ОЧАРОВАННЫЙ СТРАННИК

В краю бирюзовой воды

На днях в оборот пустили монеты, посвященные предстоящим Олимпийским играм в Сочи. Вряд ли я на них попаду. Для волонтерства уже несколько староват, а туристом ехать будет накладно. Ожидается, что цены в Краснодарском крае подскочат. Но ничего, в тех краях я был не раз, обойдусь воспоминаниями...

Я летал туда с женой и дочкой, когда авиабилет до Адлера стоил 40 рублей (правда, за ним приходилось стоять всю ночь). Чтобы отдохнуть две-три недельки в частном секторе на берегу Черного моря, хватало отпускных - можно было и не копить. Тем более на побережье у нас был “блат” - тещина подруга баба Вера. Она родом из Уфы, но уже в пожилом возрасте вышла за своего сверстника из Лазаревского дядю Сережу. У них мы и жили в летнем домике.
Море мне довольно быстро наскучило. Разок, расспросив местных о тонкостях ловли ставриды, я, поболтавшись пару часов на волнах, принес к обеду полный пакет этой серебристой свежатинки. При такой рыбалке главное - увидеть стаю чаек - они кружат над косяком. Дальше - дело техники. На леске штук семь крючков, а приманкой служит пучок ярких разноцветных ниток. Опускаешь леску и вытягиваешь, чувствуя, как она тяжелеет от клюнувшей ставриды. За раз их вынимаешь штук пять...
Зная, что дядя Сережа - страстный и удачливый рыбак, я попросил сводить меня на горную речку. Сначала я сбегал к соседу-греку за домашним виноградным вином. Потому что Сергей сказал: “В горах ночи холодные, без этого никак”. Потом мы накопали червей, проверили снасть - удочки, подводное ружье и “шнуры”, говоря по нашему, переметы. Я тогда еще не знал, что это запрещенное орудие лова. Надо заметить, что рыбинспекторы прощали местным некоторые “шалости”. Это же не динамит или электроудочка.
Утром час тряслись по горной дороге на автобусе, потом часа два шли по лесу. В нашей компании был один из сыновей бабы Веры, нефтяник из Уфы Валера (мы с ним потом дружили “домами”), и “портативный” кобелек Антошка неустановленной породы. Тропинка пошла, изгибаясь, вниз, и стало слышно, как в глубине ущелья, поросшего буком, кизилом, папоротником и мхами, ревет река. Если память не изменяет, Аше.
Дойдя до нее, пошли вверх по течению, поскальзываясь на голышах. 20-метровой ширины река постепенно сужалась и скоро превратилась в ручей, через который местами можно было перепрыгнуть. Постоянно встречались разной глубины бочаги с бирюзового цвета водой. Она вытекала из этих “блюдец” водопадами. Дядя Сережа шел первым. Куда девалась шаркающая походка его подагрических ног? Он преобразился в снежного барса (которого, кстати, пропадая на природе неделями, лишь однажды в этих местах встретил). Приблизившись осторожно к такому “озерцу”, он бесшумно опускал леску с червем в глубину. Минуту-другую ждал. Как правило, был резкий удар, и он, матерясь от удовольствия, извлекал на белый свет то радужную форель, то усача, то голавля. Больше в этом месте клевать не будет долго. Поэтому он снимал рюкзак, разматывал накрученный на пенопласт перемет, и мы помогали ему насаживать жирных краснодарских червей. Концы шнура привязывались к камням, один из них перебрасывали через речку - и коварная ловушка с двумя десятками крючков готова. Таких “шнуров” мы поставили около тридцати. Через день мы пойдем обратно и будем их проверять.
Шли долго и порядком устали. В одном месте, где речку зажало между скал, пришлось передвигаться с риском сорваться в бурлящий поток. Антошка и сорвался. Его, скулящего, захлестывала и кружила стремнина. К счастью, я был ниже по течению и вытащил его на берег. Этим поступком, как выяснилось позже, я заслужил безграничное уважение, даже обожание хозяина. А Антон относился ко мне по-прежнему сдержанно.
Лагерь разбили под огромным валуном, нависшим над берегом. “Палатку” соорудили из большого куска полиэтилена, жерди и нескольких камней. Дно выстлали папоротником, натаскали дров на всю ночь. Причем меня предупредили: буковый сухостой не бери - он “стреляет” горящими углями...
Пока варилась уха, Валера показал мне заброшенный яблоневый сад. Мы набрали теплых, ароматных, едва ли не просвечивающих яблок для компота. Нам “помогало” стадо невесть откуда прибредших коров. Сопровождавший их громадный бычара посматривал на нас неодобрительно и грозно мычал, чем подпортил мне настроение.
А так все было замечательно. Огромные звезды, неумолчный шум реки, уха из свежайшей деликатесной рыбы и остуженный в холодной воде компот. Да, а сначала - виноградное вино.
Ночью я проснулся оттого, что выпитая жидкость запросилась на волю. Костер, потрескивая, догорал. Я подбросил дров и отошел от огня метров на пять. Глаза еще не привыкли к темноте, когда я увидел в двух метрах от себя два недобро светящихся глаза. Для волка слишком большое между ними расстояние. Я похолодел. Неужели медведь? От страха зрение обострилось, и я различил силуэт того самого быка. Невдалеке шуршали листьями коровы. Пришел, гад, проверить, как мы себя ведем...
С утра мы прошли выше по течению, порыбачили, вздремнули в теньке. Я попробовал поохотиться с подводным ружьем. Но стая голавлей, шныряющих друг за другом возле скалы, исчезала, как только я погружался в воду. И все равно здорово! Ощущение, что опустился в огромный бокал с газированной минералкой. Бесконечный вихрь пузырьков воздуха несется мимо, щекоча кожу. Вот течением несет на тебя небольшую плотву. Она замечает меня - страшное существо в маске, пытается повернуть назад, но я пробиваю ее гарпуном. Мимо проносится сбитая с рыбки чешуя. В большую и дурак попадет, ты маленькую подстрели...
Когда мы шли обратно, проверяя переметы, на двух из них нас ждали редкие сюрпризы. Усачей, голавлей и форель мы и не считали - почти на каждом было несколько штук. А тут... Дядя Сережа, вглядевшись в глубину, ахнул: “Змеюка!” Когда вытащили снасть на берег, обалдели - на галечной отмели извивался, норовя добраться до воды, черный, в метр длиной угорь! Мы еле-еле, в четыре руки, остановили и убрали в мешок скользкую добычу.
Сергей вспомнил, что до того ловил угря лишь однажды, сразу после войны.
Вторым сюрпризом оказался красавец черноморский лосось. Его Сергей ловил тоже только раз - еще мальчишкой, в войну.
В общем, вернулись мы домой довольные. Устроили пир. Дядя Сережа сразу заявил, что угря закоптит и отдаст мне, чтобы я увез его в Уфу. И, чуть не плача, рассказал, как я спас Антошку. За столом собралось множество народу - жили мы дружно. Отдыхающий из соседнего домика дядя Слава Школьник со стеклянным глазом (тоже уфимец) расчувствовался и обнял меня: “Хоть ты и национал, я тебя уважаю!” Сам-то он тоже не совсем русский - еврей, а глаз потерял во время аварии на заводе.
Угорь закоптился на славу - как положено, на ольховых стружках. Через пару дней, загорелые и полные впечатлений, мы улетели домой. А дядя Сережа, как мне рассказали через год, после нашего отъезда пил и плакал на летней кухне, увитой виноградной лозой. Оказалось, в суматохе я забыл взять с собой угря...

Фларит ШАКИРОВ.