В небесной дымке танец растворился…

Сейчас я должна написать: заслуженной артистке России, лауреату премии имени Саляма, балерине, педагогу, балетному критику Майе Тагировой в нынешнем феврале исполнилось бы девяносто лет. Но нет, душа не воспринимает, это не ее цифра! Так и стоит перед глазами: добрая, умная, нежная, женственная… молодая! Кажется, она где-то рядом.

Как рассказывала ее дочь Гуля, сердце Майи Афзаловны остановилось во сне. Ушла не прощаясь, не сказала последних слов. Зато след в истории культуры республики оставила настолько яркий, заметный, что не покажется дежурной и пафосной фраза: искусство Майи Тагировой – национальное достояние и гордость Башкортостана.
Майя пришла в Башкирский театр оперы и балета сразу после окончания Ленинградского хореографического училища и танцевала с 1949 по 1972 год. Танцем она говорила с людьми о самом сокровенном: о жизни, любви, верности… Искусство классического танца преподносила зрителям так, как сама понимала и чувствовала. Дарила людям радость творчества, ощущение молодости, поэзию балета, публика восхищалась многогранностью ее таланта. Зайтунгуль («Журавлиная песнь»), Галима («Черноликие»), Гульназира, Жизель, Одетта-Одиллия («Лебединое озеро»), Мария («Бахчисарайский фонтан»), Сари («Тропою грома»), Никия («Баядерка»), Франциска («Голубой Дунай»), Джульетта, Эсмеральда… Это лишь некоторые выразительные, разноплановые образы, созданные балериной в произведениях русской, зарубежной и национальной классики.
Мягкость в характере Майи Тагировой удивительным образом уживалась с твердостью и строгостью, особенно когда речь заходила о балете. Крепкий профессионал, ученица самой Агриппины Вагановой, она не была снисходительна к лени и небрежности. Сама всегда помнила, что творческая жизнь балерины, увы, коротка, и если не отработаешь сегодня, завтра будет поздно. Не жалела себя, не танцевала на полупальцах, ибо знала: зритель это заметит и не простит.
Теперь смешно вспоминать, как я горевала, когда приехала в Уфу: жить без ленинградского балета?! Но оказалось, что здесь процветает именно ленинградская балетная школа. Ведущие солисты Зайтуна Насретдинова, Халяф Сафиуллин, Гузель Сулейманова, Фаузи Саттаров – выпускники знаменитого ЛХУ. Одно из первых ярких впечатлений - «Бахчисарайский фонтан» на сцене Башкирского театра оперы и балета. Зарему танцевала красивая, темпераментная Фирдаус Нафикова, а Марию – лиричная, воздушная, проникновенная Майя Тагирова.
Через несколько лет судьба распорядилась так, что моей соседкой по дому стала Фирдаус. У нее однажды я и познакомилась с Майей Афзаловной. Я уже видела ее в некоторых балетах. В общении, помню, покорили ее интеллигентность, утонченность и удивила сдержанность, граничащая с суровостью. Гораздо позже я узнаю подробности этой драматичной судьбы и многое пойму в характере Майи Афзаловны.
Коротким было ее детство, очень мало светлых воспоминаний, но тем дороже они.
…Дома у них был большой стол, на нем – всегда кипящий самовар. Девочка не знала высоких должностей отца (Афзал Тагиров – председатель Союза писателей Башкирии, председатель БашЦИКа), но чувствовала, как все кругом его любят и уважают. К нему приходили друзья, единомышленники, они беседовали, спорили за стаканом чая, а Майя сидела под столом, слушала их разговоры, потом вылезала на свет божий и выдавала какую-нибудь реплику. Взрослые бурно восторгались, а отец говорил: «Умница ты моя, да ты, наверное, будешь писателем!» Он заходил в спальню попрощаться с дочкой на ночь. Проснувшись, Майя находила под подушкой какой-нибудь гостинец – конфету, апельсин или игрушку.
Когда ей было шесть лет, отца арестовали прямо на курорте, где он отдыхал с женой, а вскоре расстреляли. Потом «забрали», как тогда говорили, и мать. Майя и старшая сестра оказались в разных детских домах далеко от родных мест. На много лет они были обречены жить с клеймом «дочь врага народа» и в полной мере испытали все последствия. Позже с помощью многочисленных умоляющих писем в самые высокие инстанции сестре удалось добиться перевода Майи в Уфимский детский дом.
Однажды в саду имени Луначарского Майя посмотрела балет «Лебединое озеро» в исполнении московских артистов. Наверное, что-то отложилось на подсознательном уровне, потому что, когда с подружкой пришли в Дом пионеров, та записалась в хор, а Майя – в балетный кружок к Елене Константиновне Войтович. Бывшая солистка Мариинского театра, яркая личность… Для нее, как и для Анны Ивановны Удальцовой, разглядевшей будущего гения в десятилетнем Рудике Нурееве, Уфа стала местом ссылки в расцвет сталинских репрессий. Майя занималась успешно, хотя часто болела и пропускала уроки. Ее способности были замечены. В 1943 году приехала комиссия Ленинградского училища набирать детей для учебы, и Войтович рекомендовала Майю.
