Дед мой тщательно записывал все, что связано с войной…

Когда мне было пять лет, мы отдыхали с бабушкой на даче. Дедушка в этот момент лечился в санатории неподалеку. Помню, в то утро бабушка поставила передо мной тарелку с овсяной кашей. Я терпеть не могла эту кашу. Но было совестно обижать бабушку. Я взяла ложку и стала возить ею по тарелке. Было как-то неуютно и грустно.И тут мне показалось, что в окне я увидела знакомый силуэт. Странно. Неужели он мог бы сейчас прийти? Через мгновение дверь распахнулась. На пороге стоял дедушка с большим арбузом в руках. Я бросилась к нему. Оказывается, он решил устроить нам сюрприз и пешком добрался до дачи! Настроение у всех нас поднялось. Тот счастливый день я запомнила надолго… Дедушка так и остался в моей памяти как человек, приносящий радость и доброту. Именно ему можно было рассказать о своих горестях. Казалось, он очень хорошо понимал меня. Дедушка ушел из жизни, когда мне было 10 лет, и это стало для меня настоящим потрясением. В его столе долгое время хранился дневник – воспоминания о войне. Исписанных листов было немного. Мне кажется, эти мемуары будут интересны не только мне, но и нашим читателям.

Яков Васильевич Зайцев родился 5 октября 1923 года в небольшой чувашской деревушке Батеево. Семья была многодетной. Яков был младшим ребенком.
Дед рассказывал, что начал посещать школу в пятилетнем возрасте, родители не могли оставлять маленького мальчика одного дома. Дорога в школу шла через лес – та находилась в десяти километрах от деревни: «Иногда бредешь зимой, по колено в сугробе, холод, ветер, да еще слышно, как где-то неподалеку волки воют. Старшие сразу хватают младших на руки, будто это может спасти. И так дружною толпою идем за знаниями… Времена были нелегкие, ребята всячески помогали родителям по хозяйству, свободной минутки не выдавалось, поэтому дети с малых лет умели трудиться и работать».

«Все мысли о фронте»
Из дневника Якова Васильевича: «Грянул 1941 год… Сижу в читальном зале, готовлюсь к госэкзамену по истории КПСС. Вдруг шуршание книжных страниц нарушил крик: «Война началась!» Это известие вызвало во мне бурю чувств. Сердце забилось. С одной стороны, мы понимали: война - это лишения, голод, смерть. С другой, мы твердо знали – надо спасать Родину! Мы ни секунды не сомневались в победе Красной Армии над фашистами. Тогда многие были уверены в том, что управимся с врагом месяца за три-четыре, не больше. Мало кто предполагал, что война затянется на четыре кровопролитных года.
Мне не было тогда восемнадцати. Досадно, ведь на фронт берут совершеннолетних! Я с нетерпением ждал своего дня рождения, чтобы тут же отправиться на призывной пункт. И вот в конце декабря я был зачислен красноармейцем в 146-ю стрелковую дивизию».

«Дважды рожденный»
«Красная Армия не раз брала и сдавала небольшую высоту, порой казалось, что наши закрепились на ней, но начиналась массированная атака фашистов с неба и земли. Однажды фугасы и бомбы завалили блиндаж, в котором находились мы с боевыми товарищами. Помню оглушительный грохот, треск. Очнулся в госпитале. Оказывается, я был единственным, кто выжил. Только через двое суток после взрыва, когда дивизия отбила высоту, наши солдаты начали откапывать заваленный землей блиндаж.
Кругом, по словам врачей, безжизненные тела, и только один человек подал признаки жизни – это был я. Доктора прозвали меня «дважды рожденным». Через два с половиной месяца я вернулся в часть, с которой дошел до Берлина и Праги».

Спасти жизнь человека или достойно погибнуть
«Я помню случай: наши солдаты услышали с нейтральной полосы стон. Что же делать? Сомнений не было, надо помочь раненому. Но что если это коварный план фашистов? В экстренном порядке провели партийно-комсомольское собрание. Парторг Григорьев сказал:
– Необходимо немедленно оказать помощь раненому, в случае провокации всей роте и полковой артиллерии вступить в бой.
Из числа добровольцев отобрали несколько человек. Ясно одно: если это ловушка, то наши бойцы должны были встать во весь рост и тем самым дать сигнал, по которому сразу же открывался огонь по пространству, где была засада. Цель очевидна: либо спасти человека, либо достойно погибнуть и увести с собой в могилу побольше фашистов. Двинулись… Нервы на пределе, слышно биение собственного сердца – тук… тук… тук… ожидание показалось вечностью. В эти минуты я уже мысленно прощался с родными и близкими…
Минута-другая, мы вернулись с раненым. Некоторые бойцы даже слезу пустили от такого накала эмоций! «Мы сильные и везучие, мы обязательно победим!» – сказал тогда кто-то… Я часто вспоминаю этот эпизод своей жизни. Страшно? Да, было. Но именно в такие моменты я ненавидел врага».

