меня есть гвоздик. В мёртвый час я лягу, гвоздиком поиграю и засыпаю". Отец братьев Александровых - Алексей Васильевич (дядя Лёня) - директор ресторана на вокзале станции Уфа.
Левее Олега еще шесть мальчиков и девочек. Замыкает шеренгу невысокая, круглолицая светло-рыженькая Оля Санникова.
Олег и Оля будут учиться в одном классе 11-й школы имени Л.А.Галановой. Олег будет подтрунивать: "Боба, а твоя Оля...".
Переходим на второй ряд и двигаемся в обратном направлении. Крайним на левом фланге сижу я - Бобка Попов около девочки, единственно не остриженной наголо. Это - Ниночка Криволь-Шальнова. Она мне нравится, и я с ней дружу. В старшей группе ее не будет. Там появится Рита Бельская, с которой я буду учиться 5 лет в 18-й и еще 2 года в 64-й школе, а дружить - до начала XXI века.
Далее по ряду - воспитательницы. О них уже было сказано. За тетей Аней, через одного малого, - Лёва Новоженин, сын тети Ани. Когда нас фотографировали, Лева со мной еще не дружил - была сестра Люба. Но Люба ушла в школу, и мы подружились. Вместе играли, загорали, лазили через дыру в заборе, как нам казалось, в лес. Однажды Лева показал мне свой большой палец с непонятной черной точкой и сказал: "Это меня щегол ущипнул! Хочешь щегла посмотреть? Пошли ко мне...". И мы пошли по Пушкина до Зенцова (Ленина), наискосок по пустырю к Егора Сазонова (Сталина, Коммунистическая) и по ней до дома № 37. Подошли к окну квартиры. С той стороны окна в клетке прыгал щегол. Много в своей жизни я видел птичек, но этот щегол остался в моей памяти на всю жизнь - серая пташка в клетке, красная шапочка на головке, а на крылышках желтенькие зеркальца.
В 1934-м нас, детей 1926 года рождения, детсад проводит в школу. Леву отец определит в 38-ю, где учится Люба. (Сейчас в том здании на улице Октябрьской Революции, 7, находится педагогический колледж № 2.) А нас построили парами и перевели на противоположную сторону улицы Пушкина - в 18-ю НСШ. Я потерял дружка Леву почти на три десятка лет.
Продолжаю. Через человека от Левы следом по ряду - Женька Глухов. Его отец будто бы "сопровождал арестованного царя с семьей из Тобольска в Екатеринбург". Потом, в годы Гражданской, был на Белоречине "Красным партизаном". Позже выяснилось, что он что-то врал, а что-то преувеличивал. Глуховы жили в нашем дворе, и Женька был нашим товарищем во всех играх. От своего папы он ухватил много вымыслов и пересказывал их нам.
Во втором и в первом рядах смешались дети разных возрастов. Перед второй воспитательницей сидит Витька Игнатьев (1926) - скверный мальчишка из Архиерейки. Передо мной у левой руки стоит на коленях Ира Осипова (1925). В 1939-1940 годах оба окажутся вместе со мной в шестом классе 64-й (45-й) школы. С Ирой дружил до окончания семилетки. Потом изредка встречались. Она рано умерла.
Перед первым рядом сидит, ноги калачиком, симпатичный голыш. Это - Игорь (Игрушка) Александров (1927), брат Олега. Оба брата будут гостями у меня на первой Ёлке.
Слева от Игрушки - Тамара Садовникова и Майя Мурина (1926). Тамара после детсада у меня потерялась, а Майя перешла в НСШ. Попала в первый "А", а я - в первый "Б". Но мы остались "детсадовцами" на всю жизнь.
***
...После детского сада прошло 30 лет, и я встретился с Лёвой и Любой. Их отец был репрессирован в 1938 году. Мама Аня стала работать машинисткой. Лева - в Затоне - на буксире. В 1943 году ушел в армию, воевал, с боями дошел до Берлина и оставил автограф на стене Рейхстага. Демобилизовавшись, окончил электромеханический техникум и стал радиофицировать Башкирию. Мама Аня умерла. Ее машинку Лева подарил мне. Я ему - фото "сорока голышей".
Бобка Попов стал Борисом. Началось многожанровое бытие до окончания Башкирского государственного университета. 30 лет педагог-историк. Попутно - журналист.
Олег Александров - армия в годы войны, медицинский институт. Врач. Жил и работал в Москве. Стал главным редактором всесоюзной "Медицинской газеты". Игорь Александров окончил Уфимский авиационный техникум, работал на заводе. Женился на дочери ректора Киевского медицинского института Светлане Калиниченко. С ней и сыном уехал на Украину.
Майя Сурина стала Марией Васильевной - сотрудницей Института истории и археологии БФАН. Снаряжала экспедиции. В частности, экспедицию Анатолия Пшеничнюка, из которой он привез уникальный клад - золотых сарматских оленей. При встрече я спросил: "А что, Майечка, на кандидатскую диссертацию Толя накопал материал?". Майя улыбнулась и сказала: "И на докторскую хватит!". Я был в Башкирском государственном художественном музее имени Михаила Васильевича Нестерова и видел этих золотых оленей.
Ничего хорошего не могу сказать о Женьке Глухове. Он свел дружбу с уфимской шпаной, спознался с тюрьмой, "заработал" там туберкулез и умер в 50 лет одновременно с отцом.
Вот и вся "сага о стриженых голышах".