Всегда балерина считала ленинградскую пору самой счастливой в своей жизни. Через много лет она узнала, что в училище из Башкирии приходили возмущенные письма: почему, мол, дочь врага народа занимается в таком престижном учебном заведении. К счастью, эти письма попали, видимо, в руки добрых, умных людей и не возымели действия. Два последних года Майя училась у самой Агриппины Вагановой.
- Мы ужасно боялись ее и любили, - вспоминала Майя Афзаловна. – Ей было уже около семидесяти, но держалась бодро. Удивительно, что во время урока она почти не вставала с кресла, но все видела, делала меткие, хлесткие замечания. Не дай бог повторить ошибку! Бесполезно было оправдываться, просить… Она просто выгоняла из класса. Ее уроки давали много в смысле профессионализма. Она учила распределять силы, правильно дышать, а это так важно в нашей профессии…
Балетмейстер Виктор Хансович Пяри увидел в Майе драматическое начало и дал партию Хасинты в «Лауренсии». Это подруга главной героини балета. В деревню ворвались солдаты и надругались над ней. Хасинта появляется на свадьбе Лауренсии растерзанная, в разорванном платье, обезумевшая от горя. Майе представилось, что все это произошло с ней. Танец получился страстным, выразительным, а слезы были настоящими. Так было и в других спектаклях. Ее даже прозвали «девушкой со слезой».
Лучшим своим партнером балерина называла Ильдуса Хабирова. Пятнадцать лет они были мужем и женой. Начали танцевать вместе в 1955-м, а через два года выступили в Москве на Первом всесоюзном конкурсе артистов балета. Она завоевала серебряную медаль, он – бронзовую. Во время знаменитой Декады башкирского искусства в Москве Майя выступила в партиях Хасинты («Лауренсия») и Вожака журавлей («Журавлиная песнь»), была удостоена лестных отзывов в столичной прессе. Именно за эти работы балерина получила звание заслуженной артистки РСФСР.
Потом было еще много ведущих партий. Майя всегда считала, что просто повторить чужое нельзя, неудобно. Так ее воспитали, так она чувствовала. Поэтому всегда пыталась по-своему осознать тот же арабеск, поворот, общение с партнером.
Целая эпоха в ее творчестве – работа с композитором Нариманом Сабитовым, особенно в его национальных балетах «Гульназира», «Страна Айгуль», «Люблю тебя, жизнь». Майя Афзаловна рассказывала, как удобно, комфортно было танцевать, когда дирижировал Нариман Гилязович. Мелодия ложилась «под ноги», обволакивала сцену. Его меткие замечания помогали лепить сценический образ, заставляли ощутить единство музыки и движения. Она всегда испытывала сильное воздействие творческой энергии композитора, как, впрочем, и другие артисты, и балетмейстер. Она тяжело переживала кончину Наримана Сабитова. Кстати, с легкой руки композитора состоялся литературный дебют Майи: по его просьбе она описала свои впечатления о гастрольной поездке в Индию, и ее заметки были опубликованы в трех номерах газеты «Ленинец».
Майя Тагирова из тех счастливых балерин, которые продлили свою молодость, свое творчество педагогической работой. Когда ее пригласили в Государственный академический ансамбль народного танца имени Файзи Гаскарова педагогом-репетитором, она почувствовала: это ее дело. То, что набрала за годы работы на сцене, не должно погибнуть. Более четверти века работала с молодыми гаскаровцами.
Для творческого самовыражения Майе Афзаловне оказалось недостаточно педагогической деятельности. Она поступила на театроведческое отделение Московского государственного института театрального искусства (ГИТИС), стала компетентным балетным критиком. Нам в наследство остались ее глубокие, искренние публикации о звездах башкирского балета, молодых исполнителях, премьерных спектаклях, истории театра и балетной труппы.
Позже Майя Тагирова работала художественным руководителем Башкирского хореографического училища имени Рудольфа Нуреева, преподавала актерское мастерство. Повезло тем, кто успел перенять интеллигентность, духовность, богатый профессиональный опыт замечательной балерины.
Искусство балета в те времена не оставляло потомкам такого визуального, ощутимого наследия, как, скажем, живопись, скульптура, музыка, архитектура. Не было видео, фото- и киносъемки проводились крайне редко. Танец гениальных танцовщиков как бы растворялся в небесных высях. Это было искусство исчезающих мгновений. Но Майя Афзаловна много лет преподавала и успела передать молодому поколению высокую хореографическую культуру. Она вполне могла бы сказать вместе с Рудольфом Нуреевым: в каждом, кто выйдет на сцену после меня, будет жить душа моего танца.