Встреча героев
« 9 мая… Вот и наступил день Победы. Нас встречали как героев, благодарили, осыпали цветами.
Долгое время после войны мне казалось, что я не могу привыкнуть к тишине. Слишком часто нам приходилось слышать свист пуль над головой, звуки разрывающихся снарядов. А тишина… Она тогда была чем-то зловещим, казалось, вот-вот прервется очередным залпом.
Что для меня было самым страшным на войне? Смерть товарищей, которую мне приходилось видеть. Вот только разговаривал с молодым парнишкой, он рассказывал мне про мать, отца, про планы на будущее: «Приеду в родную деревню, женюсь на Зойке». И вдруг все – нет человека на свете. И где искать объяснение этой странной реальности? Там, где есть молодость, не должно быть смерти! Но надо было идти дальше, несмотря на горечь и боль. Ничего, мы победим, а вам, наши братишки, низкий поклон до земли…
Мы понимали, что каждый может оказаться на месте того самого погибшего парня. С особой скорбью я вспоминаю моменты, когда уже после объявления победы мы теряли наших бойцов! Фашисты были настырными, никак не хотели признавать поражения, бились до последнего…
Когда я вернулся с фронта домой, меня ожидал удар – умерли родители. Все четыре года я жил в надежде на то, что увижу их. Но тяжелая работа в деревне подорвала их здоровье…»
…У дедушки на столе стояла шкатулка, в которой лежало последнее письмо его матери: «Яша, будь всегда честен и проживи жизнь достойно…» Он не раз читал его мне.

Учился с дочерью Сталина
Жизнь продолжалась. Дедушка приехал в Казань, где был восстановлен в вузе, он вновь стал студентом третьего курса Казанского педагогического института. В 1948 году женился на моей бабушке Софье Ивановне, в 1949-м у них родился сын Сергей, в 1954-м – дочь Наталья.
Затем дедушку отправили на учебу в аспирантуру в Москву, в академию наук.
Он учился со многими ставшими впоследствии известными людьми. На одном потоке с ним оказалась Светлана Аллилуева (Сталина). По словам дедушки, она была скромной девушкой.
После окончания академии и защиты диссертации дедушке на выбор была предложена работа в нескольких городах. Он выбрал Уфу. Работал в высшей партийной школе старшим преподавателем, шестнадцать лет заведовал кафедрой исторических наук. В 1960 году он был принят доцентом кафедры всеобщей истории БГУ, первые десять лет возглавлял исторический факультет. В 1973-м был избран заведующим кафедрой всеобщей истории, переименованной позднее в кафедру новой и новейшей истории. В 1974 году стал доктором наук. Кавалеру 18 орденов и медалей, Якову Васильевичу Зайцеву были присвоены почетные звания «Заслуженный деятель науки Башкирской АССР», «Заслуженный работник культуры РСФСР».
За ратные подвиги дед был дважды удостоен медали «За отвагу», ордена Красной Звезды, медалей «За освобождение Праги», «За взятие Берлина», «За победу над Германией».
…А теперь немного моих воспоминаний. Я помню, что в детстве без особого желания посещала музыкальную школу. Игра на фортепиано – совсем не мое. Да и благодарных слушателей моих неумелых вальсов и полек не находилось. Иногда бабушка в спешке, пробегая мимо зала, где стоял инструмент, крикнет: «Не торопись, играй медленнее»… Или заглянувшая к нам соседка просит меня прерваться, чтобы они с бабушкой могли спокойно поговорить. И только дедушка, откладывая все дела, тихо говорил: «Сыграй, я хочу послушать». Садился в кресло и слушал. И играть хотелось, ведь было для кого. И так случалось часто: он был моим благодарным слушателем и интересным собеседником. Я часто просила его рассказать о военных годах. И он никогда не отказывался. Сейчас я жалею о том, что многое забыла, но ведь тогда я была ребенком.

Стеснялся надевать пиджак с орденами…
Ранения, полученные на войне, все чаще давали о себе знать. Иногда деда мучили бессонница и головные боли. Но я не помню моментов, когда бы дедушка унывал или ленился. Подъем в 6-7 утра, быстрый завтрак, работа, работа, работа. Ответственность и самодисциплина – наверное, так можно сказать об основных чертах его характера. Дед стеснялся надевать пиджак с орденами, говорил: «Сейчас на улице снова будут подходить, говорить «спасибо». А ведь мы просто исполняли свой долг, делали то, что должны были делать…»
Яков Васильевич Зайцев ушел из жизни 9 августа 1994 года. Его последние часы с нами я до сих пор вспоминаю с горестными чувствами. У дедушки болели глаза, и он решился на операцию. Врачи предупреждали о возможных осложнениях, а он повторял: «Я хочу еще поработать». Операция прошла удачно, но потом случился инсульт.
Бабушка до последнего верила – он выкарабкается. Они всю жизнь любили друг друга, были дружной семьей.
Прошло уже 26 лет с того времени, как деда моего не стало, а я до сих пор вижу его во сне. Нам не хватает тебя, дедушка!