...А потом он изготавливал шоколадные бомбы

В феврале нынешнего года исполнилось 75 лет со дня смерти удивительного человека - Владимира Ильича Алексеева, уфимского революционера-боевика, не слишком удачливого бизнесмена, умершего в нищете. Сведений о нем сохранилось очень мало, но в моей библиотеке имеется книга, рассказывающая о нем и о том противоречивом времени, в которое он жил.

Документальная повесть сотрудницы «Вечерней Уфы» Тамары Рыбченко (Нефедовой) «Пляска Святого Витта», вышедшая в Башкирском книжном издательстве в 1992 году, уже давно стала раритетом. Несмотря на тираж в 4000 экземпляров, книга быстро разошлась среди историков, краеведов и просто любителей старины.
Мне довелось некоторое время работать с автором - талантливым журналистом, исследователем родного края, человеком любознательным, дотошным и настойчивым.
Книга написана прекрасным литературным языком, который увлекает читателя с первых строк и ведет за собой, повествуя об обычных и в то же время необычных людях, об их делах, быте, чувствах, заботах.

«Про яхту в океане…»
В конце 1993 года в газете «Вечерняя Уфа» была опубликована статья Тамары Рыбченко под названием «Про яхту в океане и фигу в кармане», в которой автор делилась историей написания «Пляски Святого Витта» и перипетиями, связанными с ее изданием. «Родилась она нечаянно - с телефонного звонка из Москвы от давней знакомой Ольги Владимировны Карповой, которая просила меня по старой памяти опубликовать заметку о столетнем юбилее ее отца - Владимира Ильича Алексеева, видного уфимского революционера. «Кстати, в партархиве есть его дневники!» - прокричала она в телефонную трубку».
Конец 80-х годов прошлого столетия - период, когда Октябрьской социалистической революции, а также событиям, ей предшествующим, была дана оценка, противоположная той, с которой наша страна благополучно просуществовала семьдесят лет, на все, что некогда превозносилось, и всех, кто имел безукоризненную биографию, вдруг обрушилась жестокая критика. Более того, стало модным публично уничтожать (рвать, сжигать) свой партбилет члена Коммунистической партии. И вот на фоне такого разгула «гласности» и «свободы» журналист Тамара Рыбченко начинает собирать материалы о «видном уфимском революционере». Однако в процессе работы Тамара Ивановна втянулась в круговерть событий - давно прошедших и нынешних, связанных с сохранившимися домами семьи Алексеевых, с дневниками, воспоминаниями людей, помнивших Владимира Ильича.
Из книги «Пляска Святого Витта»: «Случилось так, что боевик Алексеев в маске и с револьвером в руке бесцеремонно вторгся в мою личную жизнь, поправ творческие планы и «экспроприировав» мое свободное время подобно тому, как проделал он это с царской золотой казной в 1909 году на железнодорожной станции Миасс».
Тамара Ивановна, собрав материал, который постоянно пополнялся дневниками, рассказами уфимцев, ныне живущих в доме Алексеевых, какими-то документами, пришла к выводу, что газетными очерками в данном случае не отделаться; необходимо браться за полноценную книгу.
Писать привычную хвалебную оду революционеру, когда Советский Союз, что называется, трещал по швам, а народ рвался в капитализм, просто глупо и несвоевременно. Биография главного героя была вполне боевой, романтичной, но имела одну особенность… В какой-то момент молодой, горячий боевик, достаточно образованный, опытный конспиратор, влюбленный в мечту о вселенском счастье и… в конкретную девушку, как-то незаметно охладел к борьбе, террору и прочим, щекотящим нервы «эксам». Нет, это нельзя назвать разочарованием, именно – охлаждение. Так в повести Рыбченко появился оправдывающий автора пунктик: уход главного героя от революционной борьбы, осознание им незаконности жестоких мер.

Вопросы, вопросы…
Когда отец Владимира Алексеева спрашивал сына о перспективах, о том, на какой стезе тот хотел бы себя проявить, ответ был вполне конкретным: «Я профессиональный революционер». Здесь необходимо учитывать предреволюционную ситуацию, сложившуюся в России в конце XIX- начале XX века: «низы» уже не хотели жить по-старому, а «верхи» не могли сдерживать брожение масс. Начитанные, образованные молодые люди «шли в народ» просвещать и поднимать его на борьбу. Естественно, требовались финансовые вложения. Спонсоров нет, но есть опытные боевики, под руководством которых совсем еще юные Алексеев с друзьями готовы рисковать собственной жизнью ради того, чтобы Россия вспряла «ото сна, и на обломках самовластья…» и так далее.
Если бы в дневниках Владимира Ильича имелись только сухие бухгалтерские расчеты и описание «эксов», читатели поверили бы в агрессивную сущность и какие-то личные амбиции экспроприаторов. Но… размышления, планы на ближайшее будущее порождали в голове Алексеева некоторые сомнения и вопросы, на которые он не всегда находил ответы. В его душе как бы параллельно существовали два мира, один – реальный, с листовками, призывающими народ на борьбу с самодержавием, с бомбами, террором, с опасностями и постоянным нервным напряжением, другой – полный нерастраченных чувств мирного существования, гармонии с природой, с семьей, с любимой женщиной. Эти миры изредка пересекались, но чаще были изолированы друг от друга. Движущей силой, мотивирующей Владимира Ильича на революционную деятельность, являлись юношеская жажда самореализации, искание справедливости, разумности жизни, желание испытать себя риском, борьбой на благо общества. На страницах его дневника постоянно возникают сомнения в правильности мыслей, поступков, вопросы к самому себе не всегда находят ответов. «Жить для других» - хорошо сказать, но как это сделать, чтобы в конце концов эта жизнь для других не обратилась в пустую, глупую, столь обидную для личности человека филантропию? А нужно быть очень ограниченным, чтобы быть счастливым, живя такой жизнью для других… Да, наконец, где грань, как установить надлежащую точку для равновесия личных и общественных интересов… «Жить для других, живя полною жизнью для себя» - хорошая фраза… Пусть потому эта фраза не только фраза, а мысль-истина, а всякая истина бесконечно недосягаема, пусть она нам будет путеводным огнем, а мы постараемся в жизни приобщиться к нему…»

