Радость без голубого экрана

У вас в далеком детстве были валенки? Нет, не новые, неразношенные, жесткие и с фабричным запахом, а ношеные и подшитые такими же валенками с кожаной пяткой. Вот в таких зима была не страшна, особенно если предстоит кататься с горы или к ним подбувать коньки.
Да, многие не знают это слово – «подбувать». Это когда коньки с помощью ремешков и двух палочек для подтягивания прикрепляли к валенкам. И можно было кататься и играть в хоккей. Все эти забавы начинались в конце второй учебной четверти, перед зимними каникулами. Конечно, к Новому году строились и заливались горки. Роскошных ледяных горок на Советской площади, которые запомнились представителям более молодого поколения, тогда еще не было. Как не было тогда и самой Советской площади, а была просто улица Пушкина. Перед зданием Совмина, за домами напротив, строилось здание статистического техникума в 4 этажа, и когда его построили, маленькие дома с огородами снесли, и получилась Советская площадь. А пока Уфа почти целиком жила без телевизоров, и в редких домах вечером на голубых экранах загоралась картинка: здание гостиницы «Башкирия» с передающей антенной на крыше. Ведь именно отсюда уходили в эфир первые телепередачи. И еще приметой того времени была мрачная бетонная фигура Сталина в сквере у оперного театра и еще не снесенная церковь на Ивановском кладбище…
Конечно, Новый год был для нас самым главным праздником. Меньше было газетной политической трескотни, просто в некоторых витринах в окружении елочных лап с подсветкой устанавливались портреты Ленина и Сталина. Эти нехитрые лампочки подсветки делали вечером улицу нарядной, выполняя роль праздничной иллюминации. Пахло елками, все старались запастись этими душистыми деревьями. Люди бежали с покупками под стрекот трамваев. Первый маршрут ходил без разворота на круге у вокзала, а трамвай номер четыре просто переезжал с одного пути на другой на Пермской около малюсенького книжного магазина, именуемого в народе «Каменка».
За новогодними подарками многие шли в универмаг на Карла Маркса, но он занимал только два этажа здания, на третьем располагались службы горисполкома (в то время в Черниковке был свой горисполком). В универмаге, конечно, в предпраздничные дни работал отдел новогодних игрушек, большинство из которых были картонными, изготовленными методом тиснения вместе с алюминиевой бумагой. Деды Морозы же были большие, ватные, с большими мешками. Снегурочки были меньше, но в размерах уступали не сильно. И много было стеклянных разноцветных бус.
Как-то нам тетка прислала посылку трофейных немецких игрушек. Я до сих пор помню эту рукотворную красоту - роскошные многоцветные шары с прожекторами (так назывались углубления конической формы). Шары были густо украшены имитацией снега, в очертаниях которого читались упряжки оленей с Дедом Морозом. А еще была красивая мишура, которая сразу сделала елку праздничной. В качестве украшения вершины мы обнаружили красивую пику-пирамиду. Это было необычно, ведь мы привыкли к картонным звездам. Какая елка без гирлянды! Ее папа сам спаял из автомобильных лампочек, а мы ему потом помогали раскрашивать их акварельными красками, ведь в те годы купить настоящую гирлянду можно было только в Москве. В итоге у нас получилась роскошная праздничная елка.
Для школьников главные новогодние елки проходили в русском драматическом театре. Уфимцы знали, что это бывшая синагога, и некоторые семьи по понятным причинам старались туда не ходить. Театр декорировался по всем правилам праздника мишурой, шарами, гирляндами. В главном фойе стояла большая праздничная елка, здесь было начало праздника с Дедом Морозом, Снегурочкой и Новым годом. Было много в этом небольшом спектакле и сказочных персонажей: добрые говорящие волки, Баба Яга, которая хотела испортить праздник, и медведь, который намекал, что не прочь бы полакомиться нашими подарками. Конечно, у него это не получалось, и все мы получали свои праздничные пакеты с душистыми мандаринами.
