Падал рождественский снег…

Рождественский Сочельник, с самого утра обильно осыпавший наши головы и плечи мягким пушистым снегом, собрал в Башкирском государственном художественном музее имени Михаила Васильевича Нестерова поклонников музыки и, быть может, лучших образцов российской словесности, объединил коих под сводами БГХМ «Разговор у новогодней елки»… Этот тихий, исполненный задушевности и высокой культуры «Разговор» стал не только для меня, но и для всех, кто пришел в музей, одним из самых, быть может, значимых событий рождественских дней.

Участников этой встречи, лишенной аляповатой, суетливой рекламной кампании, большинство из тех, кто тщательно отслеживает все, что в Уфе связано с художественным словом (к величайшему сожалению, сие полноправное в потоке творческих высказываний явление уходит со страниц жизни нашего города), уже знает, благодаря необычной постановке, не так давно осуществленной режиссером Филиппом Разенковым на Малой сцене Башкирского государственного театра оперы и балета. Та встреча была посвящена творчеству Анны Андреевны Ахматовой, но просуществовала она, увы, лишь на уровне репетиционного периода и единственного показа на публику… Артистического люда в ней занято было гораздо больше, а вот костяк, созвавший уфимцев на «Разговор у новогодней елки», остался неизменным: Светлана Аюпова (собственно, носитель того самого художественного слова, обозначенная в афише как «чтец»), а также другие фигуранты ахматовского вечера – Зарема Валиева (скрипка), Светлана Корепанова (виолончель) и Людмила Севастьянова (фортепиано). Все они соединили свои творческие устремления под общим названием Anima e musica. В общем, для тех, кто решил пренебречь «матрасным бытованием» в каникулы и отправился в Нестеровский музей, душа, положенная на музыку, или музыка души, а может быть, даже душа, исполненная музыки, оказалась гораздо важнее.
В программе прозвучали произведения Иоганна Себастьяна Баха, Антонио Вивальди, Вольфганга Амадея Моцарта, Роберта Шумана – короче, тех выдающихся композиторов минувших эпох, для коих слово «Рождество» несло особую смысловую нагрузку, пробуждающую в них не только понимание самой сути пришествия в мир Спасителя, но и потрясающую музыку, ведущую за собой людей из мрака, вечных страхов и неверия… Неожиданно к когорте великих примкнули Тихон Николаевич Хренников («Романс Светланы» – написан им для пьесы Александра Гладкова «Давным-давно», затем прозвучал в фильме Эльдара Рязанова 1962 года «Гусарская баллада») и Микаэл Леонович Таривердиев (по-моему, эта его пьеса называется «Снег над Ленинградом», и прозвучала она в фильме Эльдара Рязанова 1976 года «Ирония судьбы, или С легким паром!», тоже повествовавшем о чуде Рождества – о чем в советские времена говорить избегалось, все было связано по сюжету с новогодней ночью).
Но надо сказать, что эти двое картины отнюдь не испортили, добавив в «Разговор» ностальгических нот и вернув иных из присутствующих во времена их молодости…



