Встречи и знакомства

Сколько людей – столько характеров, странностей, чудачеств. Одни отпечатываются в сознании на десятилетия, другие проскальзывают бледной тенью. Где вы, мои спутники, соседи, случайные знакомцы?

Самолётная мистика

В чудеса не верю. Cчитаю окружающий мир сугубо материальным. Но однажды со мной приключилось такое, что породило сомнение в этой доселе твердой позиции.
В далекие, еще советские времена мы возвращались из Прибалтики ночным самолетом. Рейс задерживался. Едва прошла посадка, муж мгновенно уснул. А меня удивил своей просьбой мужчина, что сидел около меня с другой стороны: «Пожалуйста, выслушайте мою историю. Я только что расстался со своей подругой, которую люблю больше всего на свете. Иначе меня просто разорвет от эмоций...» Я кивнула, и весь путь до Москвы он взволнованно, сквозь сдерживаемые слезы рассказывал романтичную и печальную почти что сказку о любви, которая заранее наполняла мою журналистко-писательскую душу предчувствием необычного сюжета. И каково же было мое изумление, когда наутро, уже дома у сына, достав блокнот, чтобы кое-что записать из услышанного, я не могла вспомнить ни единого слова. Ни имени собеседника, ни имени его любимой, ни города, откуда он родом, ни хоть одного эпизода из двухчасового повествования. Я по сей день теряюсь в догадках, что произошло, почему стерлось из памяти абсолютно все не через срок, а сразу. Подумалось: может, самолет на высоте попал в волну какого-то иного небесного времени? Задала этот вопрос мужу – технарю, электронщику, физику. Он развел руками...

Антиподы

С моей закадычной подругой Ирой мы были третьекурсницами, когда надумали на теплоходе отправиться летом в Москву. Ежедневно с утра надо было подтверждать очередь на билеты. Нам симпатизировал старый речник, бывший работник пароходства. Он предложил отмечать и нашу очередь. Наконец, мы стали обладательницами двух одноместных кают и двинулись в путешествие.
На первой же крупной остановке на теплоход сели двое молодых людей, которые с нами познакомились и начали проявлять нескрываемый интерес. Пригласили поиграть в карты, а потом постарались разделиться на пары и под каким-то предлогом пригласить в наши каюты. Как оказалось, у них были недвумысленные желания, и хоть мы никогда не занимались дзюдо или карате, пришлось с ними почти что драться. Хорошо, что наш приятель-речник проходил по коридору, услышал в каютах подозрительный шум и застучал в двери.
На следующей стоянке они вышли, поскольку их намерения были просчитаны и порядочностью не отличались.
Молодежи на теплоходе, кроме нас с Ирой, не было, так что два студента, которые появились и представились старшекурсниками МГУ, сразу обратили на себя внимание. Понятно, что мы уже отнеслись к ним с большой опаской, даже знакомиться не хотели. Однако, словно по закону непременной альтернативы, они оказались очень симпатичными ребятами. И как-то с первых минут определились, кто кому больше симпатизирует: Коля Родичев с первого взгляда влюбился в Иру, даже приезжал через год в гости и делал ей предложение, а с Володей Паршиным мы долгий период переписывались, и его содержательные длинные сочинения я только недавно с неким сожалением уничтожила вместе с другими старыми бумагами.

Серый пупок

Во 2-м классе Зина Антипина читала по слогам. Если было написано слово «ус», а рядом нарисована рыба сом, она произносила «сом». Если ей удавалось прочесть напечатанное в учебнике правильно, наша учительница Наталья Алексеевна не жалела похвал. Но если девочка называла картинку, и мама у нее мыла не раму, а саму себя – маму, то наша смешливая учительница мягко пеняла: «Ну какая же ты у меня, Зинуля, деревня, серый пупок». Класс хохотал, и Зина не обижалась, потому что говорилось это не укоризненно, а ласково.
Но однажды я с этим милым прозвищем попала в переплет. К нам во двор, к моей подружке Гале Котельниковой приходил в гости двоюродный брат, взрослый по сравнению с нами семиклассник Шурик. Был он не слишком ловкий спортсмен, и я ему как-то в сердцах сказала, отреагировав на очередную неудачу с бросанием деревянного «чижика» в мишень: «Ну ты, Шурка, деревня, серый пупок!» Он рассердился, стал весь красный, глаза заволокло слезами. Убежал и перестал к нам ходить. Я очень переживала, в конце концов попросила у Гали адрес и написала извинительное письмо. Он пришел на следующий день, а я его хвалила почем зря. Он буквально расцвел. Я тогда поняла, насколько приятнее хвалить, нежели насмешничать.