После приговора
Революционер Алексеев - живой человек со своими слабостями, заблуждениями. Но в то же время – это сильная личность, способная на самопожертвование. В 1910 году, находясь в челябинской тюрьме, в ожидании исполнения смертного приговора по делу «миассцев», совершивших экспроприацию на железнодорожной станции, Владимир Ильич продолжал вести дневник. «Смотрю на небо. Ах, какое красивое тогда было небо… Почему это? Наверное, потому, что жизнь хороша и жить хочется». И далее. «Совсем не думаю, что я приговорен к смерти, а если вспоминаю, то стараюсь поскорей отогнать сей печальный факт из головы, что мне без труда удается. Во всяком случае уверен я, что умирать пойду спокойно, хотя минуты ожидания, те минуты, когда я буду знать, что все кончено и вот сейчас придут ко мне, наверное, будут не из приятных».
Опытный адвокат нашел слабые стороны обвинения, и ходатайство о смягчении участи Алексеева оказалось не напрасным. Окончательный вердикт: бессрочная каторга. Из дневника Владимира Ильича: «… я рад, что я жив. Бессрочная. Э, это пустяки в сравнении со смертью. Ура!»
Весной 1917 года, после Февральской революции, политкаторжане, в том числе и Алексеев, вышли на свободу. Потом была война, служба телефонистом… сватовство к Татьяне Александровне Евфорицкой, венчание 3 марта 1918 года «в маленькой церквушке на берегу Белой под названием «Дубки».
И все-таки, если бы биография революционера Алексеева мирно закончилась в семейном кругу, вряд ли стоило затевать книгу об этом неординарном человеке в начале 90-х годов.

Предпринимательство
Казалось бы… тяжелое время после Гражданской войны, в России разруха, голод… Но деятельная натура бывшего бомбиста ищет выход из сложившегося положения. В связи с созданием общества бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев остро встал вопрос о материальном обеспечении ветеранов на случай, например, болезни или отдыха. На одном из заседаний общества было принято предложение Алексеева об организации кондитерской мастерской. Он получил соответствующее «Полномочие» и 17 ноября 1924 года был назначен заведующим кондитерской фабрики.
По существу, Владимир Ильич реанимировал отцовское медоваренное производство, в прошлом жизнеспособное и процветающее. Со временем фабрика перешла на плановый сбыт продукции, получая заказы от «Башсоюза» и центрального рабочего кооператива. Производили торты, карамели и самое замечательное – шоколадные «бомбы» размером 8-10 сантиметров в виде шара со сладкими сюрпризами внутри.
Из дневника Алексеева: «1927 год, конец лета 1930 года – безработица по причине болезни. В это время случайная работа: плакаты, картины, оборудование музея (Уфимский музей Революции располагался на ул. Карла Маркса, 6. прим. Г.Ф.), корреспонденция в местной прессе».
Владимир Ильич пробует свои силы в драматургии. Им написана пьеса «Путь к Октябрю», которую тепло встретили зрители, а газета «Красная Башкирия» считала, что спектакль прошел весьма успешно и «инсценировку надо повторить».
Интерес к театру, возникший у Владимира Ильича в детские годы, не затухал. Вечерами они с супругой Татьяной Александровной раскрашивали деревянные игрушки. Надомная работа давала небольшой заработок. Потом стали делать мягкие игрушки – зайцев, собак, кошек.
Из воспоминаний Алексеевой: «Просто из любви к искусству мы с Володей взялись за постановку кукольного театра где придется. Например, на фабрике, в школе №3, дома… Володя делал чудесные декорации из картона, цветной папиросной бумаги и елочного снега... Так были поставлены спектакли «Кошкин дом», «Репка», «Избушка лубяная-ледяная», «Теремтеремок» и другие».
Кстати, алексеевские куклы, присланные Ольгой Владимировной из Москвы, находятся сейчас в Башкирском государственном театре кукол.
В буклете на русском и английском языках рассказывается, что «Башкирский государственный театр кукол открыт в 1932 году, но подлинным рождением он обязан русской революции 1917 года – именно она вернула из царской тюрьмы уфимского социал-демократа Владимира Ильича Алексеева. Раньше он делал бомбы для борьбы с царской охранкой, а теперь основал в Уфе карамельный цех, выпуская шоколадные бомбы с сюрпризами, написал пьесу к годовщине Октября и устроил первый самодеятельный театр кукол, в котором все делалось им самим и его семьей: декорации, куклы, писалась и исполнялась музыка. Театр на Аксаковской улице стал известен маленьким уфимцам. И не только маленьким».
Владимир Ильич ушел из жизни 1 февраля 1946 года, не дожив до 59 лет. Годы, проведенные в тюрьмах и казематах, сказались на его и без того слабом здоровье.



P.S.Судьба и жизненный путь талантливого, одаренного кипучей энергией, ищущего свой путь в этом противоречивом мире человека вполне достойны внимания, понимания и… сочувствия. А российская история начала 90-х годов, когда повесть Тамары Рыбченко «Пляска Святого Витта» увидела свет, словно в старом зеркале, повторив сцены ушедшей эпохи: крушение страны, стрельба на улицах, пустые полки магазинов…