Главное для нас было в другом: в зале никто не знал, что Дед Мороз – это наш сосед дядя Коля, который был актером русского драматического театра. А Снегурочка и Новый год – его дети, Наташа и Юра. В школе мы со всеми делились нашей главной гордостью: Дед Мороз живет на нашей улице, через дом от нас! И нам искренне завидовали и одноклассники, и другие школьники.
К столу обычно лепили пельмени, делалось их много, в расчете на гостей и на праздничные дни. В фарш добавляли снег, отчего пельмени получались особенно сочными. Запас пельменей морозили в железной бочке в сарае, которую обязательно накрывали, чтобы не искушать хвостатых и всегрызущих обитателей сарая. А если еще удавалось купить в гастрономе напротив рынка на Сталина (Коммунистической) банку шпрот и кусок копченой колбасы, то считалось, что жизнь удалась. В последний день года с утра пеклись праздничные пироги с мясом, рыбой и капустой, а также плюшки. Потом взрослые без сил падали отдохнуть, чтобы в восемь вечера с новыми силами начинать собирать стол. Гостями были самые близкие родственники, иногда забредали папины друзья. Тогда еще не было громадных праздничных компаний, все еще не забыли про хлеб по карточкам. Радио как-то незаметно праздновало переход из года в год, к тому же вещание в полночь прекращалось. Для музыки был патефон с пластинками Шульженко. Встретив Новый год, все шли гулять и смотреть иллюминацию. Много света было на здании почтамта, в витринах гастронома в районе нынешнего Гостиного двора, светло было у оперного театра и памятника Сталину, где перед стеклянной парикмахерской тоже ставилась елка.
На другой день утром мама сажала к столу моих друзей. Это было вкусно и радостно. Мы обычно праздновали без взрослых, мама уходила по своим делам.
Однажды в такой же первоянварский день мы проснулись разбогатевшими. Это было 1 января 1961 года. В стране случилась денежная реформа. Все деньги теряли один нолик, но старые медные монеты оставались в обороте при своем номинале. Пришлось проверить все домашние карманы и кошельки, чтобы найти завалявшуюся медную мелочь. И вспомнился старый плакат из газет того времени, где прохожий нагибается, чтобы поднять копейку с асфальта. А ведь старая дореформенная копейка ничего не стоила!
Обычно перед Новым годом широко анонсировался радиоконцерт из Колонного зала для полярников. Мы, не избалованные телевизором, очень ждали встречи с любимыми артистами. Я любил номера Рины Зеленой, мама была поклонницей Надежды Обуховой, у всех были заповедные музыкальные ожидания. И когда этот день наступал, прекращались все второстепенные дела в доме. Восхищали и длительные аплодисменты, и повторение понравившихся залу песен. Обычно все это совпадало с нашими пристрастиями. Исполнителями были, как правило, Лемешев, Козловский и Шульженко. Концерт заканчивался довольно поздно, но уснуть сразу не удавалось, хотелось об этом хоть немного поговорить.
Это были годы холодной войны, и мы принимали самое деятельное участие в ее обсуждении. Взрослые всерьез побаивались перерастания ее в горячую. Школа поддерживала в нас классовую нелюбовь к империалистам. Поэтому периодически объявлялись тревоги, когда вечером на фары машин вешались нафарники и транспорт не был виден с самолета как цель. Санитарные дружины разных предприятий в день тревоги могли задержать позднего прохожего и «оказать ему первую помощь». Мы за всем этим наблюдали, сидя вечером на заборе.
На столбах стали вешать большие репродукторы. Помню два: первый - на углу Октябрьской Революции и Цюрупы и второй - около кинотеатра «Салават». Почему-то из них обычно слышались популярные тогда песни из знаменитого спектакля театра Сатиры «Свадьба с приданым». После войны для большинства людей эти громкоговорители уже не были знаком возможной эвакуации… Когда мы шли в знаменитый гастроном на Коммунистической, то обязательно проходили мимо деревянного столба с репродуктором, что стоял возле швейной фабрики имени 8 Марта. Он остался в памяти как всегда поющий. Это сейчас столбы освещения в столице красивые и с хорошей осветительной аппаратурой, а тогда это были обычные деревянные столбы с одинокой лампочкой, которая светила в ночи не часто…