Главное было в том, как соединить все эти фрагменты из разных эпох, и связующей нитью стало Рождество, а держала эту иглу с продетой в ее ушко шелковинкой Светлана Рифовна Аюпова, чей несомненный талант, позволяющий мне назвать ее истинным Мастером художественного слова, стал тем волшебным раствором, который и сцементировал все действо. Начнем с того, что так называемую «чтецкую часть» Светлана Рифовна подбирала сама, введя зал в рождественский мир и литературы стихами Александра Александровича Блока «А под маской было звездно…». Далее звучали произведения Иосифа Бродского («В Рождество все немного волхвы…»), бесконечно язвительного Саши Черного, который мог быть и несказанно мягким и лиричным («В яслях спал на свежем сене тихий крошечный Христос. Месяц, вынырнув из тени, гладил лен его волос…»). Но самое удивительное в том, что перекинутыми мостиками к музыке и слову стали небольшие главы из ненаписанной еще книги самой Светланы Аюповой, вспоминавшей вместе с собравшимися празднование Нового года времен нашего с вами, уважаемый читатель, детства. Книга эта живет в душе и сознании Светланы Аюповой, получив условное название «Где водятся птицы-дельфины…», существуя пока только в контексте изумительных импровизаций художественного руководителя театра-студии (или театра-лаборатории) Alter ego. Эти дивные фрагменты, посвященные таинству подготовки к празднику в доме маленькой Светланы (может быть, именно поэтому возник в программе встречи талантливейший «Романс Светланы» Тихона Николаевича Хренникова), ее новогодье в детских больницах, от пребывания в коих не застрахован никто, подарки советских времен с обязательным пожухлым мандарином в нарядном пакете с конфетами «Мишка на Севере» и вафлями «Артек», умение украшать пространство лечебницы своими силами, разрисовывая стекла окон и дверей зубной пастой из тюбика «Жемчуга»… И, как вершина этих реминисценций, перехватившая дыхание у слушателей и холодной малышовой ручкой сжавшая им сердце, стала новелла о том, как уже повзрослевшая Светлана Аюпова пришла в образе Снегурочки поздравлять с приближающимся торжеством ребятню, которая проводит новогодние праздники в палатах онкологического центра…
Самое поразительное, что все эти «птицы-дельфины», вышедшие из сокровищницы чувств, эмоций и переживаний самой Светланы Рифовны, не нарушили гармонического строя «Разговора». Эти крохотные притчи очень естественно и логично сопрягались со словом классиков, которые, потеснившись, с пониманием впустили в свой круг главы ненаписанной пока, но задевшей за живое каждого в музейном зале книги… Дай-то Бог, чтобы когда-нибудь эти дивные новеллы объединились под тонкой обложкой с надписью «Светлана Аюпова. Где водятся птицы-дельфины» и, подобно маленьким крылатым касаткам (или нарвалам, если хотите), взлетели над волнами нашей суеты и сиюминутных радостей!..
Антуражно Свтлана Рифовна продумала в «Разговоре» все до мелочей. И если музыканты находились, как и положено им, в статике, жили только их руки и состояние души, то сама носительница доминантной силы встречи свободно передвигалась по пятачку «сцены», то опускаясь на пол, чуть ли не калачиком сворачиваясь и цепенея под грузом нахлынувших воспоминаний возле двери, ведущей в соседний зал, под картинами, ставшими молчаливыми свидетелями всего происходящего; то стрелой, в летящем синем шелке концертного платья устремляясь на середину; то, рассказывая о своих детских хворях и послаблениях в этой связи со стороны родителей, изящно скидывала туфли, успев натянуть на маленькие ступни вязаные детские носочки, с помощью которых взрослые защищают своих чад от тяжести течения простуды… Где-то, в рассказе о юных пациентах лечебниц, она даже накидывала малышовую пижамку, в коих ходят юные обитатели больничных палат… Но все эти преображения отнюдь не мешали голосу звучать плавно. Речь рассказчицы сохраняла пластичность, лилась то ровно, то набирая определенный градус, которого требовал сюжет. Светлана Рифовна, безусловно, талантливая актриса и талантливый режиссер, что называется, в одном лице. Это не первое ее творческое высказывание, которому я имела честь внимать. И каждый раз меня поражают ее вкус, простота и кристальная ясность того, как Аюпова доносит до аудитории слово, образцы лирики высочайшей пробы, умение чувствовать ритмическую составляющую, наслаждаться рифмой, и буквально математическая точность логических ударений. Светлану Рифовну слушали не только мы, буквально замеревшие от той мощи убеждения и потока света, исходивших от исполнительницы, но и сами музыканты, на игру которых, безусловно, главная героиня встречи влияла, взяв в полон и их мысли и чувства. Их тандем, этот «Разговор», состоявшийся в канун величайшего христианского праздника, стали подлинным подарком для зала, для тех, кому было важно прикоснуться к рождественскому чуду. И для всех нас в этот час оно свершилось. И спасибо за это непередаваемое ощущение счастья всем участникам «Разговора у новогодней елки»!